— Что с тобой, малыш? Может, я понесу тебя?

Морфо, не в силах ответить, замотал головой и попытался встать, но тут же упал снова. Блейд, не спрашивая, поднял его, усадил на плечи, и, высоко задирая ноги, принялся выбираться обратно на тропу.

Немного придя в себя, гном наклонился и закричал Блейду на ухо:

— Совсем немного осталось — чуть меньше мили! В лагере почти никого нет, все ушли к обозу, относить топливо. Теперь им придется там заночевать.

На тропе больше не попадалось ни одного фургона. Монги, даже простые солдаты, предпочитали держаться на определенном расстоянии от лагеря сборщиков навоза.

Вскоре, среди нанесенных ветром высоких сугробов, Блейд заметил тенты сбившихся в кучу темных повозок и, пошатываясь, побрел к ним. Словно во сне он прошествовал мимо первого фургона, затем второго, третьего. Морфо направил его к единственной повозке, внутри которой теплился неяркий огонек. Блейд, надрывно вздыхая, стряхивая сосульки с усов, уже взялся за перила лестницы, но тут маленький человечек остановил его

— Теперь ты должен дать мне клятву, Блейд.

— Какую еще клятву, Морфо? — взревел Блейд словно раненый медведь. — Ты считаешь, что сейчас подходящее время для клятв? Мы же замерзнем!

Но Морфо был непреклонен. Его заледеневшие губы прижались к уху разведчика:

— Самая простая клятва, Блейд. Поклянись, что ты никому не расскажешь о том, что увидишь внутри фургона.

— Хорошо, хорошо, — разведчик кивнул, — я даю слово. Так мы войдем или будем дожидаться, пока ветер не прикончит нас?

— Спусти меня вниз.

Морфо соскользнул с плеч Блейда и рванулся к двери. Гость последовал за ним, гадая, какие неприятности готовит ему судьба на этот раз. Низко согнувшись, он переступил через порог и захлопнул за собой дверь.

Холодный ветер больше не бил ему в лицо, и он почувствовал себя почти как в раю. Он зажмурился от удовольствия и только потом начал осматривать едва освещенную одиноким огоньком повозку.

Пахло здесь неважно. Рядом с лежащим в углу соломенным тюфячком скрючилась одетая в лохмотья древняя старуха. Она даже не повернулась на стук двери, продолжая вглядываться в лицо девочки, свернувшейся в клубочек под одеялом.

Морфо потянул Блейда к тюфяку.

— Это моя дочь, — произнес он. — Ее зовут Нанти. Она умирает, Блейд. Я думаю, она умрет, если ты не сможешь ей помочь. Я этого сделать уже не в силах И она, — он указал на старуху, тоже. Больше мне не к кому обратиться… только к тебе, Блейд. Только к тебе…

Вцепившись в рукав дохи, гном умоляюще заглядывал Блейду в глаза, растягивая губы в своей пугающей улыбке, блестящие слезинки катились по его покрытому морщинками искалеченному лицу.

Жалость и сознание собственного бессилия одновременно нахлынули на разведчика, теперь он понимал, что скрывала от него Садда. Но это сейчас было не важно; другое дело — чем он может помочь ребенку? Ведь он не врач…

Блейд успокаивающе похлопал Морфо по плечу.

— Не ожидай от меня чудес, приятель, но я постараюсь сделать все, что смогу. Когда она заболела?

— Пять дней назад. Как раз перед тем, как мы подошли к леднику. Это лихорадка. Она вся горит.

Блейд наклонился над постелью. Старуха, вытиравшая лицо ребенка влажной тряпкой, отодвинулась. С пронзительной остротой ощущая свою беспомощность, разведчик положил руку на пылающий лоб девочки; несмотря на высокую температуру, она не хрипела и не задыхалась. Блейд снял с нее тяжелый тулуп и приложил ухо к груди. Ее кожа была совсем светлой, почти как у катайцев, крохотные полушария только начинали наливаться.

Девочка дышала ровно и глубоко, но тело ее пылало как печка. Надо что-то делать, недуг не уйдет сам собой. Он укрыл ее и повернулся к Морфо.

— Я сначала подумал, что она простудилась, — встревоженно затараторил гном, — но теперь я уверен, что это лихорадка. Никогда раньше не видел такого сильного приступа! Ты можешь помочь ей, сир Блейд?

Разведчик откинул прядь темных волос с высокого лба ребенка. Нет, тут явно чувствовалась катайская кровь; ее можно было угадать в чертах лица — впрочем, как и кровь другой половины. Носик девочки оказался прямым, а не курносым, как у монгов. Пухлый, похожий на бутон розы, рот тоже не вызывал сомнений, хотя мягкие алые губы сейчас поблекли и потрескались. Вот только глаза у нее были совершенно особенные, своими миндалевидными, не похожими ни на круглые глаза серендинцев, ни на узкие щелочки, украшавшие физиономию ее отца.

В этот момент веки девочки приподнялись, и Блейд почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Ее зрачки были зелеными! Совсем как у Лали! Но куда же исчезла пленительная нефритовая глубина очей маленькой императрицы? Девочка, ощутив присутствие незнакомца, повела рукой в воздухе. Она слепая!

— догадался Блейд.

Маленькая ручка коснулась его бороды

— Отец, где ты? — позвала девочка. — Кто пришел с тобой?

Морфо наклонился к тюфячку и поцеловал ее щеку.

— Я здесь мое солнышко. Со мной пришел друг. Он тебя вылечит.

Тонкие пальчики пробежали по лицу Блейда, дотронулись до его губ, носа и задержались на остриженной бороде. Внезапно девочка улыбнулась.

— Мне нравится твой друг, отец. Он хороший.

Блейду сдавило грудь, глаза его потемнели, сострадание погасило всплеск раздражительности. Но что ему теперь делать?

Нанти перестала ощупывать его и протянула руки отцу. Морфо подхватил их и крепко прижал к своим залитым слезами щекам.

— Да, лапушка. Мой друг очень хороший. Он поставит тебя на ноги, — гном уставился на Блейда, в глазах его читалась лишь невысказанная боль.

Разведчик коротко кивнул и отвернулся, не в силах смотреть на эту душераздирающую сцену

— Я сделаю все, что смогу, — повторил он. — Сколько ей лет?

Девочка снова потеряла сознание, и карлик осторожно опустил ее руки на одеяло.

— Двенадцать. Она уже вполне подходит для того, чтобы выйти замуж, и для…

Ему не нужно было завершать фразу; разведчик прекрасно понял, для чего еще она вполне подходит.

Блейд выпрямился, почесал давно немытую голову и произнес:

— Мы должны сбить у нее жар. Иначе она действительно умрет.

— Как, Блейд? Как?

Минуту он молча хмурился. Действительно — как? Потом смутное воспоминание превратилось в четкий, ясный образ, теперь он знал, что ему делать.

Он принялся озираться по сторонам в поисках необходимой ему вещи. Дряхлая старуха скорчилась в одном из углов фургона, лицо ее было бессмысленным и пустым. Сколько смертей она, наверно, уже повидала на своем веку!

— Нам нужны сосуды, чтобы принести снег. Тут есть чтонибудь подходящее?

— Несколько глиняных мисок… но лучше взять плетеные корзины для навоза.

— Тогда пошли, малыш. Не стоит терять времени.

Они выбрались наружу, и ветер, триумфально взвыв, засыпал их снегом.

Морфо снял с одного из фургонов несколько больших корзин. Блейд присел на корточки и стал голыми руками нагребать в них снег.

— Я никогда бы не додумался сделать такую простую вещь, — Морфо пока удавалось перекрикивать ветер. — Конечно, ведь я всего лишь королевский болван…

Набив корзины, они возвратились в фургон, и Блейд тут же выгнал Морфо на улицу еще за одной порцией снега. Когда дверь за ним захлопнулась, он мысленно пожелал себе удачи и принялся раздевать девочку.

Для двенадцатилетней она действительно была хорошо развита, видимо, кровь монгов возобладала. Но стройные маленькие ножки явно достались ей от матери.

Блейд махнул рукой старухе, и они начали обкладывать пылающее тельце комками снега.

Морфо притащил еще одну полную корзину, и разведчик высыпал все ее содержимое на плоский живот Нанти.

— Еще! — он вернул карлику плетенку.

Через пару минут все тело девочки было покрыто слоем снега. Старуха вновь забилась в угол, а Блейд и Морфо уселись на полу.

Блейд посматривал на белое, как бумага, но такое милое личико Нанти, и ему вдруг стало казаться, что она уже умерла. Потом его взгляд спустился ниже, и он облегченно вздохнул, заметив, как поднимается и опадает снежный ком у нее на груди.