Так, предполагают, родилось огниво — первое удобное средство для добывания огня.

В старых ружьях для поджога пороха тоже стояло огниво, и они походили на плохие зажигалки. Кремень был зажат в курке и при спуске бил по железу. Если не случалось осечки, искры поджигали порох. Но встречаются порою странные огнива.

Одному коммерсанту пришлось побывать на пороховом складе. Коммерсанта проводят в комнату, просят посидеть, пока выпишут пропуск.

Через пять минут приходит комендант и говорит:

— Прошу извинить за маленький обыск. Ну-ка покажите ваши карманы.

Коммерсант выворачивает карман.

— Огниво, — возмущается комендант. — К пороху — и с огнивом. Давайте огниво. А что это такое?

— Это ключ.

— И ключ давайте.

— Это от моей квартиры ключ.

— Давайте, вам говорят… В другом кармане что?

— Кошелек.

— Кошелек на стол.

— Не отдам.

— Говорят вам, кошелек на стол!

— Там одна мелочь.

— Вам, как видно, жизнь недорога, — злобно шепчет комендант и почти вырывает у него кошелек.

— А теперь снимайте сапоги.

Коммерсант трусливо разувается.

Он шагает к складу в шлепанцах и брюзжит:

— У меня тут зуб золотой во рту остался. Может быть, и зуб прикажете вынуть?

— Ваши ценности нам не нужны, — поясняет комендант, — и не их мы ищем. Мы отобрали у вас все, что случайно может стать огнивом. Ненароком уроните ключ на камни — вот вам и искра. Разроняете монеты — опять искра… Сапоги у вас на железном ходу — это уж настоящее огниво. Чиркнете каблуком по камню, словно конь копытом по мостовой, — целый фонтан искр. А у нас тут такое место, что малейшей искры достаточно, чтобы все взлетело в воздух.

Стоял кирпичный сарай с подвалом внизу для угля и цистерной вверху для воды. У сарая были толстые, добротные стены в тридцать сантиметров толщиной, высотою метра в четыре.

Но она сорвала с фундамента стену и цистерну, выворотила из земли подвал и швырнула все это метров за семь в сторону. Тридцать тонн кирпича перелетело с места на место. Такая в ней сила.

Кто она?

Искра. Молния.

Повадки молнии хорошо известны, и ученые неплохо разбираются в ее причудах.

Известно, что молния ищет себе легчайший путь и что в воздухе молнии двигаться трудно, поэтому она выбирает высокие предметы: башни, каланчи, колокольни.

Но вот приходит из района загадочная весть: доносят, что молнии действуют не по правилам. Повадились молнии бить в овраг.

Электрики всполошились. В самом деле, что заставляет молнию бить в глубокий и узкий овраг, если кругом сколько хочешь холмов и высоких деревьев? Стали бурить кругом землю и рассматривать породу. И вот что выяснили. Кругом оврага залегла сухая почва, которая с трудом проводит электрический ток.

Это трудный путь для молнии. А под дно оврага острым пиком выходил водоносный слой, пропитанный соленой водой. Он прекрасно проводит электрический ток. Сюда и ударяла молния, выбирая кратчайший путь.

Нечего было и волноваться. Молния и тут поступала по правилам: она била в «подземную колокольню».

Сто девяносто лет назад русский академик Рихман провел от громоотвода провод себе в комнату и стал извлекать из него искры.

Но внезапно из провода, «без всякого прикосновения, вышел бледносиневатый огненный клуб, с кулак величиною, шел прямо ко лбу г. профессора, который в самое то время, не издав ни малого голосу, упал на стоящий позади него сундук. В самый тот момент последовал такой удар, будто бы из малой пушки выпалено было…»

Ломоносов писал: «Первый удар… пришел ему в голову, где красно-вишневое пятно видно на лбу; а вышла из него громовая электрическая сила из ног в доски. Нога и пальцы сини, и башмак разодран, а не прожжен… Умер господин Рихман прекрасною смертию, исполняя по своей профессии должность. Память его никогда не умолкнет».

Теперь времена другие.

Не одни громоотводы интересуют людей, Кое-кто пытается прибрать молнию к рукам и заставить ее работать себе на пользу.

Когда физики пошли на штурм атомного ядра, им понадобились искры неслыханной длины и мощности.

Физики начали строить в своих лабораториях электростатические машины такой величины, что в одном разрядном шаре у них мог бы поместиться небольшой гараж. При постройке возникали громадные затруднения.

«Надо ли биться над постройкой гигантских машин, — подумал один ученый, — если могучие электрические машины проплывают у нас над головой? Это грозовые облака. Надо попробовать изловить молнию и направить ее в аппараты для исследования атомного ядра».

Высоко в горах повесили железную сеть для ловли молний. Это был исполинский стальной гамак, висящий между двух горных вершин. Он висел на длинных гирляндах изоляторов, вроде тех, что свисают с мачт электропередачи. Здесь они были такой длины, что их можно было бы перебросить через переулок.

Все же при первом ударе молния с грохотом перекрыла гирлянды и ушла из сети в землю.

Еще в три раза удлинили гирлянды, и молния ринулась в аппарат.

Между разрядными шарами стали с громом скакать электрические искры в восемнадцать метров длиной.

Своенравная молния покорно работала на людей, сумевших ее приручить.

И все-таки скоро пришлось от нее отказаться.

Дело требовало сотен и тысяч опытов, следующих один за другим, и десяток гроз за сезон никого не мог устроить. Физикам некогда было ждать, пока соблаговолит разразиться гроза.

Люди сказали молнии:

— Пока гуляй. Резвись в межоблачных просторах. Но не потому, что мы не в силах тебя поймать, а потому, что не видим в тебе большого толку.

Заводя разговор о странностях молнии, трудно остановиться, — так разнообразны ее причуды.

Вот еще одна… Впрочем, я тут не ручаюсь за правду. Многие маститые ученые с недоверием качают головой, перелистывая описания очевидцев.

Дело в том, что исстари существуют свидетельства, что молния, поражая человека, иногда оставляет на теле клеймо — фотографию окружающих предметов.

Офицер был сражен молнией в своей палатке. И на лбу его заметили рану, точно повторяющую очертания железной застежки, сдерживавшей полотняную дверь.

Молния ударила в липу, под которой прятался прохожий. И на теле его осталась тонкая гравюра листа.

Мальчик полез достать гнездо и был сшиблен с дерева молнией. На груди у него появилась татуировка: гнездо и птица в гнезде.

Фотография без аппарата, без объектива, без оптических стекол! Да ведь это явная небылица, явная чепуха!

И ученые, по-серьезному изучавшие молнию, подозрительно относились к этим историям и стеснялись переписывать их в свои книги.

Рассказы о живописи молний считались поэтической выдумкой.

Но в последние годы под этой поэтической выдумкой, кажется, стала нащупываться реальная почва.

Возникла новая наука — электронная оптика, изучающая изображения, создаваемые электронными пучками. Теперь каждый, кто видел телевизор, знает, что электронные пучки способны рисовать картины.

В лабораториях появился электронный микроскоп, во много раз более сильный, чем оптический. Заглянете внутрь — и удивитесь: никаких объективов, окуляров, оптических стекол — одна пустая труба. И все-таки эта труба создает увеличенные изображения на экране.

Микроскоп без оптических стекол. Да ведь это бессмыслица, явная чепуха! Но ведь это не оптический микроскоп, преломляются в нем не световые пучки, а пучки электронов. В его трубке линзы, незримые для глаза, неосязаемые рукой, — это магнитные поля, создаваемые катушками, охватывающими трубку. В его трубке электронно-оптическая система, фокусирующая электронные пучки.