Она обратилась к дяде хриплым от волнения голосом:

— Как только они доберутся до сокровищ, они убьют Вулми. Что тогда будет с нами? Попадем ли мы на корабль? Можно ли доверять Гарстону?

Граф Генри с отсутствующим видом покачал головой.

— Вильер успел раскрыть мне свои намерения. Он устроит так, чтобы всем, кто отправился за сокровищами, пришлось бы заночевать в лесу. Он со своими людьми перебьет спящих англичан и вернется на берег. Перед рассветом я отправлю своих рыбаков на лодках к «Боевому Ястребу», и они захватят корабль. Ни Гарстону, ни Вильеру это и в голову не придет. Когда Вильер вернется из леса, мы объединим своих людей и перебьем лагерь пиратов на берегу, а после этого заберем все сокровища и выйдем в море на «Боевом Ястребе».

— А что будет со мной? — спросила девушка пересохшими губами.

— Я обещал отдать тебя Вильеру, — глухо произнес граф без тени сочувствия. — За это он возьмет нас с собой.

Он поднес цепочку к глазам, и на ней заиграл солнечный луч, заглянувший в окно.

— Я, должно быть, обронил ее на берегу, — пробормотал граф. — А он нашел...

— Вы вовсе не обронили ее на берегу, — жестко произнесла Франсуаза, сама удивляясь своему злорадству. Ее душа словно окаменела. — Вы сорвали ее с шеи прошлой ночью, когда набросились на Тину. Я своими глазами видела эту цепочку на полу, когда уходила из зала.

Граф взглянул на нее, и его лицо сделалось серым от страха.

Франсуаза зло рассмеялась, угадав в его взгляде вопрос.

— Да! Тот самый черный человек был здесь! Он, должно быть, и подобрал с полу вашу цепочку. Я видела, как он пробирался через верхний коридор.

Граф откинулся на спинку кресла, и цепочка выскользнула из его пальцев.

— В поместье! — прошептал он. — Несмотря на охрану и крепкие засовы на дверях! Мне не убежать от него, и никто не сможет меня защитить! Значит, мне не померещилась та возня возле моей двери прошлой ночью! Возле моей двери! — выкрикнул он сдавленным голосом, схватившись за воротник, будто ему внезапно стало душно. — Будь он проклят!

Судорога прошла. Граф обмяк, его била дрожь.

— Я все понял, — выдохнул он. — Запоры на дверях моей спальни оказались чересчур крепкими даже для этого человека. Тогда он разбил корабль, на котором я собирался уйти отсюда, и убил того несчастного индейца, оставив на нем мою цепочку, чтобы навлечь на меня месть его сородичей. Индейцы не раз видели эту цепочку у меня на шее.

— Кто этот черный человек? — спросила Франсуаза, чувствуя, как по спине у нее бегут мурашки.

— Он из племени джу-джу на Берегу Рабов, — прошептал граф, глядя куда-то в пространство невидящими глазами.

Я разбогател благодаря торговле живым товаром. Когда я был молод, то водил свои корабли от Берега Рабов в Вест-Индию, поставляя чернокожих на испанские плантации. Моим компаньоном стал чернокожий шаман, принадлежавший к одному из племен того далекого побережья. Он со своими воинами захватывал рабов, а я переправлял их в Индию. Я в те дни был просто чудовищем, однако он в десятки раз чудовищнее меня. Если только человек способен продать душу дьяволу — этот чернокожий именно таков. Даже сейчас я просыпаюсь в холодном поту, когда мне снятся кошмарные сны о том, что мне довелось видеть в его деревне, когда над джунглями висела красная луна, громко бил барабан, а на алтарях корчились и страшно кричали люди, которых он приносил в жертву своим страшным богам.

В конце концов я обманом продал его самого испанцам. Его заковали в цепи и отправили на галеры. Он поклялся тогда страшно отомстить мне, однако я только посмеялся над его угрозами. Тогда я не верил, что ему удастся освободиться.

Шли годы, но забыть о нем я не мог. Я стал в страхе просыпаться по ночам, все чаще вспоминая его угрозу. Я пытался убедить себя, что он давно уже мертв, что испанцы наверняка убили строптивого раба. Но вот в один ужасный день до меня дошли слухи о том, что какой-то странный чернокожий, со следами цепей на запястьях, разыскивает меня по всей Франции.

В те дни он знал меня под другим именем, однако я понимал, что рано или поздно мы встретимся. Тогда я продал все свои владения и бежал из Франции. Так мы попали сюда. Долгое время я был спокоен, считая, что избежал опасности. Но он напал на мои следы и добрался до меня даже на этом заброшенном берегу, и теперь он рыщет здесь, как ядовитая кобра.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что он разбил корабль? — сделав над собой усилие, спросила Франсуаза.

— Колдуны с Берега Рабов умеют вызывать бури! — прошептал граф. — Это было его колдовство!

Франсуаза поежилась. Она-то была уверена, что прошедшая буря — лишь причуда случая. Разве может кто бы то ни было командовать штормами? Таинственный черный человек — всего-навсего человек из плоти и крови. Однако тут она вспомнила, как бил в лесу барабан во время шторма, и ей опять стало не по себе.

Широко раскрытыми от ужаса глазами Генри смотрел куда-то вдаль сквозь стены, украшенные гобеленами.

— Я перехитрю его, — прошептал он. — Только бы дожить до рассвета, а там я доберусь до корабля, и нас с ним опять разделит океан.

— Дьявольщина!

Вулми резко остановился, и тут же замерли матросы, шедшие за ним двумя отдельными кучками. Вулми вел их по старой индейской тропе на восток, и берега уже не было видно.

— Почему ты остановился? — с подозрением спросил Гарстон.

— Впереди кто-то идет, — негромко ответил Вулми. — Он обут в сапоги. Этим следам не более часа. Никто из вас не посылал человека вперед?

Оба капитана, чертыхаясь, с возмущением отвергли это предположение, одинаково подозрительно оглядывая друг друга. Вулми покачал головой и пошел вперед, остальные за ним. Морские волки, сроднившиеся с бесконечными морскими просторами, они растерялись в таинственной зелени леса. Тропа, по которой они шли, так извивалась, что матросы уже совершенно не представляли, где они находятся.

— Странные вещи здесь происходят, — проворчал Вулми. — Если граф Генри не убивал того индейца, то кто же это сделал? И все равно индейцы будут считать, что убил он. Когда в племени этого охотника станет известно, что с ним случилось, они не успокоятся, пока не отомстят. Я только надеюсь, что мы выберемся из леса прежде, чем они встанут на тропу войны.

Тропа поворачивала на север. Вулми сошел с нее и пошел дальше между деревьями, выдерживая направление на юго-восток. Гарстон и Вильер переглянулись. Это могло нарушить их планы. Не пройдя и ста шагов после того, как свернули с тропы, они поняли, что безнадежно заблудятся здесь без проводника. Их обоих одолевали самые немыслимые подозрения, но неожиданно лес оборвался, и они увидели перед собой вытянутую мрачную скалу. Среди нагромождения валунов вилась едва заметная тропа. Она поднималась на скалу и обрывалась на ровной площадке недалеко от вершины.

— По этой тропе я бежал от индейцев, — сказал, остановившись, Вулми. — Она ведет в пещеру вон за тем уступом, а в этой пещере я и нашел тела да Верразано и его людей. Сокровища тоже здесь. Но прежде чем мы поднимемся туда, вот что я вам скажу: если вздумаете меня убить, вы никогда не выберетесь на тропу. Я прекрасно знаю, что вы беспомощны в этих лесах, как младенцы. Конечно, вы знаете, что берег расположен к западу отсюда, однако к нему придется идти с грузом добычи по густому лесу, и вы доберетесь до него не за несколько часов, а за несколько суток. Не думаю, чтобы блуждать по этим лесам для белых людей было совсем безопасно, особенно теперь, когда индейцы обнаружили на том дереве голову своего соплеменника.

Лица Вильера и Гарстона вытянулись, и губы дернулись в кривых усмешках, когда Вулми так легко разбил в пух и прах их планы. Вулми невольно рассмеялся. Однако стало ясно, что теперь их головы посетила одна и та же мысль: пусть ирландец поможет им добыть сокровища и выведет их на тропу, а потом они успеют с ним расправиться.

— Нас троих будет вполне достаточно, чтобы вынести сокровища из пещеры, — сказал Вулми. Гарстон сардонически усмехнулся.