Серый Джо выглядел более сдержанным. Вообще, кошачьему чувству собственного достоинства, подумала она, можно только поражаться. Рисовать Джо все равно что рисовать атласную драпировку или начищенный до блеска оловянный кувшин: он был таким гладким и гармонично сложенным, а под серой бархатной шкурой легко угадывались сильные мышцы.

Но выражение его глаз было властным и высокомерным: казалось, он заглядывает так глубоко, что порой ей становилось не по себе. Иногда она готова была поклясться, что взгляд Серого Джо чересчур проницателен, а настороженность слишком сильна и осознанна для кота.

Чарли не понимала, что ее смущает в этой парочке, одно было очевидно: они не такие, как остальные их собратья.

Возможно, этих она просто лучше знала. Возможно, все кошки начинают казаться более разумными, когда вы знакомитесь с ними поближе. Чарли вспомнила прошлую ночь, когда она стояла в одиночестве на залитой лунным светом улице и глядела на черные крыши; стояла, зачарованная головокружительно бескрайним пространством, которое раскинулось над ее головой. Тут-то она и заметила две черные кошачьи тени, прыгавшие по крыше на фоне ночного неба. Она снова ощутила прилив восторга и изумления от той свободы, какая сквозила в каждом их движении.

Ужинать она отправилась в одиночестве: скудное меню в виде чашки супа или крекеров с арахисовым маслом, которое только и мог предложить ей кухонный шкаф, не прельщало. Клайду звонить ей тоже не хотелось. Их встречи были скорее случайными и бессистемными; может, он и рад был бы выскочить ненадолго, чтобы подкрепиться, но она предпочла побыть в одиночестве. Чарли и так провела рядом с ним полдня, работая в его доме. Ее утомил и разозлил работающий по найму плотник, по этому ей захотелось прогуляться одной, посмотреть, как гаснет вечер, спокойно поужинать и пойти домой спать. Взявшись за капитальный ремонт дома, недавно приобретенного Клайдом, она несколько переоценила свои силы и отхватила кусок, который был ей не по зубам. Открывая свое предприятие «Чистим-Чиним», она не собиралась заниматься такими серьезными работали. В ее планы входили только мелкие услуги: что-то подкрасить, укрепить дранку на крыше, прибраться во дворе, почистить водостоки, помыть окна; ну и поддержка чистоты в домах или квартирах постоянных клиентов. Никаких перепланировок со сносом и перемещением стен, перекладки водопровода и руководства наемными рабочими. У нее даже не было лицензии на подряд, однако для решения этих задач Клайд был сам себе подрядчиком. Все, что нужно было сделать, — это ублажить всевозможных строительных инспекторов.

Чарли вернулась домой с работы, когда летние сумерки уже угасли, превратившись в ясную прохладную ночь. Она содрала с себя пропотевшие джинсы и рубашку, приняла душ и надела чистые джинсы и теплый свитер. Потом вышла из дома и быстрым шагом направилась через весь город к югу, уворачиваясь от блуждающих тут и там туристов. Начинались праздники в честь Дня Независимости, и улочки Молена-Пойнт пестрели светящимися табличками «Мест нет», то и дело попадавшимися на глаза среди стеблей ползучей настурции и бугенвиллеи.

Она выбрала окольный путь — через Морской проспект к южной окраине — и ненадолго задержалась у витрины магазинчика товаров из Латинской Америки. Чарли с восхищением разглядывала ярко раскрашенные резные маски и фигурки, тек стильные изделия в красных тонах, мечтая об этих чудесных вещах и стараясь не оставлять на стекле отпечатков носа.

С хозяйкой магазина Сью Марбл, блондинкой лет пятидесяти, Чарли была знакома; поговаривали, что она держит свою лавочку главным образом затем, чтобы уменьшить налоги на свои частые поездки в Латинскую Америку. Что ж, если это и так, она неплохо устроилась.

Но как только Чарли снова двинулась вдоль витрины, сквозь отражение в стекле на нее внезапно глянула перуанская маска смерти; уродливая морда наложилась поверх отражения лица Чарли и попала в обрамление ее собственной рыжей шевелюры.

Получившийся образ изумил, а затем напугал ее. Она быстро отвернулась и поспешила прочь.

Добравшись до пляжа по Десятой улице, она прошла с милю по слежавшемуся песку, а затем от Морского проспекта свернула в сторону пекарни, размышляя о том, что стаканчик шабли, да еще подкрепленный крабами в сливочном соусе, сейчас был бы очень кстати. Чарли порой казалось, что эти маленькие удовольствия выполняют в ее жизни ту же роль, что морковка на длинной палке, побуждающая ослика идти вперед.

Да и почему бы себя немного не побаловать? Тяжелый труд надо чередовать с чем-нибудь приятным. Целый день возиться с листами гипсокартона — это вам не пикник устраивать; от такой работы у нее разгуливался зверский аппетит.

Пекарня, представлявшая собой беспорядочное строение из выветренного шифера, была летним домом в стиле ранних 1900-х. Вдоль фронтона тянулась вместительная терраса, которая выходила на небольшой прибрежный парк — песчаные дюны и низкорослые скрюченные дубы, чьи ветви простирались словно гигантские руки над песчаными волнами и барашками хрустальной травы. К разочарованию Чарли, все места на террасе оказались заняты, однако ей все же удалось обнаружить свободный столик в углу; вскоре она уже сидела и, заказав вино и крабов, глядела на чернеющие дюны и тихо отмечала свою первую выставку.

После смерти отца, повинуясь мягкому нажиму матери, она поступила в художественную школу, чтобы развить талант, который, по мнению родительницы, был у нее единственным. Мать не считала сколько-нибудь стоящими ни организаторские способности Чарли, ни ее умение чинить вышедшие из строя вещи. Потягивая вино, Чарли думала о матери с сожалением и разочарованием. Она умерла за год до того, как Чарли окончила художественную школу.

Поодаль от террасы кафе слабо фосфоресцировали волны прибоя, а прямо над ними разливалось ночное небо, и казалось, что его цвет тоже меняется, отражая свечение набегающих волн. Чарли так устала после изнурительного рабочего дня, что от шабли у нее закружилась голова. Голоса доходили до нее приглушенно, как сквозь вату; убаюкивающе шелестел прибой. Когда принесли крабов в сливочном соусе, она заставила себя есть медленно — не набрасываться на еду, а смаковать каждый кусочек. Пришлось напомнить себе, что это не торопливый перекус в разгар рабочего дня в компании зверски проголодавшихся Мэйвити, Перл Энн и Клайда. Пришлось напомнить себе, что это и не ужин с Клайдом. Есть с Клайдом было все равно что с помогавшими ей в работе плотниками — приходилось не отставать, поглощая еду такими темпами, словно она выставлена на стол лишь на короткое время и должна быть уничтожена, прежде чем исчезнет.

Впрочем, ей нравилось общество Клайда. Он был сообразителен и честен, а если ему и не хватало хороших манер, так что с того? Гораздо важнее, что в нем не было ничего напускного, никакой фальши.

Он был чрезвычайно взволнован в то утро, когда они с Чарли впервые отправились взглянуть на пятиквартирное здание, бумаги о покупке которого он уже подписал. Ведя ее через заросший сорняками внутренний дворик, он возбужденно расписывал, как будет выглядеть этот дом после ремонта; он полагал, что большую часть работы сможет сделать сам, от Чарли же потребуется только немножко помочь: кое-что подправить да подкрасить. Они договорились — услуга за услугу: она поможет ему привести в порядок дом и представит счета, которые он возместит, поддерживая жизнь ее старенького фургона «Шевроле».

Разумеется, требовалось гораздо больше, чем «подлатать» новое приобретение, но комнаты были хорошими и просторными, с высокими потолками, и Клайд так ясно представлял себе будущий результат их усилий, словно ему предложили отреставрировать старинный автомобиль.

Разница была только в том, что реставрировать автомобили он умел. В его заботливых руках местные «Мерседесы», «БМВ» и «Бентли» мурлыкали и блестели, он холил и лелеял их, как коллекционер — драгоценные камни. Но Клайд Дэймен ничего не смыслил в плотницком деле, для него это было китайской грамотой.