– Мы не в состоянии уничтожить Хаос, – сказал Гилеан, – но, возможно, мы могли бы вынудить его удалиться. И вот в этом-то смертные и могут нам помочь.

– Если только они будут едины, – добавила Такхизис. – Еще не хватало, чтобы армии людей и эльфов повернули оружие друг против друга, вместо того чтобы воевать с легионами Хаоса!

– Они будут едины, – мрачно сказал Паладайн. – У них не останется другого выбора.

– Может, и так, а может, и нет. Так мы осмелимся рискнуть, братья? И ради них, и ради самих себя?

– На что ты намекаешь, сестра, объясни пря-мо, – потребовал Паладайн.

– Я вижу, у тебя кое-что есть на уме!

– И наверняка весьма выгодное для нее кое-что, – тихо шепнул Гилеан на ухо брату. Но Такхизис услышала и обиделась: дескать, ну как они могли так не правильно истолковать ее слова?

– То, что выгодно одному, окажется выгодно и всем нам, если только действительно поможет избавить мир от Хаоса. Разве не так, дорогие мои братья?

– Так что же ты придумала? – повторил Паладайн.

– Все очень просто. Отдайте власть над Анса-лоном моим рыцарям. Под их управлением установятся наконец закон и порядок. Закончатся бесконечные войны и препирательства между смертными. В Ансалон придет мир! Смертные наконец будут объединены и готовы отразить натиск Хаоса!

– Единство? Единство рабов! Умиротворение тюрем! Трудно поверить, что ты способна на такое, сестра! – гневно ответил Паладайн. – Мы никогда еще не встречались с подобной опасностью. Но даже сейчас, когда само наше существование висит на волоске, ты плетешь интриги! Я никогда не соглашусь с таким планом!

– Подожди минуточку, брат, – успокаивающе попросил Гилеан. – Несомненно, наша возлюбленная сестра жульничает, пытаясь играть с обеих сторон против середины. А чего ты еще ожидал? Но в ее предложении-есть свои достоинства.

Объединенный и мирный Ансалон, даже если он объединен под властью Тьмы, будет лучше подготовлен к встрече с армиями Хаоса, чем раздробленный и воюющий.

Паладайн угрюмо задумался. Он посмотрел на Такхизис, потом перевел взгляд на Гилеана:

– Так ты поддерживаешь ее?

– Да, брат, боюсь, что я должен сделать это, – мягко сказал Гилеан. – В противном случае я не вижу надежды.

– Присоединяйся, брат, не будь глупцом, – насмешливо предложила Такхизис.

– Ты только что очень красиво говорил о том, что пожертвуешь собой ради своих драгоценных созданий. Но когда доходит до дела, ты артачишься. Что же это, одни только разговоры? Или ты действительно подразумеваешь то, что сказал? Паладайн молчал очень долго. Лоб его избороздили морщины. Скорбный взор устремился вовне – на мир. Наконец он кивнул:

– Я не могу прозреть будущее. Пламя и дым застилают мой взор. Я не уверен, что вы правы, однако если вы оба против меня, то выбора у меня не остается. С большой неохотой, но все же я согла-шаюсь, сестра, – сказал он с тяжелым вздохом. – Ансалон будет твоим.

– Ты сделал мудрый выбор, брат, – сказала Такхизис, холодная, темная и великодушная в своем торжестве.

– Но ты правишь только до того момента, когда будут разбиты силы Хаоса, – уточнил Паладайн.

– Или мы сами, – угрюмо добавил Гилеан. -Может статься, мои дорогие, что я дописываю последнюю главу, – он указал на Книгу, в которой продолжал вести записи.

– В таком случае, – сказала Такхизис, – надо достойно завершить ее. Всего доброго, братья. У меня есть своя битва, которую тоже надо выиграть. Такхизис исчезла. Паладайн удалился вслед за ней. Гилеан остался один. Он сел, раскрыл Великую Книгу и углубился в свои записи.

Стил Светлый Меч остался жив. Он не хотел этого и не рассчитывал на это.

Он должен был погибнуть, доблестно погибнуть в бою во время штурма Башни Верховного Жреца, отдав свою жизнь Темной Воительнице и восстановив тем самым свою честь. И он был бы мертв. Он пал бы, пронзенный копьем благородного врага, но Танис Полуэльф помешал судьбе свершиться, спас его от копья. Но никому не дано обмануть судьбу, и вместо Стила смерть унесла самого Полуэльфа. Стил стоял посреди крепостного двора. Меч, который он держал в руке, был весь покрыт кровью. Он не совсем понимал, что же произошло, жар битвы все еще горел в его груди. Но лишь одна картина недавнего боя явственно стояла перед глазами:

Стурм, отец, уносящий тело Таниса Полуэльфа, своего друга. На мгновение у Стила мелькнула надежда, что все это только померещилось ему в пылу сражения, но кровь Таниса у его ног и на его руках была настоящей… С этого момента он уже ничего не помнил. Все звуки битвы: стоны умирающих, лязг оружия, крики команд – куда-то исчезли, поглощенные тишиной, затопившей его изнутри. Тишиной, возникающей в сознании воина, полностью сконцентрировавшегося на сражении и не позволяющего чему-либо постороннему отвлечь или рассеять его внимание. Стил сражался. Он вновь пришел в себя, когда в поисках очередного противника огляделся кругом и понял – никого.

– Победа! Мы победили! – крикнул бригадир Тревалин, широкими шагами входя во двор. Его доспехи были помяты и покрыты кровью.

– Сообщи повелителю Ариакану! – приказал он, подтолкнув к выходу одного из воинов. – Скажи ему, если, конечно, он еще не знает, о том, что Рыцари Соламнии хотят обсудить условия сдачи! Тревалин оглядел двор и, увидев потерянно стоящего посередине Стила, подошел и обнял его.

– Стил! Вложи меч в ножны! Мы победили!

– Победили… – повторил за ним Стил. Сражение кончилось, а он был жив.

– Славная битва! – оживленно продолжал Тре-валин. – Память о ней сохранится навечно! Впервые в истории Башня Верховного Жреца пала! Ошеломляющая победа! Палантас будет следующим! Как только они услышат, что Соламнийские Рыцари разбиты, а добрые драконы разлетелись, город сам упадет к нашим ногам, как перезревший плод. А ты, мой друг! О твоей доблести рассказывают легенды!

Говорят, ты сразил Таниса Полуэльфа!

– Нет, – пробормотал Стил. Огонь, горевший в его крови, медленно гас, оставляя только дым и пепел. Нет, я не убивал его, он спас… Но Тревалин уже не слушал его, от Ариакана прискакал посыльный, его лошадь, резвая, но не привычная к битве, хрипела и пятилась, косясь на валяющиеся по всему крепостному двору трупы и чуя запах свежепролитой крови. Гонец пытался удержать ее и одновременно выискивал кого-нибудь из офицеров.

– Господин! – обратился он к Тревалину. – Его высочество увидел на башне белый флаг. Посланцы доносят, что защитники готовы обсудить условия сдачи.

Кроме того, повелителю стало из-вестно, что золотые и серебряные драконы покинули сражение. Хоть что-нибудь из этого правда?

– Да-да, все правда! Я собственными глазами видел, как улетели так называемые «добрые» дра-коны! – Тревалин засмеялся. – Должно быть, Паладайн прислал им приказ отступить. Гонцу, однако, было не до смеха. Лошадь под ним плясала, ее копыта скользили по залитым кровью камням. Он прилагал отчаянные усилия, сдерживая ее во время разговора с Тревалином.

– Повелитель подозревает какую-то хитрость! Тревалин, посуровев, кивнул головой:

– Я не удивлюсь, если драконы улетели только для того, чтобы перегруппироваться, и, возможно, они даже явятся с подмогой. Тем более стоит побыстрее принять капитуляцию защитников и разместить в Башне свой гарнизон! Во дворе появились три Рыцаря Соламнии.

– Это их командиры? – тихо спросил гонец, наклоняясь к Тревалину. – Вот эти, что направляются к нам? Все трое были без шлемов, которые они не то сняли, не то потеряли где-то в пылу сражения. Доспехи рыцарей носили следы недавней битвы: они были помяты и покрыты грязью и кровью. Впереди, сильно хромая, шел Магистр Ордена Розы, при каждом шаге на лице его мелькала болезненная гримаса.

За ним с одной стороны шел рыцарь, все лицо которого было залито кровью, он бережно поддерживал одну руку другой. У шедшего с другой стороны на одном из глаз была грубая повязка, кровь из-под которой каплями стекала по щеке. Они несли кусок белой ткани.