— Кормак! — воскликнул вожак. — Мой топор голоден!

— Потерпи! Твоему топору хватит еще пищи. Вот видишь, они уже в конюшне и баррикадируются изнутри.

Действительно, так оно и было. Норманны пришли в себя и дружно навалились на нежданного противника, но тот уже скрылся в конюшне, откуда доносилось ржание и топот перепуганных лошадей. Конюшню строили с тем расчетом, чтобы она выдерживала напор как обезумевших от голода волков, так и бурь, бушующих над Северным морем. Топорам людей тоже предстояло потрудиться, чтобы с нею справиться. После того, как двери были забаррикадированы, забраться в конюшню стало возможно только через окна, размещенные под самым потолком. Норманны немедленно изрубили толстые деревянные решетки в щепы, но попасть внутрь оказалось гораздо труднее — осажденные бешено сопротивлялись. После нескольких неудачных атак оставшиеся в живых норманны отступили, чтобы обсудить создавшееся положение. Как и предполагал Кормак, им и в голову не пришло поджечь конюшню — кони были для них бесценным сокровищем. По этой же причине они отказались от обстрела из луков, тем более, что шанс попасть в кого-либо из врагов в абсолютной темноте, господствовавшей в конюшне, был минимальным. В то же время положение норманнов, осаждавших конюшню, было в этом отношении диаметрально противоположным — двор был ярко освещен, и юты Хакона не замедлили этим воспользоваться. Они, хоть были не бог весть какими меткими лучниками, посылали стрелу за стрелою точно в цель. В конце концов одному из дружинников Рогнара пришла в голову здравая мысль.

— Рогнар наверняка заметил пожар и уже возвращается, — крикнул он. — Олаф, беги к нему и скажи, что мы заперли Хакона с его людьми в конюшне. Пусть он поспешит. А потом увидим.

Посыльный исчез, а Кормак тихо рассмеялся.

— Точно так, как я и предполагал. Боги помогают нам нынче ночью. Пригнись, а то увидят.

Шли долгие минуты ожидания, ни с той, ни с другой стороны никто не рвался в бой. Пламя догорело, оставив после себя тлеющее пожарище, восточный небосклон начал светлеть. Наконец в лесу послышались треск и топот. Нервы кельта напряглись до предела — это был решающий момент: если норманны проскочат мимо них и никого не заметят, дело будет сделано, по меньшей мере, наполовину. Он в последний раз шикнул на своих людей и изо всех сил вжался в мох. Сверкнули огоньки факелов, и кельт с облегчением понял, что Рогнар появится с противоположной от них стороны поляны. Вожак трубил, как раненый лось, и размахивал над головой огромным двуручным мечом.

— Ломай двери! За мной! Руби стены!

Следом за ним из кустов вылетела лавина воинов, гвардия мчалась впереди. Вулфер вскочил на ноги, как, впрочем, и все остальные пираты. Его глаза горели горячкой боя, топор нетерпеливо подрагивал в громадной лапе.

— Стой! — рявкнул Кормак, хватая его за рукав. — Подождем, пока они не начнут ломиться в дверь.

4

Оставив за собой нескольких товарищей, прошитых стрелами, норманны с воем ринулись к конюшне, полезли в окна, вышибая мозги из тех, кто пытался сопротивляться, начали рубить двери. Перепуганные кони заржали на разные голоса, когда двери затрястись под ударами десятков тяжелых топоров.

— Вперед! — Кормак и пираты помчались в атаку, опережаемые тучей стрел.

Мертвые тела выпали из окон, и норманны ошарашено оглянулись. Пираты были столь же хорошими лучниками, как и рубаками, и доказали это в очередной раз, с потрясающей точностью посылая на бегу стрелы, Однако норманны еще не были сломлены. Увидев летящую из лесу толпу рыжебородых воинов, они пришли к неверному выводу, что это лишь передовой отряд огромной армии — но это только разожгло в них яростную ненависть, и они устремились навстречу своей судьбе. Выпустив последние стрелы прямо в лица врагов, юты отбросили луки и сшиблись с норманнами в рукопашной, взывая к Одину.

Кормак, сеявший опустошение своим жалящим мечом, понимал, что единственный шанс на победу заключается в быстроте действий. Затянись сражение, и викинги используют численное превосходство, а результат тогда проявится незамедлительно.

Тем временем Хакон со своими людьми выскочил из конюшни и атаковал бывших своих товарищей с другой стороны. Первые лучи восходящего солнца осветили кровавую сечу, разгоравшуюся в усадьбе. Рогнар должен умереть, решил Кормак, машинально отбивая удар топора и разрубая противника надвое. Возле него свалился наземь еще кто-то, и кельт увидел обоих вожаков, подступавших друг к другу. Какой-то ют набросился на Рог-нара и отлетел в сторону с разрубленным черепом. Секундой позже оба рыжебородых великана сшиблись с яростным ревом. Ненависть, старательно лелеемая обоими викингами на протяжении многих лет, наконец-то получила возможность разрядиться в непосредственном столкновении. И юты, и норманны все слабее ворочали оружием, бессознательно занимая наиболее удобные для наблюдения за поединком места.

А посмотреть было на что. Противники имели примерно одинаковые массу и силу. Рогнар вооружен был огромным мечом, в руке Вулфера поигрывал топор. Щит юта разлетелся надвое при первом же ударе Рогнара. Отбросив в сторону обломки, Вулфер ударил топором, целясь противнику в голову, тот уклонился и потерял только один из рогов своего шлема.

Рогнар зарычал и послал меч в ноги, но грузный ют подскочил с потрясающей легкостью и, будучи еще в воздухе, ударил снова. Топор скользнул по шлему, но сама сила удара бросила норманна на колени. Когда Вулфер замахнулся для решающего удара, Рогнар привстал и изо всех сил ударил мечом по голове юта. Лезвие меча сломалось с громким треском, Вулфер покачнулся, его глаза заливала кровь. Пират, словно раненый тигр лапой, махнул топором вслепую. И именно этот удар достиг цели, разрубая шлем и череп Рогнара. Все вскрикнули. Труп норманнского вожака пал к ногам Вулфера, мгновение спустя и сам он свалился под бешеным напором гвардейцев мертвого теперь короля. Кормак прыгнул вперед, пытаясь отбить окровавленного товарища. Несколькими мгновениями позже им на помощь пришли другие юты, и вновь вспыхнуло адское пламя сражения.

Кормак оказался напротив Рана — одного из лучших дружинников Рогнара, за его спиной Хакон скрестил меч с приятелем Рана — Хальфгаром. Кормак улыбнулся, ему уже приходилось драться с Раном, и он знал, чего следует ожидать. Блокировав удар с полуоборота, он слегка дернул меч, и тот погрузился в сердце противника. Кельт, не теряя времени, повернулся, чтобы увидеть поединок Хакона с Хальфгаром.

Юноше приходилось несладко — Хальфгар, превышавший ростом даже Вулфера, нависал над ним горою. Он превосходил Хакона также силой и ловкостью и буквально осыпал ударами его щит, не давая юноше возможности прийти в себя. Хакон потерял шлем после одного из особенно сильных ударов и, несомненно, потерял бы голову, если бы рядом не появилась маленькая фигурка, бесстрашно принявшая очередной удар на лезвие своего меча. Удар послал ее на колени, но решающая секунда была выиграна. Меч великана уже рассекал воздух, когда Кормак ткнул клинок в его горло, почти напрочь срезав голову. Поймав Вулфера за шиворот, кельт оттащил его в сторону, отчаянно ругаясь и бешено работая мечом.

Осмотрев поле битвы, Кормак установил, что гвардия Рогнара пала, остальные же норманны после того, как вожак расстался с жизнью, дерутся без особого воодушевления. Все шло по его плану. Один из викингов завопил вдруг:

— В лесу полно ютов!

Это стало последней каплей. Паника, которую смогут понять лишь те, кто хоть раз побывал в подобной заварухе, охватила норманнов. Вулфер, тряся яростно головой, домогался топора, но Кормак удерживал его. Пираты не спешили добивать побежденных, и те успели укрыться в скалли, готовясь дорого продать свою жизнь, как это в обычае у викингов, когда их припирают к стенке.

— Эй, вы! Послушайте меня! — крикнул Хакон, которого вытолкнула вперед стальная рука Кормака.

— Слушаем, — донеслось из забаррикадированного окна, — но не смей приближаться. Быть может, песенка наша спета, но мы утащим с собой в царство теней любого, кто попытается снять с нас шкуру.