— Если ты и подавал мне какие-то знаки, я этого не заметила.

— Но ты же смотрела прямо на меня и кивнула.

— А зачем ты брал с собой винтовку?

— Просто на свякий случай.

— На какой еще случай?

— Всякое могло случиться. Откуда мне знать, что еще они могли попытаться устроить после вчерашних похорон? К тому же винтовка в кабине места занимает мало, но с ней все же чувствуешь себя как-то спокойнее. Кстати, она все еще лежит там.

— ... Ты встречался с Уошем?

— Я же тебе говорю. Я поехал, чтобы как следует начистить ботинки, а там рядом оказалась еще и парикмахерская. Так что я заодоно и постричься успел. И все это было где-то около часа дня. Время поджимало, поэтому из парикмахерской я отправился прямиком в церковь, чтобы дождаться там вас с Уошем и Джейн. Там никого не было, но я не придал этому особого значения, сел и стал ждать. Волноваться я начал много позднее. В конце концов терпение мое лопнуло, и я отправился к нему в гостиницу, чтобы узнать, в чем дело.

— Когда это было?

— В районе двух часов.

— И что тебе там сказали?

— Что он уехал. И с ним вместе была почтенная леди и пожилой джентльмен.

По ее лицу было видно, что вместо того, чтобы усомниться в правдивости моей дурацкой истории, она, наоборот, безоговорочно верит всему, что я говорю. Затем я замолчал и снова заговорил с ней лишь после того, как она сама первой заговорила со мной. Я очень боялся переиграть.

— Ты решил, что я хотела обмануть тебя?

— Просто подумал, что, может быть, ты стесняешься меня.

— Это все его мать и отец.

— Я просто не знал, что и думать.

— Он просто не пришел.

— Почему?

— А я знаю?

— Что, просто вот так взял и не пришел?

— Я знаю, что случилось. Ну конечно же. Они просто посовещались на последок, его отец и мать, эта его старая мымра, и снова передумали.

— А у него что, нет своей головы на плечах?

— Он боготворит свою мамашу.

Мы выпили, потом пропустили еще пару стаканчиков, и она сидела напротив меня, печально улыбаясь и разглядывая дно своего стакана.

— Веселая все-таки штука жизнь, правда, Джесс?

— Ну да, тебе сейчас особенно весело.

— А разве хоть одну сволочь это волнует?

— Мне не нравится, когда ты ругаешься.

— Ладно, пойдем потанцуем.

— Я не умею танцевать.

— А я тебя научу.

Но долго учить ей меня не пришлось. Это оказалось совсем просто: нужно было лишь стоять обнявшись посреди зала и топтаться под музыку. Ее губы горели, затем щекеи тоже зарделись ярким румянцем, словно у нее был жар. Я потихоньку вел ее, пока, мы, наконец не оказались у боковой двери, а затем просто приподнял ее, пенеося через порог, и через мгновение мы уже танцевали на парковке, уже не прижимаясь друг кдругу целомудренно щеками, а сливаясь в страстном поцелуе.

— Джесс, пойдем в гостиницу.

— Нет, мне страшно.

— Чего ты бояишься?

— Для этого мы должны быть мужем и женой.

— Ну и что? Ты что, стыдишься меня.

— Я слышал, что в некоторых случаях, например, если мужчина намного сташе девушки, там просят предъявить брачное свидетельство. А его-то у нас и нет.

— Смышной ты все-таки парень, Джесс.

— Чего же во мне такого смешного?

— Ты как был благочестивым ханжой, уверенным в том, что мы пришли в этот мир исключительно ради того, чтобы страдать, так им и остался. Ты просто научился умело делать вил, что ты не такой.

— Нет, я на самом деле изменился.

— Ну, вообще-то, поцелуи твои стали совсем другими.

— Да я и сам уже не тот, что прежде. Честное слово.

— И это единственное, чего ты боишься?

— Наверное, и в правду глупо.

— Ну и что же нам теперь делать? Как решить эту проблему?

— Мы могли бы пожениться.

Она издала восторженный возглас и захохотала так громко, что мне показалось, что она вот-вот упадет и начнет кататься по земле, и мне придется нести ее до грузовика на руках.

— Джесс, тебе следовало бы почаще прикладываться к рюмке, а то, видать, у тебя с непривычки совсем уже крыша поехала. Мы с тобой не можем пожениться, разве ты этого не знаешь?

— А почему? Можно было бы сказать, что мы не родственники.

— Нет, здесь этот номер не прошел бы. Меня тут все знают, ведь я подавала выпивку в этой забегаловке. А ты засветился в суде, и все таращили на тебя глаза, особенно репортеры.

— Хорошо, тогда поехали в Гилрой.

— А разве там не задают вопросов типа того, кто твои отец и мать, откуда ты родом и тому подобное? Что я им скажу?

— ... Ну а как насчет Моука?

— Что?

Она даже протрезвела от неожиданности и уставилась на меня немигающим взглядом. Мне показалось, что ее глаза светятся в темноте, как у кошки.

— Послушай, Джесс, я, конечно, готова совершить любую глупость, лишь бы только удержать тебя рядом с тобой, потому что считаю тебя очень привлекательным мужчиной. Но только больше никогда не проси меня о чем-либо подобном, и даже думать об этом не смей. Понял? Мне было необыкновенно тяжело видеть его рядом с моей собственной матерью, но даже на минуту представить, пусть даже на словах, что я сама могла оказаться частью его... нет, это превыше моих сил. Так что гляди, я тебя предупредила. Тебе все ясно?

— Ясно.

— Ну, о чем задумался?

— Ни о чем.

— Ты меня хочешь?

— Ты сводишь меня с ума.

— И если я поеду с тобой, и мы предстанем перед священником, то ты возьмешь меня в жены и не будешь больше вести дурацкие душеспасительные беседы и дрожать от страха, что Бог покарает тебя за это?

— Не буду.

— Тогда может быть мне просто придумать несколько имен, и дело с концом?

Наши губы снова слились в жарком поцелуе, и мне показалось, что сердце мое вот-вот выскочит у меня из груди от осознания того, что больше мне уже не придется отвергать ее, и что она наконец-то станет моей.

Мы провели два незабываемых дня в маленькой гостинице в Гилрое, и все это время я не переставал думать о том, что мы будем говорить в свое оправдание, когда вернемся домой. Ей, похоже, тоже не давал покоя тот же вопрос, потому что на обратном пути она сказала:

— Джесс, мы сохраним это в тайне.

— Ты имеешь в виду, то что мы поженились?

— Да ладно тебе, мы просто выпили и решили пошутить, а чего не сделаешь по пьяному-то дело? По крайней мере, такое объяснение можно будет дать судье, если до того когда-либо дойдет. Может быть, он нам и поверит. Но вот Джейн... Я даже не знаю, как ей это все преподнести. И к тому же я очень люблю ее.

— Но мы хоть будем встречаться?

— Мне нужно подумать об этом.

— Но я не могу без тебя.

— Посмотрим.

Когда мы, наконец, добрались домой, я сделал вид, что все это время был занят поисками Кейди, а Джейн, увидев сестру, так обрадовалась, что не обратила внимания на двусмысленность подобной ситуации. Она поцеловала и меня, потому что мое возвращение ее тоже, конечно, не могло не радовать, и все же все ее внимание было обращено на Кейди. Ей хотелось, чтобы Кейди была довольна тем, как она присматривала за Дэнни, и она взяла малыша на руки, и принялась разговаривать с ним, и слушала, как тот старательно выговаривал новые слова, которые ему удалось выучить, хотя лично я так и не смог разобрать ничего из его лепета. Но когда той ночью, управившись со всей работой по хозяйству, которую за те два дня, что меня не было дома, была вынуждена выполнять Джейн, я растянулся на своей койке, что стояла в сарае, дверь открылась, и на пороге появилась Кейди в ночной рубашке.

— Джесс?

— Входи, Кейди.

— Мне что-то не спится...

Я откинул край одеяла, жестом предлагая ей лечь рядом, но она лишь покачала головой и присела на краешек кровати, устремив задумчивый взгляд в окно поверх моей головы. Молчание затягивалось, но вот она сказала:

— Джесс, что мне теперь делать с Дэнни?