Вероятно, отныне вы будете планировать дальнейшие шаги с куда большей осторожностью и предпочтете держаться от черепах–убийц подальше, а не охотиться на них ради пары призовых очков. Вы не захотите снова рисковать, если за ошибку вас ожидает удар током. Кривая обучения пойдет на спад. Если у вас и были задатки чемпиона по видеоиграм, больше они не проявятся — цена неудачи оказалась слишком высокой.

Когда людям советуют пренебречь длительным процессом выздоровления, вернуться к нормальной жизни, по сути дела, усилием воли сделать себя здоровыми, этих людей обкрадывают, лишая Божьего дара прошения. Им не оставляют времени для проб и ошибок, для рискованных решений и учебы, для роста, основанного на любви.

Жене обратился ко мне по поводу депрессии. Я выяснил, что он испытывает трудности, когда возникает необходимость в открытой конфронтации или проявлении инициативы. Согласно психологической терминологии у Жене был «конфликт в области агрессии».

Всякий раз, когда кто–то из коллег дурно поступал по отношению к нему, Жене сердился, пытался что–то сказать, но тут же ему становилось дурно, подступала тошнота. Когда приступ заканчивался, он чувствовал слишком большую слабость, чтобы продолжать объяснение с этим сотрудником.

Я выяснил, что в детстве любое проявление агрессии со стороны Жене натыкалось на неистовую ярость его отца–алкоголика, потому Жене и научился обходить проблемы, соблюдать мир. Он словно на цыпочках ступал в отношениях и с отцом, и со всем миром. Его агрессивные устремления подвергались осуждению и серьезной травме. Когда Жене хотел высказать истину, приступ дурноты затыкал ему рот, как прежде это делал отец. Отец осуждал агрессию Жене, а когда рядом не стало отца, его место заняла дурнота.

Жене требовалось надежное окружение, где он мог бы упражняться в рискованных решениях, высказывать истину, не подвергая себя нападкам. Много времени он именно этим занимался в терапевтической группе.

В первый раз, когда Жене сказал другому члену группу, что ему не нравится, когда его перебивают, он почувствовал знакомые позывы рвоты и едва не выскочил из комнаты. Однако волна дурноты схлынула, а женщина, которой Жене откровенно высказал свое мнение, поблагодарила его за истину. Чем больше Жене тренировался говорить правду, тем более развивалась его способность совершать ошибки, брать на себя инициативу, открываться другим людям. Он перешел от осуждения к прощению.

В моем кабинете супружеская пара обсуждала критическое отношение мужа к жене. Под видом благочестия и заботы о супруге он постоянно унижал ее: она–де отстает в духовном развитии. Эти ханжеские попреки измучили жену.

— Вероятно, вашей жене будет легче прислушаться к вашим советам, если вы расскажете нам о собственных духовных слабостях, — сказал я. — Если вы сначала «вынете бревно из своего глаза…»

Мужчина посмотрел на меня с недоумением:

— Вообще–то у меня все в порядке, — сказал он. — Я иду рука об руку с Господом и осуществляю все свои духовные цели.

— Значит, дела у вас обстоят хуже, чем у вашей жены, — заметил я. — Если у вас нет других духовных проблем, кроме ее духовного развития, значит, у вас есть серьезная духовная проблема: гордыня.

Этот пациент полагал, что «идти рука об руку с Господом» — значит держаться подальше от неприятностей. Многие люди считают, что могут достичь некоего мистического уровня зрелости, на котором все всегда будет хорошо, стоит повернуть духовный кран. Достаточное количество молитвы, часов чтения Библии, посещений церкви, добрых дел и отсутствие явных грехов — и ты станешь безупречно «правильным» христианином. Этот человек пестовал идеальный образ самого себя в качестве христианина.

Беда в том, что Библия учит вовсе не этому. Никому из нас не дано в этой жизни завершить духовное путешествие. Все мы грешные, незрелые люди, и какого бы прогресса нам ни удалось достичь, мы все равно вынуждены будем признать вместе с Павлом, что все мы грешники («из коих я худший», — добавляет Павел (см. 1 Тимофею 1:15)). Мы никогда не были совершенными (см. Филиппийцам 3:12) и не будем, пока не окажемся с Господом.

Если мы убедим себя в том, что в один прекрасный день процесс исцеления будет завершен, мы начнем проявлять тенденцию к гордыне и самодостаточности, станем отрицать, что многое в нас остается незавершенным, что мы — нищие, повседневно вопиющие к Богу о милости, чтобы Он вызволил нас из наших тупиковых ситуаций, помог нам испытать себя и узнать наши мысли (см. Псалом 138:23). Любое учение, которое побуждает нас верить, что мы достигли окончательного, вполне удовлетворительного уровня духовности, уводит нас из–под власти Бога в руки Сатаны.

Цель духовного и эмоционального роста заключается не в том, чтобы сделаться совершенным. Цель — во все более глубоком понимании самих себя, своих слабостей, грехов и потребностей, все более ясное видение того, как мы нуждаемся «во столь великом спасении» (см. Евреям 2:3).

Многие христиане считают отрывок Матфея 5:48 заветом Иисуса сделаться совершенными и пытаются осуществить его на практике. Однако греческое слово «teleios», передаваемое во многих переводах как «совершенный», было бы правильнее понимать как «зрелый» или «цельный». Это слово использует Павел, когда пишет: «Итак, кто из нас совершен (teleios), так должен мыслить» (Филиппийцам 3:15). Богу нужны взрослые люди, а не перфекционисты.

Сатана хочет, чтобы мы уподобились фарисею, а не мытарю (см. Луки 18:9–14). Если мы сочтем, что достигли духовного совершенства, забудем о раскаянии, голоде и жажде, то перестанем просить о помощи, а когда мы перестанем о ней просить, мы перестанем ее получать (см. Иакова 4:2). Скрипучее колесо перестанет скрипеть, а потом отлетит, так и не получив помощи от Бога.

И, наконец, если мы сочтем, что однажды процесс излечения должен завершиться, то рано или поздно впадем в отчаяние. Честный человек не может не ощущать со всей остротой свою духовную нищету. Мы убеждаемся, что идеал для нас недостижим, а поскольку мы вбили себе в голову, что Библия требует от нас именно идеала, мы лишаемся надежды: «Надежда, долго не сбывающаяся, томит сердце» (Притчи 13:12).

Если христианина его несовершенство захватывает врасплох, он впадает в отчаяние: много месяцев он трудился над своим исцелением и вроде бы чего–то достиг, а потом вновь начинает набирать вес, испытывает депрессию, замыкается в себе.

Один мой знакомый, всю жизнь страдавший от эмоциональной изоляции, обратился к врачу по поводу депрессии. Когда он начал прорабатывать свою неспособность к глубокой привязанности, он впервые научился любить других людей, которые прежде представлялись ему лишь какими–то смутными объектами. Он начал радоваться переменам, происходившим в его сердце.

А потом его близкий друг погиб в автокатастрофе. В гневе этот человек стал обвинять Бога, допустившего такое несчастье, он осыпал Бога столь грозными и искренними проклятиями, что они напугали его самого.

Когда он рассказал своему терапевту об этой вспышке ярости, терапевт–христианка ответила, что это скорее всего означает, что он не был спасен.

— Все возможно, — сказал я, выслушав эту историю. — Однако я считаю, что вы спасены — вы почувствовали себя в достаточной безопасности, чтобы откровенно высказать Богу свое мнение, и вы достаточно цените отношения с Ним, чтобы решиться на откровенность.

Ответ терапевта ничем не отличается от реакции многих христиан, рассматривающих регрессию в процессе лечения, приступы гнева и неудачи как «соскальзывание вниз», «падение», «возвращение к исходному состоянию». Они не понимают, что регрессия — неотъемлемая часть процесса освящения. Если бы мы начертили кривую процесса освящения, у нас вышла бы отнюдь не плавно восходящая линия, а зигзагообразная, с резкими подъемами и спадами.

Провалы, регрессии — это норма. Устойчивый успех и отсутствие борьбы — это отступление от нормы. Павел называет себя худшим из грешников; убийцу и прелюбодея Давида Бог избрал «по сердцу Своему» (1 Царств 13:14). Если мы признаем эти истины, мы должны отказаться от идеализированного образа самих себя и позволить своему несовершенному «я» получить прощение и любовь и продолжать взрослеть.