Кое-где через окна можно было видеть семью в полном сборе. А она, одинокая, замученная и обессиленная, без приюта и зверски голодная, продолжала по инерции идти вперед. Заступник собрал ей в дорогу кое-что из пищи, но с ней Аша расправилась еще до прибытия в Палантас. На свое счастье, однако, девушка забрела в квартал с торговыми рядами. Промыкавшись весь день по суетливому городу, Аша никак не могла взять в толк, каким образом горожане принимают пищу.

Теперь она поняла: ее выставляют прямо на улицу. Способ показался ей немного чудаковатым, но по большому счету – все здесь было чудным. Продавцы уже сворачивали торговлю… Девушка подошла к прилавку, на котором еще оставались фрукты. Конечно, палящий зной дня не мог на них не сказаться, но по мнению Аши, они выглядели очень аппетитными. Она взяла несколько яблок. За одно принялась тут же, а прочие положила в сумку. Затем она остановилась перед прилавком с выпечкой и дополнила содержимое своей поклажи хлебной булочкой. Еще не мешало бы и вина. Но поднялась какая-то возня, вокруг Аши все вдруг разволновались.

– Держи вора!.. Лови ее!.. Стра-а-ажа!..

Перед недоумевающей девушкой нелепо вытанцовывал высокий худой человек в кожаном переднике.

– Воришка! Она украла мои фрукты! – тыча в Ашу пальцем, кричал он.

– Она стащила мой хлеб, – вторила ему женщина, вымазанная мукой. Вон он – у нее в сумке… Верни хлеб, дерзкая девчонка! Булочница потянулась к сумке, но девушка перехватила руку.

– Мерзавка! – возопила женщина. Она покушается на меня! Праздношатающиеся и разного рода отребье, без чьего присутствия не обходится ни один базар и кто слоняется в надежде на заваруху, дыша перегаром дешевого вина, – все были тут как тут. Перед глазами Аши замелькали помятые, ухмыляющиеся рожи. Девушка почувствовала, что ее ухватили за рукав.

– Берусь обыскать ее! – выкрикнул гнусного вида тип. – Сдается мне, яблочки выпирают у нее из-под блузки. Под общий гогот кольцо вокруг нее уплотнялось. Аше не приходилось бывать в подобной ситуации. Избалованная, изнеженная, она выросла в среде тех, кто никогда не повышал голоса и, уж тем более, не пускал в ход руки. Девушка буквально остолбенела. Оружия при ней не было. Воспользоваться чем-либо из подаренного эрдами ей просто не пришло в голову. Впрочем, Аша и не знала, как обращаться с магическими вещами, ведь наставления, прощаясь, она пропустила мимо ушей. Гнусный тип все не отцеплялся.

Приятели его подбадривали. Блузка затрещала, и девушка ощутила прикосновение ненавистных рук. И тут паника уступила место яростному сопротивлению. Аша стала отчаянно отбиваться. Ненавидя всех и каждого, весь этот нелепый город, она рвала чьи-то волосы, кусалась, царапалась… Лишь после того, как ее рука была до боли вывернута, красный туман ненависти в ее глазах начал рассеиваться. Аша услышала твердый властный голос.

– Полегче… полегче, любезная! Прекрати это. Девушка перестала сопротивляться и, тяжело дыша, стала озираться по сторонам. Ее держал высокий мускулистый человек, одетый в тускло-алую тунику и такого же цвета гамаши. С его появлением толпа начала рассасываться. Публика, словно плевки, бросала на ходу язвительные и цветистые реплики в адрес испортившей забаву стражи.

Приставший тип, скорчившись и постанывая, лежал на земле.

– Кто зачинщик потасовки? – задал вопрос стражник.

– Она, ваша честь, украла хлеб с моего прилавка, – заголосила булочница.

– А потом грозилась разделаться с нами…

– И мои яблоки, – присоединился к ней продавец фруктов. Взяла и преспокойно пошла прочь, как будто так и надо…

– Я не думала ничего красть, – всхлипывая, возражала Аша (слезы всегда выручали ее в спорах с Застом). – Я решила, хлеб и фрукты может брать кто угодно… И я не собиралась ни с кем разделываться… Я устала и голодна… Я заблудилась… а этот человек – он полез… Жуткое воспоминание вызвало настоящие слезы. Стражник попытался утешить девушку:

– Ну ладно… Ладно, не плачь. Похоже, от жары мозги у тебя совсем набекрень съехали. Заплати им, и будем считать, что вы квиты… Не правда ли? – добавил стражник и сверкнул глазами в сторону продавцов. Те зыркнули в ответ и, нехотя, кивком подтвердили согласие.

– У меня нет денег, – сглотнув слезы, сказала Аша.

– Бродяжка! – отрезал продавец фруктов.

– Хуже… Еще хуже, – хмыкнув, пробурчала булочница. А по заморскому одеянию и не скажешь… Посадить ее в колодки и высечь! Стражнику, видимо, не пришлась по вкусу такая идея. Однако он не мог не видеть валявшегося на мостовой хлеба, раздавленных переспелых яблок.

– Судья с этим разберется… Пойдем, любезная… И вы тоже… если хотите засвидетельствовать свои претензии. Они тронулись. Аша и стражник шли впереди, продавцы следом: булочница – негодующе прямая, продавец яблок – озабоченно пришаркивающий, ломающий голову над тем, будет ли это ему стоить денег или нет.

Вконец измученной Аше было уже все равно, куда ее ведут. Понурившись, она шагала рядом со стражником, ни на что не обращая внимания. Аша едва заметила, что они подошли к большому каменному зданию с огромными деревянными дверями.

Вход охранялся часовыми, одетыми в те же тускло-алые туники, что и у ее конвоира… Помещение, куда привели девушку, оказалось, не в пример улице, уютно полутемным и освежающе прохладным. Аша огляделась. Продавцы о чем-то спорили со стражником – ей было наплевать. Все, что ее окружало, являлось частью невыносимого, ужасного города, который она собиралась покинуть, как только доставит письмо. За столом сидел толстый человек и со скучающим видом что-то писал в изрядно потрепанной книге. Казалось, его нисколько не занимала проблема кражи. За ним находилось обширное пространство, отгороженное барьером из железных прутьев. Камера была заполнена людьми, которые либо сидели, либо спали прямо на каменном полу.

– Тюремщик, вот тебе еще… Мелкая кража. Посади ее вместе со всеми до утреннего судебного разбирательства, – произнес стражник. Толстяк поднял голову, посмотрел на Ашу, и глаза его округлились.

– Ну, если Воровская гильдия набирает таких хорошеньких рекрутов, я готов сам в нее вступить, – сказал он вполголоса стражнику. Так, госпожа, свою поклажу оставишь у меня.

– Как?.. Почему?.. Не трогайте это! – прижала Аша к себе сумки.

– Скорее всего их вернут, – пожав плечами сказал стражник. – Здесь лучше не скандалить. Ты уже и так влипла. Девушка продолжала держаться за свои вещи.

Толстяк нахмурился и предложил взять их силой.

– Не прикасайтесь ко мне! – крикнула Аша и бросила сумки на стол перед тюремщиком. Только предупреждаю вас, – добавила она со злостью, – некоторые из вещей – магические, и с ними нужно обращаться бережно. К тому же там имеется свиток, который я должна вручить какому-то Даламару. Мне не известно, кто он, но я уверена, этот человек будет не в восторге, узнав, что ему предназначенное побывало в чужих руках. Аша хотя и надеялась, но все же не предполагала, что ее слова произведут какое-то особое впечатление. Но тюремщик, рывшийся в поклаже, внезапно отдернул руки, как если бы почуял наличие хитроумного, способного взорваться устройства (гномы-механики были мастаки на такого рода штучки).

Продавец фруктов – со словами «я отказываюсь от обвинений» – поспешно покинул здание суда.

– Ведьма – я так и думала… Сжечь ее на костре, – упорствовала булочница.

– Мы больше этого не делаем, – проговорил потрясенный, побледневший толстяк. Я не ослышался: ты сказала – Даламар?

– Да, именно. Аша очень удивилась, что это имя так на всех подействовало, и решила воспользоваться удобным моментом.

– Со мной вам тоже нужно обращаться должным образом, иначе повелитель Даламар, я в этом уверена, будет недоволен. Стражник и тюремщик чуть слышно переговаривались.

– Что нам делать? – шептал толстяк.

– Послать за леди Йенной. Ей лучше знать, – последовал совет.

– Посадить ее в камеру?