Лайем Денем оглядел кабинет и одобрительно кивнул.

– Неплохо о тебе заботятся, Патси.

Патси уселась в черное кожаное кресло, положила ладони на папку с бумагами, лежавшую на столе палисандрового дерева. Она сидела спиной к огромному окну, из которого открывался замечательный вид на реку. На стенах висело несколько картин маслом в массивных золоченых рамах, ковер был темно-синий и пушистый.

– Лайем, не говори глупостей. Это все не мое.

– Нет, все равно… – Денем уселся в кресло напротив стола. – Это будет пошикарнее старой коробки из-под обуви, служившей кабинетом мне.

– Давай не отвлекаться на пустяки, ладно? – сказала Патси. – Номер Хейсов перевели сюда, и, если она позвонит снова, связисты отследят, откуда она говорит. Полагаю, звонок будет с мобильного, так что точного местоположения мы не узнаем, но круг поиска сузится.

– Мы уже решили, что это Лондон?

Патси вздохнула.

– Лайем, наверняка мы не знаем, но интуиция мне подсказывает, да, это наша столица. Однако мы оба оскандалимся, если это случится, например, в Манчестере.

– Будем надеяться, этого вообще не случится.

– Как ты думаешь, муж нас не подведет?

– Думаю, нет. Главное, чтобы он подольше с ней поговорил. – Денем взглянул на Патси: – А что ты скажешь, когда он начнет расспрашивать, что мы делаем для того, чтобы найти его дочь?

– Отвечу, что делаем все возможное.

– А если он догадается, что это не так?

– Лайем, главное для нас – предотвратить взрыв бомбы, которую делает Андреа Хейс. Если мы начнем поиски девочки, они догадаются, что мы напали на след.

– Значит, девочку вообще искать не будем?

– Сначала обнаружим их, а уж они скажут, где девочка, – сказала Патси. – Если действовать наоборот, у нас вряд ли что получится. Держу пари, похитители толком не знают, что здесь готовится.

Денем кивнул. Она права. Но Мартин Хейс вряд ли с ней согласится.

– А что именно тебе нужно от меня? – спросил он. – Зачем меня вызвали из небытия?

– Да какое это небытие, Лайем! У тебя, насколько мне известно, хорошая пенсия.

– Патси, меня выставили.

– Ты один имел дело с Тревор. Ты один знаешь, как она может себя повести.

– Я ее десять лет не видел.

– Кроме тебя, у нас никого нет. Ты был с ней, когда ей было очень нелегко. Она прекрасно понимала, что они с ней сделают, если узнают, что она их предала. И ты был единственным, кому она доверяла. – Патси помолчала. – Лайем, мне необходимо знать: если она будет поставлена перед выбором – жизнь ее дочери или жизнь сотен людей, – как она поступит?

Денем пожал плечами:

– Ты знаешь, почему она все бросила?

– Потому что погибло четверо ребятишек.

– Это едва ее не погубило. Она была на грани самоубийства. Она не пришла на назначенную встречу, и я, в нарушение всех правил, сам отправился к ней. Она сидела на кровати, перед ней стояла бутылка водки, а рядом – пачка таблеток. Патси, это же были дети! Вот что ее доконало. Так что подумай, что для нее значит ее собственная дочь.

Патси теребила крестик и не мигая смотрела на Денема.

– Но сможет ли она допустить, чтобы погибли другие люди? Пойдет на это, чтобы спасти дочь?

– Андреа очень умная женщина. В Куинз была лучшей выпускницей курса. На нее посмотришь – ни за что такого не подумаешь, потому что она чертовски хорошенькая. Блондинка, волосы пушистые. А фигура! Да на нее все мужики оборачивались.

– А ты ведь женатый человек, – улыбнулась, покачав головой, Патси. – Так что ты этим хочешь сказать, Лайем?

– Она поймет то, что мы с тобой уже знаем: после взрыва она им не будет нужна. А если они убьют Андреа, то ничего не потеряют, убив и ее дочь. Если она не будет делать того, что ей велят, девочка умрет. И если будет, все равно умрет. Поэтому она станет искать какой-то другой выход.

– Но бомбу-то она будет делать? – спросила Патси.

– Разумеется. Потому что, пока она ее делает, девочку не тронут.

– Значит, пара дней у нас в запасе есть? Или даже три?

Денем кивнул.

– Лайем, мне нужно от тебя еще кое-что. Кому-то придется его об этом спросить. Лучше уж это будешь ты.

Денем закурил. Тогда, в разгар всех неприятностей, он выкуривал по восемьдесят штук в день, и сейчас, похоже, старые привычки возвращались.

– Самолет ждет. В Белфасте тебя встретят.

– Ты знаешь, где он?

Патси улыбнулась.

– Каждый час, каждую минуту, – сказала она. – Ну что ж, пойду обращусь к войскам.

Она отправилась в комнату для совещаний, где ее уже ждали человек двадцать. На стене висели две школьные доски. Шторы были опущены, в комнате горел свет.

– Итак, приступим! – сказала она.

На одной из досок было прикреплено четыре фотографии. На трех была Андреа Хейс, на четвертой – Кэти.

Патси указала на один из снимков Андреа, сделанный сравнительно недавно.

– Это Андреа Хейс. Домохозяйка тридцати четырех лет. – Следующей была увеличенная фотография на паспорт двенадцатилетней давности. – В девичестве Андреа Шеридан. Делала бомбы для ИРА и была информатором спецотдела. – Она показала на фото Кэти: – Ее дочь Кэти. Похищена из дублинского дома Хейсов.

Она снова обратилась к первой фотографии Энди:

– Кто-то хочет, чтобы она сделала бомбу. Зачем – еще предстоит выяснить. Когда – мы считаем, что бомба будет закончена в ближайшие несколько дней. Предположительно это будет бомба на аммиачной селитре, по таким устройствам Андреа специалист. После того как все ингредиенты бомбы смешаны, долго ее хранить нельзя. Нас интересует временной интервал от двух до десяти дней. Итак, основные задачи таковы: необходимо узнать, кому понадобилась бомба и где она. У нас имеется видеозапись – машина, выезжающая со стоянки у Ковент-Гарден.

Она перешла ко второй доске и показала на черно-белый кадр видеозаписи на автостоянке у Ковент-Гарден.

– В этом фургоне находилась Андреа Шеридан. Принадлежит он садоводческой фирме из Мидлэндса. Сейчас его проверяют, но я не стала бы очень надеяться на результаты этой проверки. Уж слишком все было хорошо спланировано. – Она указала на ту часть фотографии, где было видно ветровое стекло: – В кабине двое мужчин. Видны подбородок пассажира и три четверти лица водителя. Лаборанты сейчас работают над видеопленкой. У нас есть все талоны, сданные в тот день, и мы ищем тот, на котором указано время их выезда. Если найдем, получим отпечатки пальцев водителя.

Патси, скрестив на груди руки, отошла от доски.

– Кем бы ни были эти двое, они работают не одни. Мы думаем, что это скорее всего не ИРА. Если бы план был разработан руководством экстремистов-республиканцев, они обошлись бы без Андреа Шеридан. Она уже десять лет ничем подобным не занималась. По-видимому, кто-то очень хочет, чтобы все выглядело как акция ИРА. Отсюда – две возможные линии расследования. Во-первых, кто-то из ИРА должен был предложить кандидатуру Андреа Шеридан. О том, что она делает бомбы, было известно человекам десяти-двенадцати. Только один сотрудник спецотдела Королевских констеблей Ольстера знал, чем она занимается. Старший следователь Лайем Денем. Он надеется, что сможет получить список членов ИРА, которым было известно об Андреа Шеридан. Некоторые имена у нас уже имеются.

Под снимком фургона висело еще четыре фотографии.

– Вот четверо известных нам членов ее боевой группы. Джеймс Нолан. Покойный Джеймс Нолан. В девяносто третьем году он забил гол в свои ворота – взлетел на воздух в собственной квартире.

Некоторые из агентов позволили себе захихикать, но, поймав ледяной взгляд Патси, тут же замолчали.

– Юджин Уолш. Сейчас работает в аквапарке на Флорида-Кис. Наше отделение в Майами начало его поиски.

Третий был самым молодым, лет под тридцать.

– Шей Перселл, – показала на него Патси. – Сейчас находится в дублинской тюрьме Маунтджой, отбывает пожизненное заключение. Зарезал хлебным ножом свою подружку, поэтому политическим заключенным не считается и если попадет под амнистию, то очень не скоро. Мы с ним там побеседуем.