Крышка гроба свалилась на сочинителя эпитафий. Все это походило на страшный сон или фильм ужасов. Сбиваясь с ритма, застучали молотки. Мельникова лихорадило, слезы непроизвольно покатились из глаз. «КАМАЗ» устало выдохнул, дернулся и замер. Кто-то крикнул:

– Вытаскивайте. Клиент к погребению готов!

– Может, его пристрелить сначала?

– Типун тебе на язык! Мы же не фашисты, чтобы в живого человека стрелять! Сам сдохнет! – послышался смех.

Гроб качнулся и поплыл, подобно лодке Харона. При спуске в могилу его уронили. Мельникова охватила паника.

– Отпеть бы не мешало, но голос нынче не тот – верхнюю ноту не возьму! Есть желающие сказать прощальную речь? Желающих нет! – Бригадир грузчиков сплюнул. – Закапывайте!

Он снял футболку и подставил тело солнечным лучам. На гроб посыпались комья земли. Мельников умер третий раз за день. Он вздумал барабанить в крышку, но движения сковывала теснота; он кричал, но его никто не слушал. Вскоре шорохи стихли. Мельников начал задыхаться и неожиданно для себя обмочился.

– Алле, Матвей Сергеевич?! Подъезжайте, мы в Лугани. Не волнуйтесь, не умрет! Может, обделается, не более того. Откопаем минут через тридцать. Все, ждем-с!

Через полчаса к кладбищу подкатила иномарка. Из нее вылез Хряк – худощавый мужчина лет тридцати пяти в строгом костюме с золотым значком на лацкане пиджака. Его сопровождали два коротко стриженных неразговорчивых бугая.

– Воскрешайте Андрея Григорьевича! – хохотнул он.

Мельников слышал, как почва над ним пришла в движение. Гроб вытащили и начали отжимать крышку лопатой.

Хряк пил минералку и наблюдал за эксгумацией.

– Осторожнее! Котелок ему не повреди.

Солнечный луч бритвой резанул владельца ритуального агентства по глазам. Он зажмурился, ухватился за стенки гроба и хотел присесть. Чья-то нога уперлась ему в грудь.

– Не спеши, скупой рыцарь, может, и вставать не придется! – Хряк плеснул в лицо Мельникова «минералкой». – Светлые мысли посетили твою голову, или ты решил погибнуть от жадности?

– Сколько? – подал голос живой труп.

– Сущая ерунда: ежемесячно тридцать процентов от дохода и первоначальный взнос в виде внедорожника. Мы гарантируем, что грабить тебя никому не дадим – сами будем!

Мельников был готов отдать все, лишь бы не оказаться снова в могиле. Телохранитель Хряка схватил его за грудки и выдернул из деревянной упаковки.

– Вот и ладушки! Чего тогда резину тянуть?

Мельникова усадили в машину и повезли к нотариусу, переоформлять то, во что оценили его бесценную жизнь. Пережитый ужас сменился думами о дне грядущем. «Конечно, с импортной телегой и деньгами расставаться тяжело, но с жизнью – гораздо хуже» – размышления Андрея Григорьевича прервал Хряк:

– Хорошо, что есть добрые люди, такие как я! Пацаны хотели тебе пальцы отрубить. Я не разрешил – как ты без них расписываться будешь! – довольный собой Хряк рассмеялся.

                                                      IV

«Курьезный случай произошел в г. Отрадном. Настоятель городского храма скрылся с церковными деньгами».

(Из рубрики происшествий)

На отдаленной от центра улице, в тени пирамидальных тополей, расположился женский монастырь. Обитель веры основал архимандрит, возглавлявший местный приход. Одно из духовных чад, ненавязчиво порекомендованное представителями серьезных органов, получило благословение на поступление в Иверский монастырь. Это была женщина лет сорока пяти-пятидесяти. Однако, вскоре батюшка поехал и забрал ее. На обратном пути они заглянули к архиерею, и тот благословил монахиню. Городские власти передали под женский монастырь старинный, с отслоившейся штукатуркой особняк. В том же году с помощью энтузиастов его подлатали и придали надлежащий вид.

Монастырь жил однообразной, тихой жизнью. Немногочисленные послушницы и сестры, как серые мыши, шуршали по узким коридорам. Денно и нощно они читали молитвы, воспитывали в себе духовное единство, живущее по евангельским законам любви, милосердия и трудолюбия. Объединившись посредством обетов целомудрия, нестяжания и послушания, эти внешне бесцветные и невыразительные женщины не вызывали интерес у представителей мужского пола, изредка посещавших игуменью по делам.

Игуменья Варвара – в миру Зоя Васильевна – отслужила утреннюю службу. Тяжело переставляя опухшие ноги, она вернулась в келью. Если бы не образа в углу и не книжные полки, заваленные религиозной литературой, то возникало ощущение, что это кабинет писателя или чиновника среднего пошиба, в который неуклюже вписалась кровать. Матушка трижды перекрестилась и стала просматривать прессу. Ей помешал тихий стук в дверь. «Ни минуты покоя!»

– Войдите!

Игуменья нанесла на лицо грим смирения. Сестра Пелагея замерла на пороге, лодочкой сложила руки и поклонилась.

– К вам гость, матушка! Подполковник Варфоломеев.

– Пригласи. И сделай чаю!

Пелагея удалилась.

– Здравствуй, матушка! – Гость поцеловал игуменье руку.

– День добрый, Николай Иванович! Какие проблемы привели к нам? – настоятельница предложила Варфоломееву присесть.

Подполковник снял фуражку и опустился на стул. Его маловыразительная физиономия лоснилась от пота. Нервная, связанная с риском работа отразилась на внешности, и начальник милиции выглядел старше своих лет. Он хорошо знал, что творится в городе. Бесчисленный отряд стукачей регулярно поставлял ценную информацию. Решения принимались молниеносно. Варфоломеев оглянулся – убедился, что дверь закрыта.

– Дело есть, Зоя Васильевна! Допекает нас один мерзавец, но компромата на него нарыть не можем. Чисто работает!

Подполковник говорил шепотом, словно опасаясь прослушки.

– Ты уверял, что предыдущий раз был последний! – нервничала игуменья. – Сколько можно втягивать меня в свои игры?

– Слушай, Зоя! – сменил тон Варфоломеев. – Ты забыла, сколько народа отправила на тот свет, будучи исполнителем в сызранской тюрьме? Или хочешь, чтобы я напомнил, какими путями ты стала благообразной и непогрешимой? Деньги за Громова мы перевели на лицевой счет монастыря. Все следы затерли и оформили «глухаря». Чего ты ерепенишься? Клянусь, это последнее мероприятие. Операция «Белая стрела» подходит к финишу, уберешь человека – и замаливай грехи до конца дней своих!

     Варфоломеев вытащил из папки пакет, бросил его на кровать.

– Здесь адрес, фото и небольшая сумма. Оружие и одежду найдешь на конспиративной квартире. На все про все – неделя.

Отворилась дверь. Пелагея протиснулась бочком и поставила на стол поднос с чайными принадлежностями.

                                                    V

      «Самара. Ночью 19 июля в подъезде многоэтажного дома на улице Ленинградской был убит криминальный авторитет Филин. Возбуждено уголовное дело».

(Из милицейских сводок)

Июльская ночь задыхалась от зноя. Гоняя потоки духоты, вентилятор улучшал самочувствие, но не настолько, чтобы спокойно спалось. Хряк то и дело вскакивал, обтирал себя влажным полотенцем. Короткие видения поражали сумбурностью. Окончательно проснувшись, мужчина еще несколько минут лежал на скомканной простыне. Хряк еле-еле преодолел сонливость и направился в ванную. Прохладные струи воды вернули бодрость. Мужчина набро-сил халат, прошел на кухню и достал из холодильника кусок говяжьей вырезки.

– Гризли, Гризли!

Похожая на поросенка псина выскочила из комнаты, подбежала к хозяину и преданно уставилась в глаза.

– Жри, людоед! – Хряк потрепал пса по холке. – Монстр! Весь в меня!

«Надо бы к матери в деревню сгонять. Проверить: как она там? Может, нужно чего?» – планы нарушила трель звонка. Хряк на цыпочках подкрался к двери и прильнул к глазку. Чрезмерная осторожность часто выручала его. На лестничной площадке стояла бабка с лукошком в руках.