— Написанное? Я не знаю этого слова.

— Это способ изображения символов, создание визуальных эквивалентов звукам без использования электричества. Пишущий (так он зовется) пользуется черной жидкостью и заостренным прутиком, именуемым пером. Мне это известно, потому как древние способы общения — одно из моих хобби.

Крамбайн нахмурился и покачал головой.

— Общение — это опасное дело, Потшелтер, особенно на личном уровне. Насчет меня и вас — здесь все в порядке, потому что мы знаем, что делаем. — Он взял с лотка третью синюю пилюлю. — Но для абсолютного большинства этого народца из ульев общение один на один — это просто патологическая форма рекламы, опасная пародия на нормальную передачу новостей. Это очищение желудка без анализа лаборанта, ответ урока без присутствия учителя — извращение, используемое для предательства и разрушения.

Он положил на язык и разжевал синюю пилюлю, после чего выражение осуждения на его лице усилилось.

— Однако, что касается этого пера… Вы имеете в виду, что какой-то субъект приклеивает заостренный прутик к своему языку и так говорит, а черная жидкость оставляет на бумаге след от вибрации языка? Примитивный неэлектрический осциллоскоп? Неряшливый, но вполне возможный способ фиксации образа произносимого слова.

— Нет, Крамбайн, нет, — Потшелтер нервно сунул в рот квадратную оранжевую таблетку. — Это письмо, которое пишут от руки.

Крамбайн внимательно наблюдал за ним.

— Я никогда не смешиваю разные транквилизаторы, — рассеянно-горделиво пробормотал он. — Пишут от руки, так ведь? Вы подразумеваете, что послание отпечатано на руке? И кожа или вся рука впоследствии отделяется и отсылается по почте наподобие позорных обычаев марсиан? В самом деле, жуткая выдумка, Потшелтер.

— Вы все еще абсолютно не улавливаете, в чем тут дело, Крамбайн. Пальцы руки двигают прутиком, на котором имеются чернила, и в результате получается грубая имитация напечатанного слова.

— Дьявольское изобретение! — Крамбайн изо всей силы стукнул кулаком по столу, так что задребезжали четыре телефона и несколько десятков микрофонов. — Так вот, Потшелтер, СБР может раскрыть самые изощренные дела современности, но когда эти поганцы где-то раскапывают и воскрешают трюки, которыми пользовались в Доатомной Пещерной Эре, это уже не шутки. Но, черт подери, я зря теряю время в тот момент, когда планетам грозит опасность! Каков код отправителя этого дьявольского письма?

— Оно без кода, — мрачно ответил Потшелтер, показывая конверт. — Здесь обратный адрес. Написанный от руки.

Белый как бумага, Крамбайн медленно водил глазами по неровным строчкам в левом верхнем углу:

От Ричарда Рауэ[1]

215 Западная. 10-я ул. (горизонталь)

2837 Ракетная Площадка (вертикаль)

Улей 37. Нью-Нью-Йорк 3/9, Н.И.

Колумбия, Земля.

— Уф! — содрогнувшись, выдохнул Крамбайн. — Эти извивающиеся символы, эти буквы, как вы их называете, эти адские творения намного труднее разобрать, чем напечатанные. Кажется, это почти все равно, что пробуждать всякие мерзкие воспоминания о различных расах. Я сейчас отчетливо представил себе, как одетые в шкуры шаманы окунают длинные отточенные прутики в котлы с пузырящейся черной жидкостью. Неудивительно, что Розовая Корзина-Для-Бумаг не вынесла этого. Отчаянная была девушка.

Устроившись поудобнее за своим столом и обретя немного твердости, он принялся нажимать огромное количество кнопок и называть сразу в несколько микрофонов длинные серии цифр и закодированных звуков алфавита. Подобно световой рекламе замигали, передавая морзянку, расположенные вокруг стола ряды разноцветных лампочек, в то время как на картах и космических схемах, а также внутри трехмерных диаграмм улиц поползли фосфоресцирующие стрелки.

— Здесь! — сказал он наконец. — Отправителя письма сейчас арестовывают и доставят прямо сюда. Посмотрим, что за тип Ричард Рауэ, если, конечно, допустить, что он человек. На всякий случай вокруг его станции заселения выставлены семь кордонов оцепления: три — укомплектованных машинами, два из агентов СБР и два — представляющих собой военно-медицинские команды, состоящие как из людей, так и из механизмов. Те же действия предпринимаются в отношении предполагаемого получателя. Эскадра эсминцев Флота Солнечной системы уже висит на орбите над Нью-Нью-Йорком.

— На случай, если появится необходимость в бомбе "Ч"? задал ужасный вопрос Потшелтер.

Крамбайн кивнул.

— Со всеми этими изуверами, скрывающимися где-то возле Солнечной системы в своих черных невидимых кораблях и жаждущими планетоубийств, мы не можем слишком церемониться. Достаточно одного лишь слова, переданного одним шпионом другому, — и может случиться все что угодно. Мы же обязаны нанести упреждающий бомбовый удар: чтобы они не успели обменяться информацией и чтобы избежать больших потерь со своей стороны. Один разрушенный город — это лучше, чем разгуливающий на свободе предатель, способный разрушить много городов. Сто лет тому назад по почте все-таки переслали три открытки, адресованные частным лицом частному лицу — только три почтовых открытки, Потшелтер! — и мгновенно погибли города Схенектади, Хобокен, Цицерон и Валах-Валах. Поскольку вы уже смешали их, вот, возьмите одну из этих овальных синих. На мой взгляд, если уж постоянно глотать, то лучше всего подходят эти.

Резко зазвонили телефоны. Крамбайн схватил две трубки и стал слушать. Потшелтер механически поднял третью. Звонки продолжались. Крамбайн подбородком зажал одну из трубок, кивком головы указав Потшелтеру на скопище микрофонов на другом конце стола. Потшелтер взял трубку четвертого телефона, находившегося за микрофонами. Звонки прекратились. С видом абсолютной секретности двое мужчин слушали, не произнося ни звука. Взгляд Крамбайна будто приклеился к секундной стрелке больших часов. Когда она совершила полный оборот, он положил трубки телефонов на место. Его примеру последовал и Потшелтер.

— Мне и в самом деле нравится простота новой почасовой телефонной рекламы "Пышной Буханки", — глубокомысленно заметил последний. — "Хлеб, который легче воздуха" Это прекрасно.

Крамбайн кивнул, соглашаясь.

— Я слышал, им пришлось увеличить массу свинцовой фольги для оберток, чтобы буханки не улетали с полок. Так-то.

Он кашлянул, прочистив горло.

— Очень плохо, что мы не можем позволить себе слушать рекламу по телефону больше, чем сейчас. Но даже когда у нас на повестке дня нет кризиса, я считаю, что мне необходимо предусматривать в своем бюджете время на прослушивание рекламы. Одна минута в час — вполне разумный компромисс между необходимостью выполнения обязанностей и собственными желаниями.

Внезапно ближайшая к ним стена пропела:

Мистер Длс. Августус Крамбайн,

Знаем мы — вы идеальны.

И с небесной вышины

Телеграммы вам пришли.

Затем в центре стены образовалось небольшое, в форме сердца отверстие, из которого по воздушной дуге на середину стола посыпались бледно-желтые конверты. Крамбайн занялся просмотром, пристально вглядываясь в маленькие прозрачные оконца в них.

— Гм… "Электронное мыло"… "Лучшие дома и посадочные платформы"… "Психонаглазники"… "Ваша девушка по соседству"… "Мак-Воппи"… "Мак-Вупси"…

Он начал было вскрывать один из конвертов, но затем, быстро оглянувшись по сторонам, улыбнулся Потшелтеру, как бы извиняясь, и сбросил их все в бункер для удаления отходов. Тот, приняв в себя эту кучу, тихо проурчал.

— Все-таки сегодня у нас кризис, — оправдывающимся тоном произнес он.

Потшелтер рассеянно кивнул.

— Я припоминаю прежних роботов по доставке, которые говорили стихами, — заметил он. — Как же я по ним соскучился, насколько они изысканней ульев с их безликими радио-, теле и стереорекламой. Если уж на то пошло, я думаю, что на Земле все еще есть несколько отсталых регионов, где огромный рекламный потенциал телефонов и телеграмм так до конца и не реализован и ими еще частично пользуются для личного общения. Так вот, я ни разу за всю свою жизнь не посылал и не получал никаких посланий, разве только по рации. — Он похлопал по нагрудному карману.