Он кивнул.

— Конечно. — Но не отпустил. Франс стоял в темноте, вдыхая аромат жасмина и роз, чудесным образом сохранившийся после купания в пруду, сам удивляясь тому, что его руки словно не желают расставаться с ношей.

— Я… — Она вздохнула. — Я должна извиниться перед вами.

— Извинения будут приняты, — он улыбнулся, — но только если вы назовете меня Франсом.

Лаура рассмеялась.

— Вам бы следовало сказать, что извиняться не за что.

— О, после всех ваших оскорблений, полагаю, я кое-что заслужил.

Она снова рассмеялась и посмотрела ему в глаза.

— Все правильно. Мне очень жаль. Извините.

Боже, как она хороша! А теперь, протрезвев, просто очаровательна. Но ей необходимо согреться, раздеться и обсохнуть. Надо помочь, подумал он и снова почувствовал реакцию тела на эти мысли.

— Вам нужно снять мокрую одежду и принять горячий душ. — Франс бережно опустил ее на пол.

— Знаю. — Она замялась. — Франс? Я не хочу, чтобы выдумали… В; общем, я очень благодарна вам за рее, но… я обычно так не напиваюсь.

Он кивнул. Об этом было нетрудно догадаться.

— Не сомневаюсь.

— В общем-то… так со мной впервые. Просто… — Лаура замолчала. Она вовсе не была обязана давать незнакомцу какие-то объяснения, и все же ей хотелось это сделать. Но как она будет выглядеть в его глазах? — Нет, ничего… — Она улыбнулась и протянула руку. — Спасибо вам за все.

Кивнув, Франс взял ее руку в свою. И Лауре опять захотелось рассказать ему о том, что случилось и что ей хотелось забыть. Ведь именно для этого люди и пьют. Чтобы забыть. Чтобы избавиться от боли.

Он смотрел на нее и видел, несмотря на улыбку, страдание в ее глазах. Кто обидел эту красивую женщину? Какой-нибудь мужчина? Если так, то он заслуживает хорошего наказания. Она такая хрупкая, такая милая…

Франс отпустил руку и отступил на шаг.

— Рад, что смог помочь вам, — вежливо сказал он. — А теперь вам нужно согреться. Если хотите, я попрошу кого-нибудь из слуг принести вам горячего бульона?

— Нет, не надо, все хорошо. — Лаура сняла его пиджак. — Заберете или мне распорядиться, чтобы его отгладили? Если…

Она не договорила, и Франс знал почему. Его взгляд упал на ее груди, и соски тотчас напряглись, проступая сквозь влажный шелк.

— Лаура. — Он посмотрел ей в глаза. В них появилось что-то еще, не боль, не отчаяние. И от этого «что-то» у него застучало в висках. Он протянул руку, и она отступила. — Зачем вы это сделали?

— У меня был тяжелый уик-энд. — Она облизала губы. — Поэтому-то я сюда и приехала. Не собиралась, но сестра уговорила. Получилось все не так.

— Интересная женщина ваша сестра. — Франс улыбнулся.

— Что вы имеете в виду?

— Хотела, чтобы я познакомился с вами. Сказала, что вы красивая и обаятельная, что вы мне понравитесь.

Лаура покраснела.

— Не правда!

— Нет, правда. — Он усмехнулся. — Сделано было не совсем так, но она ясно дала понять, что мы с вами хорошая пара.

— Ох, это же ужасно! — Лаура закатила глаза. — Вообще-то она и мне о вас говорила… Невероятно хорош собой, обаятелен, богат. Сказала, что мне обязательно надо с вами познакомиться.

— Невероятно, — сказал Франс, и они оба рассмеялись.

— Ага. Ну я и подумала, что раз вы такое совершенство, то…

— ..то со мной лучше не связываться. — Он взял ее руки и поднес к губам. — Я решил так же. Слишком уж все… подстроено.

— Это же надо — устроить мне такую рекламу! Вам не противно?

— Нет. — Он усмехнулся. — Нет-нет. — Улыбка медленно растаяла. — Не хотите рассказать, что с вами случилось? Из-за чего вам так захотелось напиться?

Ее лицо отразило всю игру эмоций, вызванных этим вопросом, и он видел, что она хотела отделаться каким-то ничего не значащим объяснением, но потом все же решила рассказать правду.

— Человек, который когда-то многое для меня значил… — Она заколебалась. — Сегодня он женится.

— Вот как. — Прядь темных волос упала ей на щеку, и Франс, наклонившись, убрал их, но не убрал свою руку, позволив себе коснуться ее кожи. Такая нежная… Что ж это за мужчина, который предпочел ей другую женщину? — Извините.

— Не стоит, это не оправдывает моего поведения. Я вела себя глупо.

— Нет, глупец он, а не вы.

— Спасибо. Вы очень добры, но…

— Я бы не сказал так, будь я иного мнения. — Он обнял ее за плечи и привлек к себе. — Зачем мужчине другая, если у него есть вы?

Франс наклонился и поцеловал ее, нежно, едва коснувшись губами ее рта. Поцелуй был лишь знаком ободрения, но Лаура взглянула на него, ее губы раскрылись, и у него застучало в висках. Себя не обманешь, подумал Франс. Он поцеловал ее не потому, что хотел ободрить, а потому, что хотел ощутить вкус ее губ.

— Лаура. — Он поцеловал ее еще раз, настойчивее, и, когда уже начал думать, что ошибся, неверно истолковав выражение глаз, она застонала, прижалась к нему всем телом и ответила на поцелуй.

Его сердце буквально заколотилось. Он хотел ее так, как давно уже не хотел ни одной женщины. Внутренний голос, сохранивший ясность и логику, шептал, что это желание бессмысленно, что нельзя пользоваться слабостью женщины, тоскующей по другому мужчине, но Лаура уже вцепилась в его волосы, притягивая к себе, раскрываясь ему навстречу. И Франс уже больше ни о чем не думал.

Он обхватил ее обеими руками и прижал к себе, чтобы она почувствовала силу его желания. Она снова застонала и задвигала бедрами, и тогда он, напрягая остатки воли, отпрянул.

— Посмотри на меня, Лаура. Посмотри, и ты увидишь, что я не тот, кто потерял тебя.

— Я знаю. — Она провела ладонью по его груди. — Но ты тот, кого я хочу.

Он подхватил ее на руки и понес к кровати. Ее желание, как пламя, передалось ему…

— Сеньор Франсиско! — Этот крик вернул Франса в реальный мир.

Он моргнул, покачал головой, прогоняя непрошеные мысли, и, оглянувшись, увидел приближающегося всадника. Недоброе предчувствие стиснуло грудь — Хуан, его слуга, ужасно боялся лошадей, за что над ним все насмехались, но сейчас он мчался к нему во весь опор. Франс развернул жеребца и устремился навстречу Хуану.

— Что случилось?

— Вам звонили, сеньор. Женщина. Назвалась Патрицией Крэнстон-Дженкинс. Сказала, что это срочно и касается ее сестры…

Франс пришпорил коня, пригнулся к его вытянутой шее и понесся к дому.

Лаура Крэнстон стиснула руку сестры. Боже, неужели каждой рожавшей женщине пришлось пройти через такие муки! Странно, что человеческая раса еще не вымерла… Она застонала — схватки снова сотрясли ее тело.

— Вот так, — подбодрила сестру Патриция Крэнстон. — Толкай, Лора. Тужься!

— Я… толкаю, — прохрипела Лаура.

— Мама уже едет. Скоро будет здесь.

— Чудно. — Лаура закусила губу. — Вот уж кто знает, как это делается… у-у-у, Боже!

— Милая, — Патриция склонилась к сестре, — тебе не кажется, что пора бы сказать, кто…

— Нет.

— Не понимаю тебя, Лора! Он же отец ребенка.

— Мне… он не… нужен.

— Но у него же есть право знать!

— У него нет… никаких прав.

Боль заставила ее стиснуть зубы. Какие права? Он же почти незнакомец. Нет уж, никаких таких прав! В последние месяцы ей пришлось принять несколько трудных решений. Оставить ли ребенка? Обратиться ли за помощью к семье? А вот решение не сообщать о беременности Франсиско Мендесу далось легко. Ему было наплевать на нее, так для чего говорить ему о чем бы то ни было? Он провел с ней всего час в постели и даже не попытался потом связаться каким-то образом — зачем такому человеку знать о своем отцовстве?

Схватки утихли, и Лаура откинулась на подушку.

— Это не важно. Ребенок мой. И ему нужна только я. Только… — Она снова застонала, выгибаясь на кровати. — Я одна…

— Ты сошла с ума! — Патриция промокнула потный лоб сестры салфеткой. — Лора, пожалуйста, назови мне его имя. Позволь мне позвонить ему. Это Робин?

— Нет! — бросила Лаура, еще сильнее сжимая руку Патриции. — Не Робин. И больше я тебе ничего не скажу. Пэт, ты же обещала…