Отец не сказал ни слова.

Марк спокойно выслушал все, что ему говорилось; потом заговорил сам:

– Я понял вас, миссис Миллер, но ваше мнение для меня ничего не значит. Меня интересуют чувства и мысли единственного человека в этой комнате – Сюзанны.

Она как-то до этого не задумывалась – любит его или нет. Он ей безумно нравится, от его поцелуев кружится голова – и все. А после того, как он бросил в лицо ее матери правду, для нее стало ясно, что она любит его, именно его, и знает – такого ей не найти за всю оставшуюся жизнь.

Какое-то мгновение Сюзанна смотрела на него абсолютно новыми глазами, забыв об окружающих. Тягостную паузу прервал отец; он положил руку на плечо жены и обратился к Марку:

– Прошу не воспринимать слова моей жены буквально, это просто нервы, пройдет. Если Сюзанна собирается за вас замуж, мы обязательно все обсудим.

– Ну, конечно, я собираюсь за Марка замуж, – подтвердила Сюзанна. – Иначе для чего мне приводить его домой, как вы думаете?

– И отдашь свою жизнь простаку, который никогда ничего не добьется? – бросил отец.

Тут высказалась Элспет:

– Я категорически запрещаю!

В это мгновение в голове Сюзанны и родилась самая безумная за всю ее девятнадцатилетнюю жизнь идея.

– Ты не сможешь нам помешать, мама, потому что у меня будет ребенок, и этого уже нельзя изменить.

Глаза Элспет округлились и подернулись дымкой – дочь безжалостно подписала ей приговор. Отец жутко покраснел и произнес:

– Тогда это несколько меняет дело.

– Ты можешь повторить? – попросил Марк каким-то безжизненным голосом.

Сюзанна повернулась к нему, – ну конечно же, он поймет, что это шутка, и разделит ее задор… Ледяной холод в его глазах буквально сковал ее.

Элспет упала в обморок. Чарлз бросился приводить ее в чувство, не переставая при этом выговаривать дочери. Суматоха продолжалась часа два, Сюзанна все никак не могла вырваться от родителей и подойти к Марку, чтобы объяснить это дурацкое положение вещей. В конце концов, когда ей это удалось, она застала его одетым, на пороге квартиры.

– Неплохая задумка, – одобрила она иронически.

– После всего, что мне пришлось сегодня услышать, – несомненно.

– Подожди немного, я только соберу вещи.

– А куда, собственно, ты собралась?

– Как «куда»? С тобой, конечно.

– А я тебя не приглашал.

Сюзанна посмотрела на него ошарашенно.

– Но я не могу больше здесь оставаться.

– Это не мои проблемы. Раз ты ждешь ребенка, есть и мужчина, который о тебе и о нем позаботится.

– Ты… ты говорил, что хочешь на мне жениться… – Голос ее прозвучал так тихо, что она сама его едва слышала.

– Но мне не были известны все детали.

– Марк, это не то, что ты думаешь… Выслушай… Попытайся понять…

– Да я уже все понял. Тебе не удастся выставить меня дураком. Кто этот парень – один из светских хлыщей, который не задумывается над тем, что делает?

Она будто видела его в первый раз. Боже, как ему объяснить это дурацкое недоразумение?! Он же не хочет ее слушать… Да если и удастся объяснить, какой идиоткой она будет выглядеть в его глазах. Сюзанна была совершенно убита его словами, раздавлена своей глупостью; все, что у нее осталось, – это только гордость. И с особым ожесточением она выкрикнула:

– Давай, двигай! Попутного ветра! И никогда не возвращайся. – И уже тише добавила: – Ты абсолютно безнадежен, Марк Херрингтон.

– Да, ухожу. А ты успокой родителей, что ребенок не от меня, представляю их счастливые слезы. Всего хорошего, Сюзанна. Все кончилось не так уж плохо. Прощай. – И он ушел.

Ушел из ее жизни, сопровождаемый холодным ноябрьским ветром, в никуда, оставив после себя пустоту и руины в ее сердце. Это было восемь лет назад; а теперь… она взглянула на свои руки – пальцы ее машинально гладили лепестки гвоздик – и отбросила цветы, словно в руках оказалась ядовитая змея.

Ему только казалось, что она начинает ему доверять. Снова он ушел, и ему не нужны ее объяснения. Как и восемь лет назад, между ними стоит стена лжи. Судьба подшутила на ней: она сама зарабатывает себе на жизнь, хоть и принадлежит к семье Миллеров из Норзбука. А он крупный бизнесмен, глава одной из ведущих в машиностроении фирм. Кто из них занимает сейчас более высокое положение в обществе, это надо еще разобраться. Все произошло из-за необоснованного снобизма матери, он-то в конечном счете и разрушил жизнь ее дочери.

Но есть ли у нее моральное право обижаться на мать? Нет, пожалуй. Теперь жизнь ее зависит от дочери, а то было очень давно и уже прошло. В какой-то миг она поверила, что счастье можно вернуть… Но у нее не хватает сил бороться за Марка, преодолевать упрямство. Пусть будет все как есть; она научилась принимать жизнь такой, как она складывается. Кто сказал, что жизнь обязательно должна быть легкой, простой и счастливой?..

Остаток уик-энда она провела с матерью. В воскресенье та вернулась к своему обычному состоянию, и Сюзанна решила вечером вернуться домой в Чикаго. Наутро она проснулась разбитой, усталой; у нее не хватило сил идти, как обычно, завтракать вместе с подругами, да и на работу пришла на два часа позже.

Элисон спустилась вниз, к Рите, когда увидела, как входит Сюзанна.

– Привет! Выглядишь ты не очень…

– И чувствую себя так же. Извини, что не пришла сегодня.

Элисон улыбнулась.

– Не сожалей, ты ничего не пропустила. Кит большую часть времени провела в дамской комнате. Я даже догадываюсь, из-за чего, из-за кого. – Подруга помолчала и сменила тему разговора: – Она сказала мне, что твоей матери лучше.

– Да, я разговаривала вчера с Кит. Мама вернулась к своему обычному состоянию. Ладно, что у нас там сегодня?

– Тебе два сообщения из «Юнивёрсл динамикс» от Амоса Ричардсона. Может быть, еще не все потеряно.

Сердце у Сюзанны подпрыгнуло, – скорее всего, он пока не в курсе происшедшего.

– Разберусь, конечно. Но особо не надейся, – и она поднялась в офис. На столе – сообщения; она стала искать в сумочке календарик и тут наткнулась на сверток… Совсем забыла из-за болезни матери о блюде, купленном для миссис Холкомб. Это, правда, расписано тюльпанами, а не нарциссами, но не хуже – тоже ручной работы и по насыщенности цвета не уступает предыдущему.

Выбирая его, Сюзанна все спрашивала себя: почему она так поступает, почему ей хочется, чтобы в глазах соседей Марк выглядел порядочным человеком, даже в мелочах? И пришла к выводу, что любит его. К счастью, он об этом не знает и никогда не поймет, как беззащитна она перед всеми его колкостями и обидными словами…

Однако что теперь делать с блюдом – выкинуть, сдать обратно в магазин? Да нет, отдать миссис Холкомб, она, в общем-то, ни при чем. Не сидится ей спокойно на месте; от блюда нужно избавиться, и чем скорее, тем лучше; она взяла сумочку и спустилась вниз. Пришлось звонить дважды, прежде чем дверь приоткрылась на несколько дюймов – как раз, чтобы можно было видеть глаза.

– Миссис Холкомб, так получилось, что ваше блюдо разбито. Но я принесла вам другое, тоже ручной работы, специально выбирала…

– Не стоило так беспокоиться. – Миссис Холкомб оглядела ее с ног до головы. – Вы выглядите не лучшим образом. Какие-то проблемы с вашим молодым человеком?

– Нет, никаких, – ответила Сюзанна сухо. – И он не мой. Здесь тюльпаны вместо нарциссов, я боялась… – сбивчиво попыталась она прояснить ситуацию.

– Тюльпаны – мои любимые цветы. – Миссис Холкомб прижала блюдо к груди. – Подождите минутку! – С этими словами она исчезла за дверью своей квартиры.

Сюзанна чувствовала себя крайне неловко, хотя бы потому, что Марка пригласили внутрь, а ее дальше порога не пускали. Могла бы хоть спасибо сказать… Тут она увидела чью-то тень на стене, резко обернулась – Марк… Не раздумывая, попыталась удрать, но он перегородил ей дорогу.

– Вот ты как! – сказала она. – Тебе больше нечем заняться? Извини… – И сделала шаг в сторону, пытаясь его обойти.

Марк ее не пустил.