Наверное, Ральд дал ему тогда шанс. Он упустил его. А может быть, сделал выбор? Да, пожалуй, тогда-то он и сделал выбор. И Ральд это понял. Это был его последний шаг навстречу.

Пробило двенадцать, и все сняли маски. Шатаясь от усталости, Айнагур вышел в Голубой павильон. И сразу увидел Ральда. Тот сидел на бортике фонтана и гладил Ронго. Увидев Айнагура, вульх зарычал. Ральд обернулся. В его ясных глазах Айнагур прочёл холодное презрение. Ральд был в сером камзоле, чёрных гетрах и мягких серых сапожках. Из-под камзола выглядывал кружевной воротник голубой рубашки. Айнагур окинул взором павильон, но нигде не увидел ни сброшенного костюма, ни маски. Ральд выглядел так, словно и не участвовал ни в какой игре. Так может быть, он и не участвовал? Кто же тогда скрывался под этой белой маской? Может, действительно кто-то из страшной свиты Арны, дочери Танхаронна, повелительницы злых демонов, которые черпают свою силу в людях? Но ведь не всех же преследуют эти демоны…

А потом появился тот человек. Якобы из Эриндорна. Откуда он был на самом деле и был ли это человек — об этом Айнагур старался не думать. Но появился таинственный незнакомец очень кстати. Все дальнейшие события развивались с какой-то жёсткой, неумолимой предопределённостью. Правда, об этом Айнагур тоже старался не думать.

Примерно через полтора хельма после игры в маски приехали акробаты из Гольма и давали представление в замке правителя. Айнагур пришёл туда, хотя и не горел желанием смотреть на этих акробатов. После представления он отправился искать Ральда. Тот явно не хотел с ним встречаться и исчез, даже не дождавшись конца выступления.

Айнагур уныло брёл по длинной галерее, соединяющий Голубой зал с Павильоном Цветов.

— Ну и долго ты будешь тут болтаться? — раздался у самого его уха вкрадчивый, глуховатый голос.

Айнагур вздрогнул. Ему показалось, что одна из затаившихся между колоннами теней вдруг ожила и двинулась ему навстречу. Незнакомец остановился перед ним, сложив на груди руки. Он как будто поджидал его здесь. Длинный тёмно-серый плащ так свободно висел на его высокой, тощей фигуре, словно под ним не было плоти. Низко опущенный капюшон скрывал почти всё лицо. Айнагур так и не увидел глаз своего странного собеседника, зато обратил внимание, что тот в перчатках.

— Я уже давно за тобой наблюдаю, — сказал незнакомец тихим, шелестящим голосом. — Ты любишь присутствовать на учёных диспутах. Здесь очень мило — в этом царстве лирнов. Потомки богов…

Человек усмехнулся.

— Возомнили о себе невесть что. Развели тут вольнодумство, словоблудие. Живут, как в замкнутом кругу, упиваясь своей красотой и величием. Как будто всего самого лучшего достойны только те, у кого длинные родословные, восходящие к богам. Я давно тебя приметил. Таких, как ты, и ждут сейчас в Эриндорне. Ты умён, честолюбив и… вообще…

"Умён, честолюбив и безроден" — вот, наверное, что он хотел сказать. Честолюбив и безроден — вот кнопка, на которую можно было нажать в полной уверенности, что это сработает.

— Они возомнили себя потомками богов, а между тем только знания делают человека богом.

— Я бы не сказал, что они необразованны, — возразил Айнагур.

Он возражал, а внутри у него всё ликовало. Ему нравилось то, что говорил незнакомец. Ему нравилось с ним соглашаться.

— Езжай в Эриндорн, мальчик, — сказал на прощание человек в тёмном плаще. — Тебя там ждут. Ты ведь птица высокого полёта, не правда ли, Айнагур?

— А тебя как зовут? — спросил Айнагур, чувствуя спиной неприятный холодок.

— Меня? Меня зовут… Танн.

— Ты, наверное, абеллург?

— Я? — Танн усмехнулся. — Да, пожалуй…

— А мы с тобой встретимся? В Эриндорне…

— Встретимся… В Эриндорне… — эти слова прозвучали, как эхо.

Они очень странно расстались. Айнагур уже было пошёл прочь, а потом захотел ещё что-то спросить, обернулся — а того и след простыл. Как будто и не было тут никого и непонятно, с кем Айнагур только что разговаривал. А ведь они стояли посреди длинной галереи. Что в один конец, что в другой — не сразу добежишь. Айнагур растерянно бродил, заглядывая за колонны, — никого. Только тени. И ни шагов, ни шорохов.

Айнагур больше никогда не встречал этого человека. Его вообще никто не видел — ни стража, ни слуги, ни приятели сыновей лимнарга, вечно отиравшиеся в замке. Даже девушки, которые обычно замечают всё и всех, пожимали плечами, когда Айнагур описывал им своего загадочного собеседника.

"Наверное, он из тех, кто бывает только в северном крыле, — думал Айнагур. — Он же говорил, что видел меня на диспутах. Только вот почему я его никогда не видел?"

Ему вообще было непонятно, как это никто не заметил такую странную фигуру. А северные залы уже два хельма как пустовали — ни бесед, ни диспутов. Последнее время в замок почти никто не приезжал, кроме актёров. Кто это был? Откуда он знает Айнагура? И имя знает. "Птица высокого полёта"… Что он хотел этим сказать? Ладно. Кто бы он ни был, а совет дал неплохой. Хватит тут болтаться, как попрошайка, которого если и не пинают, то разве что из жалости. Сколько можно терпеть высокомерие этого длинномордого зазнайки? Потомок богов… Так вы говорите, для того, чтобы стать богом, надо родиться богом? Чушь! Только знания делают человека богом. Посмотрим, кто кого.

Айнагур думал это, торопливо шагая под дождём по мосту, соединяющему замок с Абелланом. Он пришёл проститься с Ральдом. Он знал, стоит тому сказать "Айнагур, не уезжай!" — и он останется. Но он также знал и то, что Ральд этого не скажет.

Он нашёл его в роще. Ральд сидел на каменной скамье под дождём, хотя рядом была беседка. Длинные мокрые пряди прилипли к бледным щекам, делая его лицо ещё более узким, странным… И красивым до умопомрачения. В какое-то мгновение Айнагуру показалось, что он плачет. Или это капли дождя… Вот так бы и стоять, и смотреть на него, смотреть… И умереть здесь, глядя на него. Лучше бы он и впрямь тогда умер. Но он остался жить. На горе себе и другим. А впрочем, у других есть выбор. Вернее, у многих он есть. Это у него уже нет.

— Ральд!

Ни один мускул не дрогнул на тонком бледном лице.

— Ральд, я уезжаю… Завтра. В Эриндорн.

— Я знаю.

Огромные прозрачные глаза смотрели мимо него. Они ничего не выражали. Волшебное озеро, которое ничего не отражает. Волшебное озеро — око божества.

— Ральд, что с тобой? Ты весь промок. Пойдём в беседку, дождь ещё не скоро кончится.

— Лирны уходят под дождём, — прошептал Ральд.

— Что?

— Лирны уйдут… Под дождём.

— Куда уйдут? Почему? Что с тобой, Ральд?

— Всё когда-нибудь кончается. Арна даст знак. И лирны уйдут. Я к тому времени уже буду настоящим лирном.

— А разве ты не настоящий?

— Лирны — дети Линда и Лайны, бога дождя и богини озёр. Мы произошли от браков лирнов с людьми. Нас издавна называют лирнами, но по-настоящему мы становимся ими только после смерти.

Айнагур знал, как потомки богов хоронили своих мертвецов. Их просто вывозили на середину озера и опускали в воду. И никто никогда не находил потом прибитого к берегу трупа. В краю озёр тонут чаще, чем в других местах, и Айнагур с дедом, выходя на промысел, не раз натыкались на утопленников. Это обычно после праздников случалось — тонут-то больше по пьянке. Но никто, никогда и нигде не обнаруживал всплывшего на поверхность мёртвого лирна, несмотря на то, что покойников опускали в воду, не отягощая никакими грузами. "Они превращаются в водяных богов и живут в воде, — говорил дед. — Правда, могут снова становиться людьми — вселяются в новорожденных. Они приходят из воды и уходят в воду".

— Лирны уходят под дождём, — повторил Ральд.

— Я тебя не понимаю.

— Будет очень сильный дождь. Такой сильный, что весь мир превратится в хаос. Небо сплошной стеной дождя обрушится на Валлондол. Озёра выйдут из берегов и затопят всё вокруг. И лирны уйдут под этим дождём. Ты же знаешь, они не могут жить на воздухе и появляются над водой только во время дождя. Тогда с ними можно разговаривать, играть… Я играл с ними в детстве, они любят детей… Но уйти они могут только во время сильного-сильного дождя. Они уйдут в горы, в священное горное озеро, где живёт их мать Лайна. Отец Линд уведёт их к матери Лайне. А может, они отправятся дальше. И я уйду вместе с ними. Но сначала я уйду к ним. А первым уйдёт Вальг… Вальг…