К моменту возвращения из школы, в половине пятого вечера, его уже ждал преподаватель гимнастики, с которым он в течение часа занимался на брусьях. Не успевал тот уйти, как являлся учитель рисования. После ужина приходил Огхор Бабу, учитель английского; на уроке, проходившем при свете масляной лампы, мальчик клевал носом, засыпал, вздрагивая, просыпался и снова засыпал; почти все чтение учителя проходило впустую. Тагор писал впоследствии в своих воспоминаниях об этом распорядке: "Книги учат нас, что открытие огня было одним из величайших открытий человечества. Я не хочу спорить с этим, но не могу отделаться от мысли, как должны быть счастливы маленькие птички, что их родители не могут по вечерам зажигать лампы. Их уроки языка происходят рано утром, и как радостно они их разучивают! Правда, им не приходится учить английский".

К этому жесткому расписанию добавлялись еще и занятия музыкой. К счастью, в отличие от других уроков для них не было установленных часов. Музыка была в самом воздухе, которым Роби дышал дома. Почти все члены семьи занимались музицированием, пели и играли на каком-нибудь инструменте. Мальчик обладал прекрасным голосом и редкой способностью схватывать все, что он слышит, а схватывал он все без разбора: классические, народные, религиозные и другие мелодии, — не обращая никакого внимания на строжайшие кастовые барьеры, разделявшие в музыке один разряд от другого не меньше, чем в обществе. Его юная племянница Протибха оказалась одаренной певицей, и отец приглашал для нее великолепных учителей, профессиональных музыкантов, называемых "устадами". Кроме того, известность семьи и покровительство, оказываемое ею, привлекали в дом выдающихся музыкантов из различных частей Индии, которые, бывало, гостили по целым месяцам. Одним из них был Джаду Бхатта, знаменитейший музыкант своего времени, чье имя стало легендарным в Бенгалии.

Вспоминая дни, проведенные с Джаду Бхатта, поэт писал: "Единственной его ошибкой было то, что он вознамерился научить меня музыке, и, естественно, никакого обучения не получилось. Тем не менее независимо от его желания я получил от него кое-какие знания". Наполовину застенчиво, наполовину иронично он признавался: "Конечно, себя лишь самого могу я винить в том, что ничто не могло меня удержать на проторенной дорожке ученья. Мои мысли блуждали где угодно, и в багаже знаний оставалось лишь то, что мне посчастливилось узнать самому".

Слугу, который кормил Роби, звали Браджесвар. Он владел искусством присваивать себе часть блюд, предназначенных ребенку. Он подносил тарелку с едой к носу голодного мальчика и сурово спрашивал: "Еще хочешь?" Понимая по тону, какого ответа от него ждут, Роби всегда отвечал: "Нет". Предложение никогда не повторялось. Такой урезанный рацион тем не менее не повредил здоровью мальчика.

"Я был в общем-то сильнее, а не слабее моих сверстников, которых кормили лучше. У меня было такое крепкое здоровье, что, даже когда мне было просто необходимо прогулять школу, никакая хворь меня не брала. Я мог промокнуть с ног до головы, но никогда не простужался. Я мог лежать осенью на мокрой от росы крыше, моя одежда и волосы пропитывались влагой, но у меня никогда при этом не появлялось ни малейшего признака кашля. Что же касается болей в желудке, то я вовсе не ведал о них, хотя иногда, по необходимости, и жаловался матери, что у меня болит живот. Мать посмеивалась про себя, нимало не пугаясь, она только звала слугу и велела ему идти к учителю и сказать, что на сегодня уроки отменяются. Наши старомодные матери считали, что не будет большой беды, если время от времени устраивать ребенку маленькие каникулы… Я не помню, чтобы серьезно болел, лихорадка была мне неизвестна… Нож хирурга никогда не прикасался к моему телу, и до сего времени я не знаю, что такое корь или ветрянка. Короче, мое тело упорно оставалось здоровым. Если матери хотят, чтобы их дети были настолько здоровыми, чтобы они не могли улизнуть от занятий в школе, я советую им найти слугу вроде Браджесвара. Они сэкономят не только на еде, но и на гонорарах врачам".

Тем временем синяя тетрадка заполнялась стихами. Слава о них дошла до его учителя, и он однажды послал за маленьким Роби и приказал ему переложить стихами какое-то поучение. Когда мальчик на другой день принес стихи, его заставили прочесть их вслух перед всем классом. "Единственное достоинство этого произведения было в том, что оно вскоре потерялось", — вспоминал автор. "Его воздействие на класс было далеко от высокоморального. Оно вызвало только зависть и недоверие. Все утверждали, что стихи я откуда-то списал. Один ученик даже вызвался показать книгу, из которой были украдены эти стихи". Свои ранние опыты поэт впоследствии сравнил с цветами дерева манго, впервые распускающимися в конце зимы и обреченными на увядание и забвение.

Однако слава не по годам одаренного поэта распространялась и оказала свое действие даже на мать, которая однажды попросила его написать письмо отцу, находившемуся в то время в одной из своих поездок в Гималаи. Она хотела предупредить отца об опасности вторжения русских и просить его поскорее возвратиться домой. В те дни постоянным пугалом британского правительства в Индии была угроза вторжения царских армий через Гималаи, то и дело распространялись слухи о том, что русские "полчища" вот-вот начнут спускаться через тот или другой перевал. Поэтому мать Роби постоянно беспокоилась о безопасности мужа. Не удовлетворившись не сулившими ничего плохого предсказаниями астрологов, с которыми она постоянно советовалась, она уговорила мальчика написать отцу письмо с мольбой о скором возвращении. Это был его первый опыт эпистолярного жанра. Махарши, по-видимому, это письмо позабавило, так как он незамедлительно ответил сыну и заверил его, что нет никаких причин для беспокойства — если русские и придут, то он один, без чьей-либо помощи заставит их повернуть назад. Ребенка такое заверение удовлетворило, но мать продолжала тревожиться.

Махарши всегда возвращался. Приезд этого царственного странника домой каждый раз становился событием для всей семьи. Его присутствие чувствовалось во всем, и сама атмосфера словно была заряжена напряженной торжественностью. Даже его жена переставала интересоваться предсказателями и лично руководила кухней. Дети ходили по дому на цыпочках, разговаривали между собой шепотом, втайне надеясь поймать взгляд этого овеянного легендами мудреца, но не решаясь заглянуть в его кабинет. В один из таких приездов зимой 1872/73 года, когда Роби было одиннадцать лет и девять месяцев, Махарши подготовил и сам провел торжественную церемонию посвящения священным шнуром двух своих младших сыновей, Шомендры и Рабиндры, и внука Сатии. Семья Тагоров — брахманы, а брахманы, как известно, рождаются дважды; второе рождение — это посвящение священным шнуром, знаменующее для мальчика начало отправления ведических обрядов. Хотя Махарши и выступал против многих ортодоксальных проявлений своей религии и касты, тем не менее существовали некоторые обряды и церемонии, которые он педантично соблюдал; церемония со священным шнуром была одной из них.

Трех мальчиков с обритыми головами и позвякивающими в ушах золотыми колечками заперли на четвертом этаже дома в трехдневном уединении для размышлений о таинстве жизни и вселенной. Новоиспеченные брахманы с удивлением посматривали на бритые головы друг друга и хихикали; они хватали друг друга за сережки и выходками своими пугали прислугу. Вспоминая уже в зрелом возрасте об этом эпизоде, поэт задавался вопросом, так ли уж достоверны древние тексты о юных отроках, спокойно сидевших в состоянии аскетической медитации, "ибо Книга о природе Мальчика еще более древняя и достоверная". Тем не менее ведическое песнопение, известное под названием "гаятри", которое мальчикам пришлось выучить наизусть, навсегда осталось в памяти Роби. Гармоничный лад и интонации этих стихов на санскрите были, по-видимому, созвучны его собственному чувству ритма. С тех пор он читал эти стихи и раздумывал об их смысле всегда, когда ему хотелось уйти в себя, и часто в такие минуты его глаза наполнялись слезами. Стихи "гаятри" сопровождали его всю жизнь, он находил в них источник силы и радости даже много позже, когда снял с себя священный шнур.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: