— Признаюсь, я виноват. Зря не сказал вам, что револьвер принадлежит миссис Толлер. Но сначала мне нужно было спросить у нее разрешение. Не понимаю, почему вы решили, что этот факт мы от вас утаили. Совсем нет.

Убитую нашли только сегодня утром. Мне же надо было удостовериться, что этот револьвер — из моего письменного стола. Завтра я вышел бы на работу, открыл свои стол и, увидев, что оружия там нет, сразу же с вами связался.

— Благодарю, — нахмурившись, резко произнес Банколен и замолк.

В наступившей тишине отчетливо слышался шум транспорта на улице.

— Надо полагать, револьвер взяли из вашего стола и принесли на виллу? — наконец прервал затянувшееся молчание сыщик.

— Да, — подтвердил Стенфилд. — Только хочу вас предупредить: это сделал не я.

— Похоже, вы так ничего и не поняли, — подойдя к нему ближе, сказал Банколен. — Возможно, этот факт поможет раскрыть убийство. Благодаря ему круг подозреваемых сильно сужается.

— Вы полагаете? — удивился Стенфилд. — А я не совсем уверен. Ведь мадам Кло… то есть женщину, о которой упомянула миссис Толлер, не застрелили. Из него вообще не стреляли. Так что нельзя утверждать, что тот, кто принес этот револьвер на виллу, и есть убийца.

— Да. Такое можно только предположить. Вы с этим согласны?

— Я ни с чем не могу быть согласен, — неожиданно резко ответил Стенфилд. — Найти убийцу — ваша задача. Моя обязанность — предоставить вам факты и ни на кого не указывать пальцем.

— А вы, миссис Толлер, согласны со мной? — обратился Банколен к хозяйке злополучного оружия.

Женщина его слова пропустила мимо ушей. Но Банколен не унимался. Он опять взял на прицел, словесный конечно, Стенфилда;

— И тем не менее, мистер Стенфилд, вам придется ответить на такой вопрос: скажите, кто мог забрать у вас револьвер?

— В нашу контору заходит много людей.

— Всех перечислять и не надо. Хватит и нескольких. Кто приходил к вам в пятницу и субботу?

Стенфилд помялся.

— Ну, как вы знаете, заходила Гортензия Фреи, — наконец ответил он.

— Да, мне это известно. Кто еще? Может быть, Ральф Дуглас?

Стенфилд украдкой бросил взгляд на миссис Толлер. Та даже не шелохнулась. Куртис увидел, как у Стенфилда задрожали губы. Казалось, он пытается перебороть себя.

— Я… — наконец нерешительно произнес Стенфилд. — Да уберите с моего плеча свою руку! Не испытывайте мое терпение, а не то я вас ударю! Эти методы допроса приберегите для кого-нибудь другого!

— Вот это разговор! — радостно воскликнул Банколен. — Ну так что? Ральф Дуглас к вам заходил?

— Нет.

Обстановка разрядилась. Банколен отошел от Стенфилда и со зловещей улыбкой остановился возле миссис Толлер. Та изобразила на своем лице жуткую скуку. Ноздри ее некрасивого носа раздулись.

— Все, на сегодня хватит, — решительно заявила она. — Пожалуйста, уходите.

— Согласен, мадам, — ответил ей Банколен. — Я собирался задать вам массу вопросов. Но сейчас необходимость в этом отпала. Теперь у меня есть над чем призадуматься. Спокойной ночи.

Но перед тем как нам уйти, замечу: вы и мистер Стенфилд должны явиться во Дворец правосудия. Скажем, завтра в одиннадцать утра. Для формального допроса.

— И не подумаем! — быстро ответила миссис Толлер. По ее лицу было видно, что женщина безмерно удивлена.

— Мадам, — Банколен начал терять терпение, — если в одиннадцать часов вы не появитесь во Дворце правосудия, я вас туда доставлю лично. Прошу вас над этим задуматься. Завтра в одиннадцать за вами приедет машина. А теперь до свидания! Мистер Стенфилд, можете нас не провожать. Обратную дорогу мы найдем сами.

Сыщик с Куртисом вышли в прихожую, затем — в устланный толстым ковром, слабо освещенный коридор. Как только они свернули за угол, Банколен остановился и разразился нецензурной бранью. Куртис слушал его молча и с огромным сочувствием.

— Старая ведьма! — сотрясал кулаками сыщик. — Змея подколодная! Выдра вонючая! Затолкать бы ее в дуло пушки и пульнуть обратно в Англию! Как вы думаете, стоит она этого? Теперь ваш черед отвечать.

— Вы полагаете, что она…

— Конечно. Я это чувствую. То, что Стенфилд забрал у нее револьвер, возможно, правда. А может, и нет. Во всяком случае, мы должны это установить.

Вы поняли, что Стенфилд у нее под пятой? Она, если понадобится, заставит его поклясться, что Ральф Дуглас был единственным, кто заходил к нему в пятницу. Что он единственный, кто мог выкрасть револьвер.

И тогда подозрение снова падет на Ральфа Дугласа. Понимаете, она всеми силами будет противиться браку ее дочери. Миссис Толлер хочет выдать ее за Брюса Дугласа.

— Она, должно быть, сильно ненавидит Ральфа.

— Совсем нет. Просто эта ведьма привыкла все делать по-своему. Если бы она кого-то ненавидела, то я бы нашел тому оправдание.

Понимаете, ей никто и никогда не перечил. И это длилось до тех пор, пока ее дочь не полюбила Ральфа. Теперь этой стерве надо показать, что ее решения не обсуждаются. Вот она и придумывает историю о том, что Ральф заходил в турбюро в пятницу.

Бедняга Стенфилд ничего не подозревал до последней минуты. Он понял, что именно грозит Дугласу, только с моей помощью. Вы заметили — он здорово испугался. И даже не знал, что ответить.

— История с револьвером меня удивила, — заметил Куртис. — Не верится, чтобы кто-то выкрал его у Стенфилда. А вы как считаете? Если так оно и было, круг подозреваемых сужается, а Стенфилд становится для вас самым главным свидетелем.

— Да, вы правы. Завтра я займусь им вплотную.

— А Теперь о воре, проникшем в номер миссис Толлер. Это был ваш человек?

— Нет. Если только его не послал Бриль или Дюран. Хотя они вряд ли могли это сделать. Скажу откровенно: этот вор для меня загадка. Зачем ему потребовалась лицензия миссис Толлер? Если только…

— Тсс! — раздалось у них за спиной.

Куртис и Банколен мгновенно обернулись. Прямо позади них находилось окно, занавешенное шторами из темного бархата. Из щели между ними выглядывало квадратное лицо усатого брюнета в очках и шляпе. Оглядев коридор, мужчина улыбнулся и произнес:

— Добрый вечер, ребята!

— Так это, значит, ты, — воскликнул Банколен. — Спускайся, да побыстрее!

Тяжелые шторы зашевелились, и невысокий мужчина с выпяченной, как у голубя-дутыша, грудью спрыгнул с подоконника. Одет он был во все черное, а на руках — белые хлопчатобумажные перчатки. Из нагрудного кармашка его пиджака торчали карандаши.

— Позвольте, я представлю вас друг другу, — широко улыбнулся Банколен. — Мистер Куртис, месье Жан-Батист Робинсон.

Робинсон просунул палец между двумя пуговицами жилетки и встал в позу Наполеона.

— Огюст Дюпа из газеты «Интеллидженс», — гордо произнес он. — Магистр искусств и кандидат юридических наук. Сейчас, как вы сами видите, я, подобно моему великому предшественнику Эдгару По, задействован в раскрытии преступления.

— Что-то я не слышал, чтобы Эдгар По лазил по пожарным лестницам и воровал лицензии на оружие, — проворчал Банколен. — Это же был ты. Не так ли?

— Эдгар По мог без труда и на луну залезть, — презрительно бросил Робинсон и перевел взгляд на Куртиса: — Ха! Ха! Этот старый щуп (та: понял, что я его опередил. Он мне завидует. А ведь когда-то я был единственным, кто мог дать ему заработать. О-ля-ля! Я вижу у него газету с моей статьей!

— Да за эту статью я могу засадить тебя в тюрьму, — буркнул Банколен.

— Не посмеете, — возразил Робинсон. — Я — журналист! Меня защитит пресса. Говорю вам, не посмеете. Кроме того, у меня есть кое-что на обмен. Вас это очень, заинтересует.

Он распахнул свой черны и плащ, сунул руку в карман пиджака и вынул оттуда пустую бутылку из-под шампанского «Редерер».

Банколен от удивления даже крякнул, глаза его заблестели. Он стал медленно вращать бутылку в руке репортера, просматривая ее на свет.

— Ты нашел это в номере миссис Толлер? — спросил сыщик.

— Никак нет. Я обнаружил ее на территории виллы «Марбр». В этом мне помогла моя природная сообразительность.