– Кажется, начинаю понимать, – ответила я, задумавшись. – Спасибо вам, девочки. Вы умницы.

– Не знаю, как кому, а мне нравится наша работа, – сказала Анжела, сладко потягиваясь, словно огромная кошка. – Мне так нравится наблюдать за ними во время танца, как они пускают слюни себе на рубашки, как дрожат их подбородки, как они начинают протягивать свои трясущиеся жадные руки с деньгами, пытаясь хоть мимолётно скользнуть ими по моему телу. Так обалденно чувствовать себя удавом перед толпой загипнотизированных кроликов. Только пальцем помани, и они ринутся за тобой всей гурьбой, с очумелыми глазами и вздыбленными ширинками.

– Ну ты скажешь тоже, Анжелка, – засмеялась я, – кролики, пускающие слюни, да ещё и с вздыбленными ширинками.

Я представила себе эту картину и покатилась от смеха. И теперь, каждый раз выходя на танц-подиум и глядя на посетителей, я вспоминала слова Анжелы, и мои губы расплывались в улыбке.

11.

А потом наступила чёрная полоса. Началось всё с того, что Алёна, наша соседка по комнате, застукала меня, когда я «заходила» домой. Так случилось, что её в ту ночь мучила бессонница, и она почти не спала. Томка, естественно, ничего об этом не знала, поэтому преспокойно себе дрыхла.

Вернувшись из клуба, я, как обычно, подошла к нашему окну, влезла на высокий парапет, держась за подоконник, и тихонько толкнула раму внутрь. Я услыхала в комнате какой-то шум, но не придала ему значения: мало ли что, может, кто-то просто повернулся во сне, и кровать скрипнула. Но, когда я уже наполовину влезла внутрь, я вдруг получила удар по голове, отчего чуть не вывалилась обратно за окно, и услыхала пронзительный визг Алёны.

Через секунду я пришла в себя, сообразив, что случилось, и зашептала ей с окна, продолжая болтаться посередине подоконника:

– Тише, Алёна, замолчи. Это я, Соня. Да перестань ты вопить, дура, всех сейчас перебудишь.

Наконец, зажёгся свет, и нашему общему взору предстала картина «маслом и гречкой»: возле выключателя стояла Томка с тапком в руке и пыталась разглядеть и понять, что здесь произошло; напротив неё, возле своей кровати стояла взлохмаченная Алёна с перекошенным от страха лицом, и дико вращала глазами, глядя в мою сторону, а в руках у неё – тяжёлая книга, которой она хватила меня по голове. И, в довершение сюжета – я, до сих пор барахтающаяся в окне.

Первой очнулась Томка.

– Скорее, – сказала она. – Сейчас сюда прибежит дежурная. Надо лечь в кровати. Алёна, бегом. Потом всё расскажешь. Ложись.

– Томка, помоги, – прокряхтела я с окна, – я, кажется, застряла.

Тома помогла мне влезть в комнату, быстро закрыла окно на шпингалет, толкнула замершую Алёну на кровать и выключила свет в тот самый момент, когда в дверь постучали.

– Девочки, у вас всё в порядке? – спросила дежурная из-за двери. – Откройте.

Томка встала, снова включила свет, глянула в мою сторону и, убедившись, что я уже лежу в кровати под одеялом, открыла дверь.

– Да, тётя Галя, всё в порядке. Это просто Алёна встала воды попить, и ей показалось, будто мышь пробежала. Вот она и закричала, от страха.

– Какие мыши, Алёна? – упрекнула дежурная. – У нас сроду мышей не было.

– Да, знаете, как бывает спросонок, – улыбнулась Томка. – Показалось. Вон, видите, до сих пор успокоиться не может. Это же надо, так мышей бояться. Может, тебе водички налить, Алёнка?

Томка наклонилась над лежащей Алёной.

– Уйди, – буркнула та. – Отстаньте от меня, дуры.

– Ну, вот и хорошо, – Тома выпрямилась и вернулась к двери. – Наша Алёна в порядке, шок миновал. Жить будет.

– Ладно, спите, – сказала дежурная и ушла обратно к себе.

– Ух, пронесло, – сказала я и встала с кровати, чтобы переодеться.

– Как это всё понимать? – раздался в тишине ледяной голос Алёны.

– Ты о чём, подружка? – пошутила Томка.

– Я тебе не подружка! – тем же тоном сказала Алёна.

– Ладно, «не подружка», что тебя беспокоит? – Томка попыталась придать лицу серьёзное выражение, отчего стало ещё веселее, как всегда в таких случаях, когда она общалась с Алёной.

– Так вот, значит, как ты возвращаешься из своих ночных похождений, Соня? – Алёна сощурила глаза.

– Да нет, глупая, просто сегодня мы с моим парнем загулялись допоздна, – придумала я на ходу. – А ехать ночевать к нему я не согласилась. Я ведь приличная девушка.

Томка отвернулась, чтобы скрыть свой весёлый смех.

– Какой парень? Что ты несёшь? – грубо запротестовала Алёна. – Я первый раз слышу о том, что у тебя есть какой-то там парень.

– Послушай, Алёна, что-то я не припоминаю, чтоб мы с тобой когда-то делились подробностями своей интимной и личной жизни. Я, например, тоже не в курсе, для кого ты так «стильно» одеваешься.

На слове «стильно» я сделала ударение. Алёна закусила губы.

– Я тебе не верю, – наконец, сказала она. – Если ты гуляла с парнем, то зачем тогда оделась и намалевалась, как шлюха?

– Слушай, барышня, ну ты уже откровенно хамишь, – сказала Томка, повысив голос.

– А ты не лезь. Я не с тобой разговариваю. Думаешь, я не знаю, что вы заодно? – Алёна тоже повысила голос, временами переходя на визг.

– Да знай себе на здоровье, – усмехнулась Томка, – только, смотри, не надорвись.

– Ладно, хватит уже, – сказала я устало. – Я спать хочу, давайте ложиться. А одета я, как ты выразилась, «как шлюха», потому что мы ходили в ночной клуб потанцевать. Ты ведь бываешь в клубах, видела, как там одеваются? Так я, по сравнению со многими, ещё вполне скромно и прилично одета.

– Что, съела, коза? – весело сказала Томка. – Спи, давай, «не подружка».

И она снова погасила свет.

* * *

Неделю спустя Алёна опять застукала меня за тем же «занятием». Мне показалось, что она вообще не спала, поджидая меня. И в тот момент, когда я влезала в окно, она включила свет. И опять та же картина: я вишу посередине подоконника – половина меня внутри комнаты, а ноги ещё на улице. Только в этот раз обошлось без её воплей, слава богу.

На этот раз я уже не растерялась, как неделю назад, и сказала ей, держась руками за подоконник и продолжая вползать в окно:

– Не могу сказать, что мне приятно, что именно ты меня встречаешь, но спасибо, что зажгла свет. Так гораздо удобнее.

– Что, Соня, сегодня вы тоже ходили на танцы в клуб? – съязвила Алёна.

– Да, и сегодня тоже, – прокряхтела я, сползая на пол. – А что это тебя так волнует? Может, ты хочешь с нами? Так мы тебя возьмём с собой в следующий раз. Согласна?

– Этого ещё не хватало, – фыркнула она. – Чтобы я показалась в приличном месте в вашем обществе? Ни за что!

– А мы можем в неприличное место сходить, – не отставала я. – Ну, соглашайся. Что-нибудь придумаем. Мой парень, он такой выдумщик. Мы ещё и Томку с собой прихватим. И вам парней найдём. Хочешь?

– Ты можешь тут болтать, сколько угодно, – огрызнулась Алёна. – Но, если ты не прекратишь свои ночные вылазки через окно, то я…

– Ну и что ты тогда? – сказала я. – Чего ты вообще ко мне привязалась? Тебе делать, что ли, нечего? Или у тебя острая нехватка общения? Так не надо вымещать свои негоразды на мне. Я тебе что, помешала? «Захожу» себе потихоньку, никого не трогаю, не беспокою, даже свет не зажигаю. Вон Томка до сих пор спит, не просыпается. Никакого беспокойства.

– Слушайте, чего опять стряслось? – послышался сонный голос Томки. – Зачем свет?

– Полюбуйся, опять твоя подруга полночи где-то прошлялась, – съязвила Алёна. – Четыре часа утра, а она только «заползает».

– А тебе что с того? Завидуешь? Завидуй молча, – пробурчала Томка и отвернулась к стене.

За время нашей словесной перебранки я успела переодеться и прыгнула в постель.

– Всё, Алёнка, большое спасибо за освещение, теперь можно гасить, – сказала я и тоже отвернулась к стене.

– В общем, я тебя предупредила, – процедила Алёна сквозь зубы. – Не прекратишь, я расскажу обо всём коменданту.