Но… Не успело военно-транспортное судно с Вито Дженовезе причалить к пристани Нью-Йорка, как труп единственного свидетеля Эмилио Галло уже был отправлен из Центральной тюрьмы Нью-Йорка в морг. Ночью в тюрьме у него якобы начался приступ желтухи, надзиратель дал ему болеутоляющее средство, а наутро Галло был мертв. Вину Дженовезе доказать было невозможно. Ведь когда Галло умирал от судорог, Дженовезе находился в руках американской полиции.
На судебном процессе он сидел на скамье подсудимых, улыбаясь и скучая.
«Закон требует оправдания за отсутствием достаточных доказательств, — объявил судья. Затем он добавил: — Но каждый из сидящих здесь, в зале, знает, как это оправдание было вырвано — с помощью террора и убийства свидетеля, чьи показания неизбежно имели бы следствием смертный приговор обвиняемому».
Судья был бледен.
Вито Дженовезе зевал от скуки.
Он возвратился в США. За 14 лет создал самый мощный гангстерский «синдикат» со времен Аль Капоне и Деллингера.
Итак, двенадцатый судебный процесс над Дженовезе закончился, как и одиннадцать предыдущих. Присяжные заседатели еще не удалились на совещание, а судья уже распорядился об освобождении Дженовезе из-под ареста. Установленный законом залог — 150 тысяч долларов — король гангстеров тут же выложил из кармана своего жилета.
Почему же несколько сотен преступников имеют большую власть в государстве?
В 1956 году нью-йоркский журналист Виктор Ризель рискнул открыто поставить эти вопросы и ответить на них. В течение нескольких лет он следил за махинациями гангстеров, узнал имена политиков, правительственных чиновников, которые поддерживали связи с преступным миром или состояли на содержании у гангстеров. Месяцами слонялся он в Нью-йоркском порту, работал докером и собрал богатый материал о той роли, которую играют гангстеры в руководстве различных портовых профсоюзов.
И вот в нескольких ежедневных газетах, в сериях телепередач Виктор Ризель начал рассказывать общественности о результатах своих исследований.
5 апреля 1956 года в одной из телевизионных передач Виктор Ризель рассказал, каким образом Вито Дженовезе и его доверенные Джонни и Томми Диогуарди хозяйничают в профсоюзе докеров и транспортных рабочих. Он рассказал и о том, почему «синдикат» наркотиков так сильно заинтересован в этих профсоюзах. Порт — огромные ворота для нелегального импорта наркотиков. Боссам «синдиката» важно иметь своих доверенных лиц среди докеров, которые разгружают суда, и среди транспортных рабочих, вывозящих грузы из порта. Ризель разоблачил этих агентов и рассказал об интригах, с помощью которых братья Диогуарди протаскивают своих людей в ряды честных портовых рабочих. Он сообщил факты: оба брата имели много судимостей, и Дженовезе благодаря своим связям с юстицией добился досрочного освобождения их из тюрьмы «Синг-Синг». Ризель призвал правительство покончить, наконец, с этим нетерпимым положением.
Передача продолжалась до двух часов ночи. Спустя двадцать минут Виктор Ризель, два редактора телестудии, Уилкинс и Петер Баталиас, а также секретарша Ризеля — Бетти Нэвинс покинули студию и пошли к Бродвею, чтобы выпить по чашке кофе. В кафе к ним присоединился Эйб Сэвидж, корреспондент телевизионной компании.
Около трех часов утра Ризель вместе с Бетти Нэвинс вышел из кафе и направился по 51-й улице к театру Марк-Хэллиигер, где оставлял свой автомобиль. Он уже собирался открыть дверцу машины, когда к нему подошел хорошо одетый молодой человек, приветливо сказал «Хелло» и попросил прикурить. Незнакомец сунул руку в карман, как будто хотел достать пачку сигарет, но в его руке оказалась маленькая стеклянная бутылочка. Ризель не заметил этого — он был занят тем, что пытался зажечь спичку. Когда журналист снова поднял глаза, неизвестный молниеносно выплеснул ему в лицо едкую жидкость. Ризель непроизвольно сделал защитное движение левой рукой. В результате брызги жидкости попали также на лицо и руку неизвестного. В то же мгновение преступник побежал. Бетти Нэвинс не решилась преследовать его. Ризель стонал от боли. Кислота, выплеснутая ему в лицо, как огонь, жгла глаза.
На углу 51-й улицы преступник угодил прямо в руки патрульных полицейских. Они остановили его:
— Что случилось, куда вы так торопитесь?
— На меня напали два парня. Они еще слоняются вон там, у театра Марк-Хэллингер.
Полицейские помчались к театру. Они нашли корчившегося от боли Виктора Ризеля и зовущую на помощь секретаршу.
Преступник между тем скрылся. Но и на его лице и на руке остались предательские отметки. Теперь по ожогам его легко было опознать. Его могли бы найти, арестовать и заставить говорить. Но ни один преступник, который совершал покушения по поручению властителей гангстерского «синдиката», не должен был говорить…
Несколько часов спустя все Нью-Йоркские газеты рассказывали о покушении на Виктора Ризеля. Это подлое нападение вызвало небывалое возмущение общественности.
На следующий вечер Виктор Ризель снова предстал перед телевизионными камерами. Несмотря на запрет врачей, собрав нечеловеческую силу воли, он говорил миллионам телезрителей:
«Вчера вечером вы еще могли смотреть мне в глаза, а сегодня вы видите лишь две пустые глазницы, прикрытые бинтами. Я слеп, и врачи не сомневаются, что я никогда больше не смогу видеть. Гангстеры „портовой преисподней“ ослепили меня за то, что я выступил против них. Это наверняка только первое предупреждение. Но я не буду молчать. И до последнего вздоха буду выступать за истребление этого гангстерского выводка. Больше тридцати лет преступники самого отвратительного пошиба терроризируют нашу страну, оставаясь при этом совершенно безнаказанными. Наше правительство всегда утверждает, что Соединенные Штаты Америки — самая свободная, самая богатая и самая прекрасная страна на земле, но эта свобода не должна быть свободой для гангстеров, а Америка — раем для преступников. С этим положением нужно, наконец, покончить».
Ризель также открыто указал на тех, кто инспирировал совершенное на него покушение, и назвал имена — те самые, о которых он уже упоминал двадцать четыре часа назад: Вито Дженовезе, Джонни и Томми Диогуарди.
Все газеты мира сообщили о покушении на Ризеля. Властям США волей-неволей пришлось вмешаться.
Расследование дела было поручено федеральному прокурору Полю Уильямсу. Сначала, чтобы успокоить взволнованную общественность, арестовали братьев Диогуарди. Могущественного Вито Дженовезе трогать пока не решались. Да и арест братьев-гангстеров был, по сути дела, фарсом. Федеральная прокуратура не имела доказательств их участия в покушении. Нужно было схватить человека, выплеснувшего Ризелю в лицо кислоту, добиться от него показаний — от кого он получил задание совершить покушение. Без этого к братьям Диогуарди подступиться нельзя было.
Работники федеральной прокуратуры неделями разыскивали «человека с бутылочкой кислоты», но безрезультатно.
Помог Джозеф Карлино — преступник, проведший за стенами тюрьмы в обшей сложности двадцать два года, кое-что знавший о покушении на Виктора Ризеля. В мрачной душе Карлино отнюдь не зашевелилось вдруг чувство справедливости и порядочности. Дело в том, что через четыре недели после покушения на Виктора Ризеля сорокатрехлетний Джозеф Карлино был арестован за нападение в Нью-Йорке на кассового курьера с целью ограбления. Благодаря своему объемистому списку судимостей он мог рассчитывать на пожизненное тюремное заключение. Чтобы избежать этого, Карлино вызвался выдать покушавшегося и тех, кто стоял за ним.
В качестве ответной услуги он требовал мягкой оценки своего собственного преступления. Прокуратура пошла на эту сделку, и Джозеф Карлино выложил все, что знал.
Судя по его показаниям, произошло следующее. В конце марта, приблизительно за неделю до нападения на Ризеля, в кафе «Мирантис» на юго-восгоке Манхэттена Карлино получил от профсоюзного босса Джонни Диогуарди предложение проучить одного парня, который якобы путался с его приятельницей. Гонорар — 500 долларов. Карлино отклонил предложение. Плата показалась ему слишком низкой. Кроме того, он опасался неприятных последствий. Однако он обещал позаботиться о «заместителе». На следующий вечер они снова встретились в кафе «Мирантис». Карлино привел с собой двадцатитрехлетнего Абе Тэлви — парня, с которым он в свое время познакомился в тюрьме.