Когда Коган читал этот пункт, Лэтти весьма неавантажно покраснела и приоткрыла накрашенный рот.

Ефим читал дальше. Кроме того, Винтерштерн пару месяцев назад перекупил и оформил на имя жены дарственную на редакцию альманаха "Белая чайка" и открыл счет на оплату издания альманаха...

- Это твой шанс, Лэтти, - вполголоса заметила Алиса, - если ты считаешь, что любую бездарь можно раскрутить при помощи денег, давай, работай. Может, и твой Димочка заблистает...

- Старый дурак, - задохнулась Лэтти. - Вечно меня унижал...

На счете Жанны Вилибалдовны Винтерштерн лежала большая сумма денег, которой девочка сможет распоряжаться после того, как завершит образование.

А большая часть наследства - контрольный пакет акций в бизнесе, дом в немецком стиле и все отделения предприятия Вилибалд Яковлевич завещал родственникам своей первой жены. Татьяна Ивановна Навицкая и ее дочери - Наталья Викторовна, Екатерина Викторовна и Елена Викторовна Навицкие стали главными наследниками...

Наташа ошеломленно посмотрела на Фиму: не шутит ли он? Адвокат только покачал головой: "Нет, ты не ослышалась!".

В кабинете повисла напряженная тишина. Только Жанна никак не прореагировала на это известие, продолжая рассматривать решетку камина.

- Повезло же бедным родственникам! - громко высказалась Лэтти.

- Отец чувствовал вину перед дядей Виктором, - пояснил Гена. - Я же рассказывал...

- Вину?! - вскочила блондинка. - Насколько я помню, о "Живаго" проболталась по пьяни твоя мамаша! А Виктору надо было думать головой, а не разбрасывать по дому запрещенную литературу!

- Не смей оскорблять мою мать, потаскуха! - взметнулась Алиса.

Гена поймал сестру за талию.

- Вилибалд совсем спятил! - негодовала Лэтти. - Впрочем, немудрено, с таким видом из окон! Чувствовал вину! Я этого так не оставлю, я буду добиваться опротестования, это полный бред, оставить все этим нищенкам...

Наташа тоже вспыхнула от ярости и вскочила, чтобы как следует наподдать хамке, но Белла встала между ними:

- Ната, не поддавайся на провокации! А вы, Виолетта Максимовна, учтите, что за словесное оскорбление тоже можно привлечь к суду!

- Вы можете возбудить дело, - пожал плечами Коган, - но шансов у вас мало, сразу говорю. Завещание оформлено по всем правилам и имеет юридическую силу. Вилибалд Яковлевич составлял его в ясном уме и твердой памяти. А ваши слова о психическом расстройстве, уж извините, не имеют под собой реальной основы и не подтверждены официально...

Лэтти стояла, побелев от гнева, покосилась на испепеляющих ее взглядами Алису и Наташу, на Гену с Беллой, на невозмутимого Когана... Потом что есть силы шлепнула Жанну по спине:

- Не горбись! Развалилась, как мартышка!

Девочка вскочила и выбежала, хлопнув дверью. Лэтти дернула плечом:

- Говорили же мне, от старика лучше не рожать! Впрочем, у него и более ранние дети не удались...

Прежде, чем ей успели ответить, красотка гордо прошествовала к выходу, сверкая алыми каблуками.

- Саам обезьяна краснопятая! - прошипела ей вслед Белла. - Уф! - она достала сигареты дрожащими от подавленного гнева руками и закурила.

- И ты удивляешься моей вспыльчивости?! - развел руками Ефим. - А я удивляюсь своему долготерпению!

- Вы терпите Лэтти всего три дня, - Алиса отошла к бару и налила себе в бокал легкого светлого вина, - а мы - пятнадцать лет!

- Жалко Жанну, - Гена закурил. - С такой матерью она растет, как на вулкане.

- А о какой вине перед моим отцом вы говорили? - спросила у него Наташа. - При чем тут "Доктор Живаго"?

- О, тебе пора узнать эту историю, - Коган складывал бумаги. - Геннадий?

- Да, конечно, я расскажу...

*

... Виктор Николаевич Навицкий и Вилибалд Яковлевич Винтерштерн в молодости работали инструкторами космомола в райкоме партии. Оба были на хорошем счету у руководства, и им сулили продвижение в горком. Больше шансов на это имел Виктор потому, что Вилибалд, этнический немец с латышским именем, внушал меньше доверия, особенно в те годы, когда еще свежи были воспоминания о войне... Зато у Вилибалда была крепкая семья - жена Марина и сын Гена, а Виктор был холост. А продвигать на повышение предпочитали людей семейных. Энергичная деятельная Марина сосватала ему свою дальнюю родственницу Татьяну.

Однажды Виктор Николаевич забрал у одного из студентов, конопатого очкарика, пару книг, о которых тогда было принято говорить "Не читал, но осуждаю". И прежде чем сдать их своему начальству и разбирать персональное дело студента, решил полистать их сам, посмотреть, за что их подвергают такому остракизму.

"Архипелаг ГУЛАГ" и "Доктора Живаго" Виктор читал долго; времени на чтение было мало; его активно готовили к переводу в горком. Вилибалд и Марина часто бывали в гостях у Навицких. Марина сетовала на то, что у кузины с мужем все еще нет детей...

Однажды на приеме в райкоме в честь Дня Победы разговор за столом зашел о диссидентах и запретной литературе...

- Да вот листала я этого "Живаго"! - громогласно оповестила Марина, успевшая основательно подкрепиться коньяком. - У Витьки на столе валялся! И чего? Да ничего! Болтовня одна, ля-ля, тополя! Эти диссиды глазки закатывают: "Ах, "Живаго", гениально! А что там гениального? Да ничего я не углядела!

- У какого же это Витьки вы сей роман видели? - тихо полюбопытствовал молодой человек в скромном сером костюме, тихо пивший весь вечер крем-соду, и любезно подал Марине еще один бокал коньяка.

- А у Навицкого, - осушила фужер Марина, - балаболка одна, а не книга, срамота одна! Опять выделываются, пятая колонна, мало их Хрущев в свое время прищучил!

В ту же ночь в квартиру Навицких постучались... К счастью, накануне Виктор успел отнести злополучные книги в ректорат университета, где учился веснушчатый студент...

Дважды Виктора вызывали "на три буквы", как тогда говорили. А в горком перевели одного Вилибалда. Виктор же отправился в комитет агрофирмы...

Конечно же, Татьяна Ивановна узнала об откровениях Марины и любителе крем-соды. Видя, как задело мужа явное понижение в должности после нескольких наград за ударный труд и то, как быстро пошел в рост Вилибалд, Татьяна разорвала все отношения с Винтерштернами, уверенная, что Марина специально донесла на Виктора, чтобы расчистить дорогу своему мужу. Их дочери - Наташа, Катя и Лена - родились уже в Балаклаве, и даже не знали о родственниках матери...

Гена, тогда еще школьник, часто просыпался ночами от ссор родителей: "Кто тебя за язык тянул? Ты Витьке всю карьеру изломала, жизнь им испортила!". "А нечего ему было запретную литературу дома держать, - огрызалась Марина, - инструктор комсомола, так пусть соответствует!" "Тебе, кстати, самой не помешало бы иногда умные книжки почитывать, а не только переводные романы!" "Уж спасибо! Пусть пятая колонна такие умные книжки сама читает, а мне по этапу неохота! Я о ребенке думаю! Я не доверила бы своего сына инструктору, который запретную литературу украдкой листает!" "Ну да, сколько мы женаты, столько я и слышу отговорки, почему ты не хочешь читать ничего развивающего! Тебе просто нравится быть на уровне серой бабы!" "И это вместо благодарности! Да я тебе, считай, карьеру сделала!" "А нужна ли мне карьера ТАКОЙ ценой?".

- Такая вот история, - заключил Геннадий. - Татьяна Ивановна - женщина гордая. Как однажды разорвала все связи с моими родителями, так до сих пор держится при своем решении. И вам ничего не рассказывала?..

*

- Да, вот так, - вмешалась Алиса. - Папа часто вспоминал, что его повышение стоило карьеры другу, и решил исправить ошибку мамы...

- А вы... - Наташа замялась.

- Мы не Лэтти, - слегка надменно ответила Алиса, - и предпочитаем деньги зарабатывать самостоятельно, а не получать за красивые глаза, и мы не обделены: я получила еще один бутик, а Гена - площадку для старта нового уровня своей кофейной империи.