Я взглянул на часы: без двадцати час. Пожалуй, это время и следует считать началом тех событий, которые резко изменили положение дел в доме отдыха и намного приблизили финал всей истории.

Не успел я захлопнуть за собой дверь, как услышал шум и чьи-то голоса, доносившиеся со стороны лестницы. Терзаемый неясными предчувствиями, я высунулся за дверь, но тут же вынужден был нырнуть обратно: по холлу и обоим крыльям здания быстро растекалась толпа вооруженных людей. Крики, грубый гогот и брань, долетавшие до моих ушей, не оставляли больше сомнений, что «преисподняя» активизировала свои действия и перешла в решительное наступление. Баварец и его молодчики выползли на свет Божий. Я тщательно запер дверь и бросился собирать вещи. Признаюсь честно: я не на шутку испугался и растерялся. Мне хватило всего лишь нескольких мгновений, чтобы осознать: я в ловушке. Впрочем, был один выход, но выход, надо сказать, не из лучших — окно! Сигануть с третьего этажа и оказаться в ледяной воде — перспектива, знаете ли, малоприятная. И все же я распахнул окно и по пояс высунулся из него. Сквозь закрытую дверь я слышал, что бандиты уже в двух шагах от моего номера. Слева, в бывшем хомяковском номере, истерично завизжал женский голос.

Несмотря на безнадежность моего положения и грозившую мне опасность, я все же отметил про себя, что погода стояла прекрасная, по-настоящему весенняя, хотя до весны, если судить по календарю, было еще очень далеко. Небо было ясное, чистое, до рези в глазах голубое, ослепительно-яркое солнце плавило темный, набухший снег, превращая его в многочисленные ручейки, которые со всего близлежащего леса стекались в низину, — в ту самую, где стоял наш злополучный дом отдыха. Процесс снеготаяния был настолько интенсивным, что талая вода в течение последних суток образовала некое подобие озера, в самом центре которого и возвышалось здание. Признаться, зрелище было жутковатое, на ум приходили ассоциации с тонущим кораблем. Впрочем, ситуация скорее походила на захват судна пиратами. Кстати, они уже ломились в мою дверь.

Какой-то шорох с наружной стороны здания привлек мое внимание и заставил осмотреться. Я увидел странную картину. Слева, над самым окном мячиковского номера, по веревочной лестнице, спускавшейся из окна четвертого этажа, отчаянно карабкался человек. Приглядевшись, я узнал в нем Мячикова Григория Адамовича. Да-да, это был именно Мячиков! Он судорожно цеплялся за веревочные перекладины и рывками продвигался вверх. Вот он достиг окна, поднатужился, перевалился через подоконник, ноги его взвились кверху, — и он благополучно исчез из поля моего зрения. Вот отчаянный тип! Я и не ожидал от него такой прыти. Следом за Мячиковым исчезла и веревочная лестница. Я мысленно пожелал ему удачи.

А дверь моего номера тем временем трещала под ударами бандитов и доживала свои последние мгновения. Я отошел от окна и приготовился встретить опасность лицом к лицу. Жаль, что у меня не было такой лестницы. А Мячиков, чего греха таить, мужик себе на уме. Ловко он это дело провернул. И ведь заранее предусмотрел возможность бегства!..

Дверь наконец поддалась, хрустнула и влетела в номер. Я едва успел отскочить в сторону. В номер ввалились трое бандитов. Судя по их экипировке, они походили на хорошо подготовленный вражеский десант: у всех троих были автоматы, на поясах висели штыки. Двое взяли меня на мушку, а третий бегло обшарил помещение и выскочил в коридор.

— Самсон! — рявкнул он, останавливаясь у дверного проема. — Да где этот болван?..

Через пару минут третий бандит вволок в номер Самсона. Тот был в стельку пьян и самостоятельно держаться на ногах не мог.

— Этот? — грубо спросил бандит, тыча в мою сторону дулом автомата и держа Самсона за шиворот. — Да смотри же, ублюдок!

Самсон набычился, промычал что-то нечленораздельное, собрался с силами и вытаращил на меня глаза.

— Не… не он, — буркнул он и мотнул головой; силы вновь оставили его, и он обмяк, словно сдувшийся баллон.

— Не он? — Бандит подозрительно посмотрел на меня. — А ты не врешь, Самсон?

Тот снова замотал головой. У бандита пропал к нему всякий интерес, и он отпустил директора. Самсон рухнул на пол, словно мешок с костями, и застонал. Из коридора доносились крики, плач, грубые окрики и топот множества ног. Кто-то настойчиво ломился в мячиковский номер. Как хорошо, что Григорий Адамович успел скрыться!..

— Где сыскник? — дыхнул мне в лицо спиртным перегаром и отвратительным запахом гнилых зубов бандит. — Отвечай, щенок!

Я не сразу понял, что он имеет в виду Щеглова, а когда наконец понял, то искренне порадовался за моего друга: попади он в лапы к этим молодчикам, живым бы уже вряд ли выбрался.

Я пожал плечами и сказал, что не имею ни малейшего понятия. Он прищурился и зло ухмыльнулся.

— Ничего, Баварец тебя вмиг расколет, он в этом деле мастер.

Натиск бандитов на мячиковский номер в конце концов увенчался успехом: дверь захрустела, затрещала и… В коридоре что-то оглушительно грохнуло, яркая вспышка на мгновение осветила все вокруг, где-то посыпалась штукатурка, оконные стекла… Мимо нас пронеслось несколько человек. Бандиты, находившиеся в моем номере, бросились вон, сыпля проклятиями и угрозами в чей-то адрес. Я последовал было за ними, но один из них сильно врезал прикладом в мою правую ключицу, и я вынужден был отказаться от своего намерения, стискивая зубы от боли и обиды. Минут пять-семь обо мне никто не вспоминал, и у меня даже затеплилась надежда, что, может быть, меня вообще оставили в покое — но я ошибся. В номер вновь ввалились все те же трое бандитов, а вслед за ними не спеша вошел человек среднего роста интеллигентной наружности и без малейших признаков оружия в своей экипировке. Был он рыжеват, в очках, с правильными чертами лица и бесцветными невыразительными глазами. На бандита он походил менее всего.

— Итак, где же ваш сосед по номеру? — вкрадчиво спросил он, предварительно окинув меня изучающим взглядом. — Где капитан Щеглов?

Я ответил, что не знаю, и в свою очередь поинтересовался, что означает это вторжение. Но моя персона, по-видимому, больше не интересовала человека в очках. Он пропустил вопрос мимо ушей и двинулся к выходу.

— Послушай, Баварец, — прорычал один из бандитов, — этот тип наверняка знает, где прячется сыскник. Может, потрясти его, а?

— В спортзал, вместе со всеми, — отрезал Баварец бесстрастно. — И поменьше думай, Утюг, это тебе вредит. Я не люблю, когда мне дают советы.

— Да на него стоит только поднажать… — не сдавался Утюг, хватая меня своей волосатой ручищей за лацкан пиджака; видимо, «поднажать» он собрался тут же, немедленно, не откладывая в долгий ящик.

— В спортзал! — повысил голос Баварец, и глаза его сверкнули металлом. Пятерня Утюга неохотно разжалась.

— Ну, топай давай! — ткнул он меня в спину прикладом, толкая к тому месту, где совсем еще недавно висела дверь. Я чуть было не налетел на храпящего Самсона, но вовремя успел обогнуть его неподвижное тело. Очутившись в коридоре, я невольно взглянул на мячиковский номер — и буквально оторопел от удивления. Дверь болталась на одной петле и слегка покачивалась на сквозняке, часть стены была разрушена и опалена огнем, из нее торчала покореженная арматура, линолеум у дверного проема оплавился и чуть дымился, пол в некоторых местах был залит кровью, следы крови тянулись также по всему коридору и терялись в холле. Без сомнения, здесь произошел взрыв. Невероятно!..

— П-пшел! — зло прохрипел сзади Утюг и сильно толкнул меня в спину; я едва удержался на ногах, чтобы не упасть.

По вполне понятным соображениями я не в состоянии передать на бумаге все то многообразие сленговых, мягко говоря, выражений, которыми пользовались Утюг и его коллеги по гангстерскому ремеслу. Поскольку же их словарный запас на девяносто девять процентов состоял именно из таких выражений, мною здесь опускаемых, то у неподготовленного читателя может сложиться превратное впечатление о речи бандитов как лаконичной и немногословной. Поэтому я и делаю здесь эту оговорку, чтобы читатель мог сам восполнить пробелы в лексиконе бандитов по мере своих познаний в области старинного русского нецензурного фольклора.