Тёмносерая плотная туча выползла из-за деревьев, прикрыла солнце, и сразу всё кругом поблёкло, стало однотонным и невыразительным. С неба упали редкие крупные капли. Второй отряд, облепивший клумбы, - он готовил их к высадке рассады,- тревожно загудел.

- Ой, мне на нос попало. Верно, верно, девочки, на нос! - И Маша Сизова указала пальцем на свой маленький острый носик.

- Это потому, что ротозейничаешь, - сказала Аня, не подымая головы и продолжая рыхлить землю. - Кто работает, тому капля на лицо попасть не может.

Аня - председатель совета отряда. Она очень не любит, если кто-нибудь бездельничает, когда весь отряд трудится. А Маша не любит, когда ей делают замечания. Поэтому сейчас она немедленно повернулась к Ане и обиженно проговорила:

- Как же не может! Ведь дождь!

- Ничего подобного, - сказала Аня.

Тут листья на деревьях дружно зашелестели и заплескались, ветви беспокойно, суматошливо зашевелились: ударил ветер. И весёлый, шумливый дождь хлынул на пионерский лагерь.

С хохотом и визгом отряд ринулся к даче.

Все мигом оказались на веранде. Только Соня Клюшкина, как обычно, отстала. У неё слетела тапочка, и пока Соня поднимала её, а потом поднималась сама, - эта толстушка вечно падала, - дождь делал своё дело… Рысцой вбежав на веранду, Соня тяжело перевела дух. Её красное с крупными белыми горошинами платье промокло насквозь. Толстые короткие косички, обычно торчавшие, свисли, и по ним и по веснушчатому лицу струилась вода. Глядя на лужицу, которая образовалась под ногами, Соня грустно сказала:

- Немножечко замокла, - и сконфуженно посмотрела на обступивших её подруг.

Аня со смехом подхватила её и потащила переодеваться.

- Всё-таки непонятная какая у нас на Урале погода, - сказала одна из девочек. - Жара, жара - бац! - дождь.

Маша пожала плечами:

- Ведь мы же ещё не научились управлять дождём. А вот, я читала, скоро будет так: надо дождь - кнопку нажал, и электричество собирает тучи. А если тучи сами собрались, а дождя не надо, - снова кнопку нажать, и электричество их разгонит. Верно, верно. Вот построим гидростанции на Волге, так и будет. Думаете, я выдумала?

- Зачем выдумала? Я же что-то такое читала. При коммунизме, наверное, так и будет,- сказала Аня.

С Машей согласились, и у неё отпала охота продолжать разговор. Вот если бы ей возразили… Ого! - тогда бы она поговорила!..

В этот момент из кустов, что придвинулись совсем близко к даче, выскочили две странные фигуры. Это были большие рогожные кули, бойко перебиравшие… босыми человеческими ногами. Кули понеслись к даче, в два прыжка преодолели ступеньки крыльца и, оказавшись под крышей, стали приподыматься над полом. Они приподымались, и под каждым из них показались сначала трусы, потом майки и, наконец, головы.

Кули оказались аварийной одеждой Саши Климова и Юры Поздеева - ребят из первого отряда.

Саша, высвободившись из рогожины, принялся мотать головой и фыркать, сморщив лицо так, что его нос, и без того глядевший в небо, вздёрнулся ещё на полсантиметра. Потом он стал выбивать руками пыль из волос.

- Удивительно! Да? - И, указывая на кули, Саша объяснил свои действия: - Из-под опилок.

Затем он двинулся вглубь веранды, выискивая местечко поудобнее.

- А у нас Сончик-Пончик искупалась, - поспешила сообщить нечаянным гостям Маша.

- Сончику это полезно, - сказал Саша. - Подвиньтесь, девочки, я сяду. От купанья люди худеют. Ясненько?

- А она не по-настоящему. Она под дождём.

- Под дождём тоже полезно. Скорее вырастет.

Юра тем временем вынул из кармана трусов гребешок и причесал волосы. Это был худенький и на вид смирный мальчик. Его мокрые рыжие волосы сделались под расчёской гладкими и блестящими, и от этого лицо стало ещё более худым и строгим. Аккуратно свернув кули, Юра положил их в сторонку, потом, поразмыслив, поднял и двинулся к скамейкам, на которых устроился чуть ли не весь отряд. Здесь он уложил кули к стенке и уселся на них.

А дождь всё шёл. Он стал мельче и от этого скучнее. Когда хлещет буйный, озорной ливень, хочется выскочить под него, прыгать и задорно кричать. А если дождь спокойный, монотонный, - от него веет унынием.

Белёсая дождевая завеса прикрыла всё, что было вокруг. Озеро, у которого раскинулся лагерь, стало серым, тусклым. Горы на северном его берегу сделались смутными, еле видными. А островерхая скала над сумрачным мысом Медвежьим, что темнел слева, расплылась и, казалось, придвинулась ближе. Справа, вдали, там, куда убегала из озера река Светлая, маячила туманная гора Таёжная. Совсем закрыть её не смог бы, наверное, никакой дождь - такая она была высокая и могучая.

Пейзаж этот был хорошо знаком многим ребятам в пионерском лагере Новометаллургического завода. Они отдыхали здесь уже не первое лето. Правда, в этом году ходили какие-то тревожные слухи, будто на следующее лето лагеря здесь уже не будет.

- Мальчики, вы что-нибудь слышали о лагере? - Маша Сизова подсела к Саше.

Тот многозначительно хмыкнул:

- О лагере мы много чего слышали… Юрша, дай расчёску.

- А что слышали? Что его здесь не будет? Почему не будет?

- А потому, что сюда переселяются со всего Урала медведи. На мыс Медвежий. Вот в этой даче у них будет столовая, а там, где клуб…

- Ну вечно ты, Саша, со своими шуточками! Тебя же серьёзно спрашивают.

- Если серьёзно, тогда пусть отвечает Юрша. А я буду причёсываться.

Девочки с надеждой поглядели на Юру. Он-то уж не станет балагурить, ответит толком. И Юра, конечно, ответил.

- Здесь, говорят, заповедник будет,- сказал он.- Такое место, где нельзя охотиться, рыбу ловить и вообще жить нельзя.

- А лагерь?

- А лагерь - не знаю. Куда-нибудь перенесут…

Они поговорили о том, что, безусловно, нельзя оставлять пионеров без лагеря, помечтали об Артеке (хорошо бы вдруг перенесли лагерь в Крым!), потом обсудили ещё несколько более мелких проблем, а дождь всё шёл и шёл…

- Давайте, девочки, споём, - сказала Аня, выходя с Соней из комнаты.

- Нет, лучше пусть Саша что-нибудь расскажет,- предложила Маша. - Весёлое. Он умеет.

- Я под дождь весёлое не умею. Страшное могу. Хотите?.. Вот зажмурьтесь и слушайте. Это в Индии было, - и, стараясь говорить басом, Саша начал: - В чёрном-чёрном городе была чёрная-чёрная улица. А на чёрной-чёрной улице стоял чёрный-чёрный дом. В этом чёрном-чёрном доме была чёр-рная-чёрная комната. В чёрной-чёрной комнате стоял чёрный-чер-рный гроб. А в чёр-рном…- Саша выпучил глаза и говорил монотонно и медленно, растягивая слова, - в чёр-рном гробу лежал чёрный-чёрный мертвец. Этот чёрный-чёр-рный мертвец приподнялся в гробу и… Отдай мою ногу!!-дико вскрикнул Саша, хватая Соню за ногу.

Бедная толстушка завизжала так пронзительно, что заглушила смех подруг. А Саша, схватившись за живот, повалился на пол, дрыгал ногами и, охая, вскрикивал:

- Ой, страшно-то как! Ой, страшно!..

- И нисколько не смешно, - сурово сказала Аня, хмуря тонкие тёмные брови.

Саша вдруг замолк, сел и, уставившись на Аню, спросил тихо и совершенно серьёзно:

- А хочешь, я тебя напугаю?

Аня презрительно повела плечом:

- И ничуть не напугаешь!

- Ничуть?!

- Нисколечко! - Аня поджала губы.

Саша повернулся к Юре:

- Удивительно! Да?

- Ой, Аня, лучше не надо, - сказала Соня.

Маша высунула свой носик вперёд:

- Почему не надо? Очень интересно. Давай, Саша, напугай.

- Хорошо, - угрожающе сказал Саша, - я сейчас, - и медленно встал.