- Девочки,- сказала она,- что же делать? Ведь весь же опытный участок погибнет. И ветвистая пшеница… Что делать?

- А ведь верно! - спохватилась Аня Хмельцова. Она задумалась и решительно сказала: - Надо спасать!

Кто-то возразил:

- Как же спасать, когда сейчас «мёртвый час» и такая гроза?

Аня только фыркнула: потому и надо спасать, что гроза. А «мёртвый час»… «Мёртвый час» это, в конце концов, тоже не помеха. Аня кинулась в комнату, где жила Ася. Васильевна. Вожатой там не было.

- Готовьтесь, девочки, я сейчас!-крикнула Аня, выскакивая на улицу, под ливень. Громадная молния озарила небо. Аня подпрыгнула и прямо по лужам, согнувшись и быстро-быстро шлёпая босыми ногами, понеслась к штабу.

- Сумасшедшая! - испуганно и восхищённо прошептала Сончик.

Маленькая трусиха всегда с какой-то уважительной и робкой завистью глядела на храбрость других. Так смотрят на то, что кажется недостижимым. Так полуграмотный паренёк слушает учёную речь академика… Сончик иногда мечтала о подвигах, но героиней этих мечтаний сама она никогда не была. Подвиги в её мыслях совершались кем-то другим, до удивления бесстрашным и оттого прекрасным. А сама она наблюдала за ним откуда-то со стороны, забившись в уголок, и казалась себе беспомощной, жалкой и противной. Нет, она не способна на подвиги. Она боится даже вот этого ливня, а когда сверкает молния, сердце её разрывается от страха и тревоги.

Прикрыв дверь, Сончик высунулась, огляделась. Потом вышла на веранду. Дождь бушевал. По земле бежали мутные потоки. «Крупные градинки часто и сухо потрескивали, влетая под крышу веранды и падая на деревянный пол. «Побьёт, всё побьёт!-ужаснулась Сончик и нетерпеливо оглянулась на штаб: - Что там Аня застряла? Ведь дорога каждая минута». Если бы броситься на участок самой… Но это очень страшно: такие сильные молнии и такой ужасный гром, и ветер, кажется, вот-вот начнёт вырывать деревья с корнем.

- Ну где она? - Это, высунув нос за дверь, спрашивал об Ане кто-то из девочек.

- Сейчас вернётся,- ответила Сончик, не оборачиваясь, а сама снова подумала: «Ну куда она девалась?».

На самом деле Аня задерживалась не так уж долго, но Сончику казалось: невозможно долго. И она не выдержала. Нельзя было больше ждать: там, на опытном участке, буря крушила беззащитные растения. Втянув шею в плечи, съёжившись, она шагнула к ступенькам, дождь хлынул на неё, сразу же промочил платье, и, зажмурившись, она окунулась в ливень.

Сначала - к Ване. Зачем? Она не знала. Просто туда несли ноги. Прибежала, оглядела комнату - Ваня спит. Ну, а зачем он ей? Всё равно ничем он с больной ногой не поможет…

Сончик побежала на опытный участок одна.

Она бежала по тропе вдоль берега озера. Оно по-темнело, вода в нём ходила ходуном. Волны яростно сшибались друг с другом.

Сончик задыхалась. Бежать было трудно. Ветер всё время старался опрокинуть её на спину. Под ногами хлюпало. Намокшая трава хлестала по икрам. Вода заливала глаза. Град бил так сильно, что телу, хотя и защищённому платьем, было больно. Когда же тропка свернула вправо, в лес, стало совсем страшно.

Ветер тут почти совсем не чувствовался. Он метался, разъярённый, где-то над головой, обламывая и расшвыривая сучья. И град, наткнувшись на густой покров крон, падал вниз обессиленный. Но зато здесь было почти как ночью. В полумгле, белёсой от дождя, смутно маячили тёмные, почти чёрные стволы. Деревья казались великанами, вступившими в бой с каким-то гигантским чудовищем. Напрягаясь, дрожа и постанывая, они принимали на свою грудь удар за ударом. Чудовище завывало, свистело, ухало и вдруг, выбросив из пасти белое слепящее пламя, обрушивало грохот пушечной пальбы.

При каждой молнии Сончик приседала и, когда небо начинало греметь, зажмуривала глаза, а потом, боясь повернуть голову, долго озиралась, поводя глазами. Она сильно оцарапала ногу, и вода, стекавшая по ноге, сделалась розовой. Соня далее почти забыла, зачем она побежала в лес, и повторяла про себя только: «Скорей, скорей… скорей!..»

Когда она выбежала на поляну, где был опытный участок, она сначала не узнала её. Раздольная и всегда такая нарядная, в цветах и кудрявом кустарнике, поляна была сумрачной и казалась меньше обычного. Снова бешеный ветер ударил в грудь.

Спотыкаясь, Сончик бросилась к опытному участку - и увидела Петю Силкина. Он возился с рогожньм кулём у грядок. Один край рогожи был вдавлен в размокшую землю тяжёлым камнем, другой, видимо, предполагалось закрепить хворостиной, но ветер трепал куль, норовясь подкинуть и унести его. Петя, согнувшись, держал его руками, стараясь в то же время загородить телом то, что находилось под рогожей. Под рогожей была ветвистая пшеница.

- Помочь? - выдохнула Сончик, подбежав.

Петя с удивлением глянул на неё, ничего не спросил и сунул в руки ей рогожу:

- Держи.

Сончик ухватилась за куль, но ветер чуть не вырвал его, и Петя сердито закричал:

- Крепче держи!

От этого крика Сончик почему-то почувствовала себя лучше, увереннее и не только крепче уцепилась за рогожину, но, повернувшись к ветру спиной, стала так же, как и Петя минуту назад, загораживать пшеницу от дождя. Петя в это время начал обрывать с ближайшего куста ветки и строить из них что-то вроде н большого шалаша вокруг грядки.

- Ты как думаешь,- спросила Сончик,- оживёт? - Кивком головы она указала на пшеницу.

- Откуда я знаю, я ведь не ботаник,- буркнул Петя и начал ворчать: - Неумехи они, эти ботаники, не догадались заранее приготовить фанерных щитов на всякий случай. Или из травы можно было маты сплести. Даже парник от града ничем не защитили.

Только тут Сончик вспомнила о парнике, в котором росло несколько тыкв и арбузов. Конечно, град побил все стёкла. Она повернула голову: парник был закидан большими ветвями.

- Это ты? - Сончик обрадованно улыбнулась Пете.- Ты веток набросал?

- Молния на хвосте принесла.

- Ну что ты сердишься?

- Держи крепче!.. Подвинься, вот эту ветку сюда воткнём…

Минут через пять прибежали девочки и принесли несколько рогожных кулей. Они укрепили кули над грядками, но Петя всё равно обругал их «чижиками» и сказал, что они опоздали. Действительно, град почти совсем прекратился; начинал проходить и дождь. Рогожи можно было снимать.

- Вот лагерь на остров перенесут, там и опытный участок разбить надо,- сказала Аня Хмельцова.

Все согласились, что это было бы очень хорошо и правильно - иметь опытный участок поближе к лагерю.

Гроза уходила; трепетный свет молний еле пробивался сквозь водяную завесу, и гром погромыхивал глухо и нехотя. Дождь становился всё реже и мельче, а у горизонта, со стороны Новоуральска, появилась голубая полоска чистого неба.

Из лагеря донеслись звуки трубы. Горнист играл подъём после «мёртвого часа».

Данко и Маша успели примчаться к заливу Лазарева как раз вовремя. Только они забрались в шалаш, где уже сидели Сеня и Саша,- хлынул ливень.

В хижине имени Сени было темно и тесновато, но зато ветер остался за её стенами и было сухо. А минут через пять, когда туда ввалился запыхавшийся Юра, стало вдобавок и весело.

Юра, прищурившись, чтобы лучше оглядеться, выбрал место в уголке и присел там, мокрый, словно его только что вытащили из реки. Саша продекламировал:

- Юра спорил с бурей!..

- Весь промок и в шалаш - скок,- скороговоркой добавил Сеня.

- Хо-хо! Мы с ним стихами говорим. Удивительно! Да? Сеня, давай только стихами. Идёт?

- Пожалуйста, я - как угодно.

- Начинаем!.. Юра, Юра, где ты был?

Сеня секунду подумал и отчеканил:

- Я трусы в воде мочил.

- Почему мочил один?

- Потому что…- Сеня вдруг замотал головой: - За шиворот течёт!

Все посмотрели вверх и увидели, что сквозь крышу протекает тоненькая струйка.