Аннушка. Русским тебе языком говорю: отойди. Аль ты слов не понимаешь!
Непутевый. Тешь мой обычай. Аль ты моего ндраву не знаешь! Я в Курчавине, бывало, запрягу девок в сани летом, да и езжу по деревне. Ты знай обхождение купеческое!
Аннушка. Очень мне нужно знать ваше обхождение! Поди от меня, вот и все тут.
Непутевый. Да ты обо мне как понимаешь! Ты вот это видела? (Берет из кошелька горсть золота и рассыпает по столу.)
Бессудный отворяет среднюю дверь, быстро взглядывает и опять затворяет. Его видят Аннушка и Сеня.
Аннушка. Что ты делаешь! Убери деньги! Ради бога, убери!
Сеня. Петр Мартыныч, уберите деньги.
Аннушка. Да уезжайте вы от греха.
Непутевый. Зачем? Я здесь погулять хочу.
Бессудный опять взглядывает.
Аннушка. Говорят тебе, убирай деньги! У брата глаза разгораются, так добра не бывать.
Непутевый. Зачем убирать? Пущай лежат. Вам что за дело!
Сеня. Петр Мартыныч, хочешь ты цел быть, так убирай деньги, да и поедем сейчас; а то так и с головой своей простись.
Непутевый (Аннушке). Верно он говорит?
Аннушка. Какой ты дурак, как погляжу я на тебя! И жалеть-то тебя не стоит.
Непутевый сбирает деньги.
Сеня. Петр Мартыныч, постой, оставь штуки четыре.
Непутевый. Зачем?
Сеня. Стало быть, надо. (Кричит в дверь.) Раззоренный!
Непутевый (Аннушке). Пойдешь за меня замуж? Вот отец умрет, я большой останусь.
Аннушка. Ну, хорошо, хорошо. В другой раз потолкуем.
Раззоренный входит.
Сеня. Где хозяин?
Раззоренный. Никак, на дворе возится.
Сеня. Ты еще не носил колеса в кузницу?
Раззоренный. Еще и кузнеца-то нет.
Сеня. Так закладывай, и поедем. (Показывает ему золотой.) Видишь ты это? Чтоб без разговору! Как готово, сейчас, значит, и получай.
Раззоренный. Мне что ж! Я хоть сейчас. (Хочет идти.)
Сеня. Постой! Говори за ту же цену, только правду говори! Хозяин здешний на руку не чист?
Непутевый. Во фрунт передо мной!
Сеня. Да погоди! Эко с тобой наказание!
Раззоренный. Да поговаривают.
Сеня. А что?
Раззоренный. Будто опаивает чем-то, потом оберет да с двора в шею; мне, говорит, с тобой с пьяным не возиться. А кто ж его знает, может и врут.
Аннушка. Уезжайте вы, ради Бога, пока засветло.
Сеня. Слышишь, Петр Мартыныч! Ну, ступай.
Раззоренный уходит.
Дай Аннушке-то!
Аннушка. Мне не надо.
Сеня. Ну так оставь на столе хозяевам, а один ямщику возьмем. Да пойдем, сядем в повозку, пока закладывают. Прощайся с хозяевами. Вот тебе картуз. А это я вынесу. (Берет одежду с лежанки.)
Непутевый. Хозяин, а хозяин! Прощай!
Бессудный выходит из сеней, Евгения — из средней двери.
Явление пятое
Непутевый, Сеня, Аннушка, Бессудный и Евгения.
Бессудный. Куда заторопился! Погости! У меня шампанское для тебя припасено.
Непутевый. Не надо! Захотел да и поехал! Вот и знай нас. Вон там возьми себе на угощение. Прощай, хозяйка!
Евгения. Прощай, Петя! Прощай, сокол мой ясный, молодец распрекрасный.
Целуются.
Непутевый. А ты возьми себе за ласку остальные. Прощайте! (Уходит.)
Бессудный. Что он, белены, что ль, объелся! С чего он так вдруг?
Сеня. Кто ж его знает! Он у нас нравный! За угощение, хозяева! (Уходит.)
Явление шестое
Бессудный, Евгения и Аннушка.
Бессудный. Отчего они уехали?
Аннушка. Почем я знаю. Не угодили чем-нибудь.
Евгения. Не ты ль не угодила?
Аннушка. Я не в тебя, очень-то угождать не умею.
Бессудный. Он тут деньги на стол сыпал?
Аннушка. Сыпал.
Бессудный. Зачем?
Аннушка. Так, ломался. Высыпал да опять убрал.
Бессудный. А много ль тебе дал?
Аннушка. Мне? Ничего. За что мне? Он за ласку деньги платит; а от меня ему ласки не было.
Евгения. И у меня ласка всем ровная; особой ласки ни для кого, кроме как для мужа, нет.
Аннушка. Полно, так ли?
Евгения. Да ты что за судья надо мной! У меня муж есть. Ты про что это еще?
Аннушка. Про особую-то ласку. Ты говоришь, что, кроме мужа, никому нет; так нет ли, вспомни.
Евгения. Что ж ты меня с мужем расстроивать хочешь? Ненавистно тебе, что мы живем в любви? Нет, уж это тебе не удастся.
Аннушка. Что мне вас расстроивать! Вас не расстроишь. Ты двадцать раз мужа-то обманешь. Я знаю, что я говорю. Кабы не своими я глазами видела.
Бессудный. Что, что?
Евгения. Не слушай, не слушай, Ермолаич! Это она от ненависти.
Аннушка. Ты говоришь, я расстроиваю; ты людей расстроиваешь-то!
Евгения. Что ты с больной-то головы да на здоровую!
Аннушка. Ты не вертись! Уж коли я что скажу, так вправду. Тут вот, на самом этом месте…
Бессудный. Ну, договаривай! Начала, так у меня договаривай.
Евгения. Не слушай ты ее, Ермолаич, не слушай! Теперь-то я догадалася! Не говори, пожалуйста, не просят тебя. Я сама все расскажу. Ишь какая диковина!
Бессудный. Ну, так говори!
Евгения. Ох, смех, право смех! Слушай-ка ты, Ермолаич! А уж я думала бог знает что…
Бессудный. Что вертишься-то! Говори толком.
Евгения (притворно смеется). Ха-ха-ха! ха-ха-ха! Как провожали мы барина-то, бегу это я в сени-то, таково тороплюсь, таково тороплюсь… а он, ха-ха-ха! — и схватил меня.
Бессудный. Схватил — да! ну?
Евгения. Вот она выходит, а он, ха-ха-ха! ей в насмешку, ха-ха-ха-ха! и… поцеловал меня.
Аннушка. Да он меня и не видал, и ты меня не видала.
Евгения. Видел, видел, видел! Ха-ха-ха! ох, видел, видел!
Бессудный. Что-то смех-то у тебя не смешон выходит.
Евгения. Да как на нее не смеяться-то! Ха-ха-ха!
Бессудный. Шалишь, лукавишь. Дай срок, я тебя допрошу по-своему, ты у меня не так заговоришь. Да чего тут ждать! Сердце мое не терпит! Сказывай, Анна, как что было!
Евгения. Век ты моей погибели хотела; вот радуйся теперь, коли тебе муж больше верит.
Жук входит.
Жук. Барин Миловидов приехал.
Бессудный. О, чтоб вас! Вот еще принесло! А ты, Евгения, помни! (Грозит пальцем.) Ходи, да оглядывайся. Даром тебе не пройдет. (Уходит.)
Аннушка. Ишь как часто стал… Меня любил, так на дню по два раза не ездил. Ну, золовушка, в одном мы дому с тобой живем, как нам дружка делить? Не на ту ты напала, я тебе дешево его не отдам. Нет, я пошутила, бери его вовсе.
Евгения. Змея, змея! за что ты меня губишь? Какая тебе польза?
Аннушка. Губишь! Какая твоя погибель! Муж поколотит, так милый друг приласкает, вот ты и утешишься; а меня утешит одна сыра земля. Да, сырая земля, знай ты это! (Уходит.)