Легко следить за дымом днем, но труднее в сумерках, когда дымное облако начинает сливаться с небом и к ночи становится полным невидимкой. Впрочем, не только в этом дело.

Плохо, когда станция дымит, но совсем не дымить она не может.

И вот разгораются бесплодные споры.

Одному почудилось, что дымок сегодня гуще, чем обычно, а другие уверяют, что все в порядке.

Кто их рассудит? Вероятно, нужен тут судья со сказочно памятливым взглядом?

Ничего подобного!

Тут смогла бы судить и сама богиня правосудия— женщина с завязанными глазами: как ни странно, глаза судье не нужны. Надо только, чтобы у богини в руках вместо весов с чашками был другой, более точный прибор — фотоэлемент с электрической лампочкой.

Фотоэлемент — это и есть электрический глаз, недреманное электрическое око.

Фотоэлемент и горящую лампочку помещают в дымовую трубу.

Лампочка светит сквозь дым, а тень дыма наплывает на фотоэлемент, словно тень облаков, заслоняющих солнце.

Сгущается тень, и слабеет ток в фотоэлементе. К фотоэлементу подключено реле — прибор, чутко отзывающийся на малейшее ослабление тока…

Все сильнее сгущается тень, все слабеет ток, наконец срабатывает реле и включает электрический звонок. Рассыпается звон на всю котельную: «Топки дымят! Поддавайте воздуха в топки!»

Так обращают люди в дело не только дым, тающий в небе, но и его легчайшую тень.

Художники в картинах старинных сражений не жалели красок на дым и повсюду вырисовывали большие плотные клубы порохового дыма.

Так же поступали и поэты.

— описывал Пушкин Полтавское сражение.

— описывал Лермонтов Бородинский бой.

Дым был непременным и заметным участником каждого сражения.

Прадеды наши стреляли черным дымным порохом. Когда этот порох сгорал, то превращался в тончайшую белую соль, разлетавшуюся в воздухе. Образовывалось тяжелое облако того самого дыма, который «кругами всходит к небесам».

Поэты и художники охотно изображали дым сражений, и это значило, что дым в те времена не очень мешал воевать.

Правда, серые клубы предательски выдавали орудия, а плотная пелена застилала стрелкам глаза и нельзя было сделать следующий выстрел, пока не рассеется дым, но с этим можно было мириться: у наших прадедов было мало ружей, и стреляли они не часто — один выстрел в минуту, а то и реже.

Если бы сейчас, зарядив орудия дымным порохом, грянуть всею мощью современного залпа, то такая кромешная мгла заклубилась бы в поле, что не стало бы видно и собственной руки. И минут пятнадцать пришлось бы ждать, пока рассеется дым, чтобы разобраться, что к чему.

Пока дым застилал поля сражений, нечего и думать было об увеличении скорострельности оружия.

А поэтому химики начали бороться с дымом, изгонять его с полей сражений. И скоро добились в этом деле немалых успехов.

Был изобретен бездымный порох, который, сгорая, не оставлял твердых частичек и нацело превращался в прозрачный газ.

Вместе с ним появились пулеметы и скорострельные пушки. Дым сражений исчез, изменился облик войны.

Продолжалось это недолго.

Вскоре военные спохватились и стали требовать дым обратно.

Поняли, что бездымные выстрелы — это хорошо, а полное отсутствие дыма на поле боя — это плохо, и что не так уж дурно было «сквозь дым летучий» ходить в атаку. Дымовая завеса скрывала атакующих, и стрелки обороны не знали, куда стрелять.

Тогда химики стали специально готовить «дым сражений» отдельно от пушек и пулеметов и доставлять его на поле боя в консервных банках.

Банки назывались дымовыми шашками. Внутри был горючий состав, который давал густое облако черного или белого дыма.

Черное облако закутывало атакующих, как черная вуаль, а белое вдобавок слепило глаза противника своей белизной.

Теперь, когда готовится атака, с земли подымается грозная туча, плывет навстречу врагу, а за ней, как за дымным щитом, со штыками наперевес движется пехота.

Вражеский летчик вернулся с боевого вылета, не выполнив задания и не сбросив ни одной бомбы.

Он, пошатываясь, пересек аэродром и вошел в санитарную палатку.

— У меня сломалось что-то… — сказал летчик, — вот тут, — и постучал себя по лбу.

— Вы бледны, у вас сердцебиение, — взволновался врач. — Что с вами случилось?

Летчик молчал.

А случилось вот что.

Ясным солнечным утром на большой высоте летчик подвел самолет к объекту бомбежки и лег на боевой курс.

Под машиной, на страшной глубине, сеткой разноцветных квадратиков неподвижно раскинулся городок.

Рядом пунктирных линий обозначился железнодорожный узел, белым прямоугольником — вокзал.

Темно-красные с желтыми каемками квадратики домов чередовались с зелеными квадратами садов и огородов. Серая сетка переулков и улиц расчерчивала город, как арифметическую тетрадь.

Летчик потянулся к гашетке бомбосбрасывателя и отдернул руку.

Внизу происходили необъяснимые перемены.

В центре станции, прямо посреди железнодорожных путей, появилось зеленое пятно, словно маленькая роща. Оно увеличивалось, расползалось по сторонам, как стремительно разрастающаяся плесень. Казалось, густой зеленый лес вставал из-под земли, закрывая пути и вокзал. И внезапно желтая диагональ перечеркнула город, как новоявленный проспект.

Все изменялось на глазах. Вырастали какие-то кирпичные громады, возникали черные участки вспаханных полей. Голубое озеро растекалось по рыночной площади, непрерывно расширяя берега.

Самолет кружил и кружил. Завороженный, смотрел летчик вниз на преобразившийся город.

И вдруг все дрогнуло, все исказилось.

Проспект изогнулся волнистой дугой. Кирпично-красные постройки двинулись в путь, на ходу меняя очертания, и сомкнулись с опушкой леса. Черная пашня, подступив к озеру, растворялась в голубой воде, распуская чернильные струи.

Все смазалось, смешалось, затянулось неясной грязной пеленой.

Земля расплывалась и клубилась, как виденье.

Самолет растерянно клюнул носом, и пилот подхватил выпущенный из рук штурвал.

Прочь от этого бреда! Полный газ.

Летчик вернулся на аэродром, не выполнив задания, не сбросив ни одной бомбы, твердо убежденный, что сошел с ума.

Инженеры из ПВО скрыли город под дымовой раскрашенной маской. На улицах жгли дымовые шашки, дающие цветной дым. По земле расползлись разноцветные облака: красные, желтые, черные, голубые, зеленые. Сверху они казались домами, дорогами, пашнями, озерами и лесами.

А затем подул ветер и смешал облака, смазал дымовую маску.

Этот рассказ выдуман, но чудесного в нем ничего нет.

Можно делать дымы всех цветов радуги.

Только стоят они пока дорого и для маскировки их не применяют.

Кто-то из путешественников заблудился в лесу, и ему понадобилось дать о себе знать.

Он припомнил один старый способ, о котором читал в приключенческих книжках. Туземцы разжигают костер; столб густого черного дыма подымается к небесам и стоит над лесом, как сигнал.

Путешественник поджег кучу сухого хвороста, запылал огонь, но густого дымного столба не получилось.

Путешественник тщетно суетился вокруг костра, проклиная авторов приключенческих книжек. Он и раньше разжигал костры, но заботился больше о пламени, а не о дыме, и не замечал, что обычный костер не так уж сильно дымит, как думается, и не так-то просто пускать дым, когда это нужно.