Клайд взбил подушку.

— Мне не обязательно быть специалистом: от твоей пасти разит кровью, когда ты вваливаешься сюда под утро.

— Сюда я даже не захожу, а иду прямо на кухню по своим делам.

— Ну да, и оставляешь грязные следы по всему кухонному столу. Ты что, не умеешь умываться как нормальный кот? Ты так заляпал утреннюю газету! Кто теперь сможет ее прочитать?

— Да я, например, и запросто. Хотя трудно понять, кому охота тратить больше пяти минут на такую ерунду.

Клайд взял будильник, лежавший на ночном столике циферблатом вниз. Светящееся табло показывало 0. 33.

— Уже поздно, Джо. Давай, чеши отсюда. Оставь свое ехидство для Дульси. Кое-кому завтра рано вставать и идти на работу, чтобы прокормить нетрудоспособных членов семьи.

— Благодарю покорно, только я и сам могу себя неплохо прокормить. Я позволяю тебе думать иначе только для того, что бы ты чувствовал себя нужным, чтобы считал, что и от тебя есть польза в этом мире.

Грациозно прошествовав по дубовому полу к выходу, Джо толкнул лапой дверь спальни.

— Что ж, спи дальше. Так всю жизнь и проспишь. Напоследок смерив хозяина неодобрительным взглядом, кот вышел. Было слышно, как за его спиной Клайд проворчал что-то, снова взбил подушку и перекатился на другой бок.

Миновав холл и гостиную, Джо проскочил мимо любимого драного и покрытого шерстью кресла и выскользнул через кошачью дверку. По его мнению, Клайда стоило только пожалеть. «Как может обычный человек с его недоразвитыми чувственными способностями понять красоту лунной ночи, царящей вокруг?» — думал он, пробегая трусцой по темной улице.

Справа от него, над крышами, высились холмы, окружавшие Молена-Пойнт, они серебрились, словно бледные горбатые спины пасущихся животных. По обе стороны отсвечивали в лунном сиянии витрины магазинов. Он пересек Морской проспект, разделенный посередине эвкалиптовой аллеей; узкие листья деревьев, длинные и глянцевые, отражали лунный свет, и казалось, будто серебристые рыбы свисают с ветвей — тысячи, миллионы сверкающих рыбок. Ни один человек с его убогим зрением не в состоянии оценить такую ночь. Ни один человек с его недоразвитым слухом и примитивным обонянием не может наслаждаться великолепием природы столь же полно, как кошки. Клайд, бедное, жалкое двуногое существо, не имел ключа к этому сокровищу.

Пробегая по выбеленному луной тротуару, Джо снова почуял запах постороннего кота, принесенный переменчивым ветром, и пошел за этим резким запахом, улавливая каждое движение в сплетениях теней. Когда скопление мягко освещенных магазинов и галерей осталось позади, он потерял след. Теперь, проходя мимо офисов и маленьких кафе и принюхиваясь к дверям и огромным вазонам у бровки тротуара, он обнаруживал лишь собачью мочу и отметки знакомых котов. Судя по всему, тот кот пошел другим путем.

Подойдя к кошачьей дверке, которая была прорезана в двери кабинета Вильмы с тыльной стороны библиотеки, Джо услышал изнутри какой-то звук и настороженно замер. Затем дверца со стуком откинулась, и оттуда пулей вылетела Дульси, едва не сбив его с ног. Ее зеленые глаза бешено сверкали.

Она замерла и молча уставилась на него, стегая хвостом воздух, затем отпрянула в сторону, метнулась к ближайшему дереву и, взлетев вверх, перескочила на крышу.

Озадаченный и заинтригованный, Джо последовал за ней.

Может, причиной ее помешательства было всего лишь полнолуние? Или ее что-то напугало в темных залах библиотеки?

Впрочем, когда речь идет о Дульси, ни в чем нельзя быть уверенным. Как и положено даме, ее настроение могло совершать такие же безумные пируэты, как мотыльки в порывах ветра.

По крайней мере, запаха незнакомца у дверки не чувствовалось, с облегчением подумал Джо, забираясь на крышу.

Дульси уже исчезла из виду, но сохранился ее запах, теплый и нежный; он уводил в густую темноту беспорядочного множества дымоходов, которые торчали из плоской и серебристой, словно замерзший пруд, крыши. Скользя среди косых теней, он миновал десяток выходящих на восток слуховых окон, в которых отражался десяток бледных лун. В поисках Дульси он осмотрел каждый выступ, каждое окошко, а затем тихонько окликнул ее. Он несколько раз безрезультатно повторил ее имя и уже начал беспокоиться, что тот неизвестный кот добрался до нее первым.

Большинство котов не причинили бы вреда кошке, но всегда есть риск нарваться на грубого мерзавца, который предпочтет обидеть даму, вместо того чтобы поухаживать за ней. Этим странным извращенцам подавай лишь страх и боль — и в этом они мало отличаются от своих двуногих собратьев по пороку; впрочем, среди котов таких значительно меньше, чем среди людей.

И не то чтобы Дульси не могла за себя постоять. В Молена-Пойнт не было собаки, которая рискнула бы связываться с его подругой. Но, невзирая на бойцовский характер и быстрые острые коготки его дамы сердца, Джо продолжал поиски со все нарастающей озабоченностью: пробегая по гребням крыш, он вглядывался во все тени и время от времени звал ее. В неверном свете луны не было видно ни одной живой души; лишь летучие мыши, стремительные, как дротики, на лету заглатывали выползающих на крыши насекомых и издавали пронзительные крики, которые помогают им ориентироваться в темноте как радар.

Внезапно в нос Джо ударил запах чужака. Запах шел от стены небольшого однокомнатного пентхауса.

Джо обнюхал окно и определил, в каком месте незнакомец потерся щекой о стекло и нахально оставил свою метку, словно территория принадлежала ему.

Джо всмотрелся в пыльное стекло и разглядел старый письменный стол, заваленный бумагами и каталогами, а позади него полки, на которых громоздились книги и гроссбухи. Что интересного нашел здесь этот кот?

Поодаль от стола — винтовая лестница, ведущая в расположенный внизу книжный магазин. Возможно, неизвестного кота, как и Дульси, и самого Джо, привлекали такие магазины: действительно, в книжных лавках было тепло и уютно, в них всегда витал дух умиротворения и безопасности.

Вероятно, здесь и обосновался этот чужак; наверное, две девушки, хозяйки магазина, подобрали его где-нибудь на шоссе или вызволили из приюта для животных. Откуда им знать, что в Молена-Пойнт и так уже достаточно котов? Да и с чего бы им об этом беспокоиться? Какое дело людям до тонкого равновесия в разделе территории между городскими котами?

Легкий толчок в бок заставил его обернуться и застыть; он напружинил лапы и приготовился к атаке.

Дульси, смеясь, отскочила в сторону, ее зеленые глаза сверкали. Шлепнув его по носу, она отбежала к краю крыши и исчезла, стремительно слетев вниз, в бетонный каньон. Джо услышал, как она ухватилась когтями за матерчатый навес.

Он подобрался к водосточному желобу и взглянул вниз, встретившись глазами с сияющим взглядом Дульси, которая крепко держалась за свисающее полотно. Она взмахнула хвостом и снова метнулась на крышу, пролетев мимо него. Джо бросился вслед, и они, смеясь, помчались по крышам.

— Тебе не уйти…

— Ни один паршивый кот не сможет меня поймать!

— Детка, даже такая сорвиголова, как ты, не убежит от этого кота.

— Посмотрим!

Рассмеявшись, она рванулась вперед и растворилась среди причудливо изогнутых теней. Кому пришло бы в голову подслушивать их? Городок мирно спал. Никто не услышит, как они смеются и болтают; и, даже увидев их, резвящихся на крыше, никто не додумается связать пару играющих кошек с человеческими голосами. Они пронеслись по крышам, перелетели с шиферного конька к слуховому окошку и дальше — вверх по винтовой лестнице башенки суда на высокую открытую консоль, служившую опорой крыше.

Оказавшись на маленькой круглой террасе под конической крышей башни, они забрались на кирпичную балюстраду. Внизу расстилался громадный мозаичный узор из серебряных и черных пятен. Неподвижность сонного мира нарушали лишь скользящие тени облаков и снующих туда-сюда летучих мышей.

Затем они двинулись по узким кирпичным перилам. Обходя с внешней стороны поддерживающие крышу колонны, они заметили внизу какое-то движение.