Вначале октября 1988 года в моем кабинете вдруг зазвонил обычно молчавший последнее время телефон. Знакомый голос Владимира Борисовича Барковского: помню ли я, что пятьдесят лет назад был в числе первых выпускников разведывательной школы? [1]

— Еще бы! Разве такое забывается? — ответил я.

— Готовимся отметить пятидесятилетний юбилей института внешней разведки, — продолжает Владимир Борисович. — Ведь начало ему положила ШОН. Приглашаем тебя на встречу ветеранов. Не только как слушателя первого выпуска школы, но и как начальника института в начале 70-х годов.

Нужно ли говорить, что я с радостью воспользовался этой возможностью повидаться со многими однокашниками по ШОН и коллегами по трехлетнему руководству институтом.

Институт располагается за городской чертой, невдалеке от московской кольцевой автомобильной дороги. Как туда до браться, помнил хорошо, хотя прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как я сдал бразды правления этим замечательным учебным заведением. Теперь не только увидел новые корпуса, но и встретил другое поколение преподавателей, новых руководителей факультетов и кафедр.

На встрече ветеранов с активом слушателей знакомых оказалось мало, а среди молодых сотрудников, естественно, никого. Но все с нескрываемым интересом слушали наши воспоминания о тех уже давних, 30-х годах, когда зарождался институт. Вглядываясь в пытливые глаза молодой аудитории, я поймал себя на мысли: почему бы не написать воспоминания, поделиться таким трудно добытым опытом? Почему не оживить изучаемую ими сухую хрестоматийную историю внешней разведки за прошедшие пятьдесят лет живыми красками своей оперативной работы?

После этой встречи 15 октября 1988 года в Центральном клубе КГБ имени Ф.Э.Дзержинского юбилею было посвящено собрание основного состава института и актива разведки. Новые встречи, разговоры и вопросы, вопросы, вопросы… И опять все та же мысль, признаться, она уже давно посещала меня еще и потому, что верная спутница моей жизни Клавдия Ивановна, самоотверженно делившая со мной все тяготы карьеры разведчика, уже давно — тактично, но все настойчивее — подталкивала меня к тому, чтобы попытаться изложить на бумаге пережитое. Сдерживало понимание, что писать о разведке вообще трудно в силу сугубой секретности. А для того, чтобы правдиво и доходчиво донести до читателя суть тех дел, о которых уже можно говорить открыто, нужно обладать необходимыми литературными способностями.

Жанр воспоминаний для нас, разведчиков, на мой взгляд, самый трудный. Во-первых, после того, как ты полвека привык писать только под грифом «совершенно секретно», над тобой довлеет тот профессиональный стиль, который понятен коллегам. Но встретит ли этот служебный язык понимание у читателя, знающего разведку по романам и популяризаторским брошюрам?

Во-вторых, крайне сложно постоянно не переходить границу дозволенного, чтобы невольно не раскрыть служебных тайн, которые современная обстановка и профессиональная этика еще обязывают хранить строго и неукоснительно.

Наконец, в-третьих, как донести до современного читателя истинную атмосферу, в которой в давние и недавние времена приходилось действовать нашему поколению разведчиков?

Предаваясь воспоминаниям, разведчик невольно вновь переживает события минувших дней. Его охватывают эмоции, связанные часто с душевной болью, сомнениями, терзавшими его в те времена. А ведь прошли десятки лет, появились новые оценки фактов и событий, изменения произошли вокруг и внутри нас. Воссоздать предельно правдиво то, что было тогда, значит не только вспомнить важнейшие детали и обстоятельства описываемых событий, но и то, что ты и твои товарищи чувствовали в ту пору. Требуются известные коррективы за счет опыта прошедших лет, сдержанность, выработанная многолетней профессиональной тренировкой, учет многих других факторов — от изменившихся условий жизни, международной обстановки до новых открытий и достижений науки и техники…

Фрагменты воспоминаний пятидесятилетней деятельности в разведке возникали в моей памяти. За исключением общеизвестных вещей, подробно описанных в книгах и показанных в кино и театре, многое в этой области человеческой деятельности остается «за семью замками». В нашей печати все чаще появляются публикации о делах широко теперь известных советских разведчиков, но в них авторы о многом умалчивают. В частности, я имею в виду «знаменитую пятерку» во главе с Кимом Филби[2], легендарных Рудольфа Абеля и Гордона Лонсдейла[3], супругов Крогеров[4] и других, с которыми мне довелось работать. Эти неординарные личности выступают в публикациях не как живые люди, а больше как абстрактные «разведчики». А ведь каждый из них — человек с незаурядными данными. Постараться показать это — вот мой долг.

Размышляя так о предстоявшей работе, я в конце концов убедил себя, что смогу добавить к уже известному хотя бы малую толику. Особенно как связана разведывательная деятельность с глубокими психологическими процессами, подчас совершенно неведомыми людям других профессий. Не претендуя на то, что мне удастся воссоздать всю обстановку описываемых событий, я попытался сопровождать рассказ о конкретных операциях и участвовавших в них людях психологическими оценками, которые в то время возникали. Конечно, в отдельных случаях я подходил к ним с учетом накопленного опыта и тех выводов, которые сделал за полвека службы в разведке.

Садясь писать эту книгу, я уже внутренне осознал, что у меня не только есть что сказать о годах, посвященных работе в разведке, но, главное, что судьба подарила мне встречи с такими людьми, которые заслуживали того, чтобы о них наш народ узнал больше правды.

Перед их памятью я почтительно склоняю голову и чувствую себя обязанным нарисовать их живые образы, показать глубоко гуманное содержание их беззаветного служения народу.

Не скрою, что чашу весов в пользу моего решения попытаться написать мемуары склонила та мутная волна измышлений о советской внешней разведке, свидетелями которой мы стали в последние годы. Ее, эту мутную волну, подняли бывшие сотрудники западных спецслужб, такие как Д.Мартин, П.Райт. Ч.Пинчер, журналисты, вроде Д.Баррона и изменники наподобие Гузенко[5], Голицина[6], Левченко[7] или Гордиевского[8]. Пользуясь шпаргалками, заготовленными западными разведками, эти авторы наряду с подлинными фактами заполняют свои опусы «свидетельствами», искажающими цели и методы работы нашей разведки. Воспоминания и записки некоторых американских, английских, немецких и французских разведчиков и предателей из числа сотрудников советских и российских спецслужб стали наводнять наш читательский рынок. Не может не беспокоить и то, что появляются домыслы и выдумки некоторых доморощенных авторов, которые, как говорят в народе, «ради красного словца не пощадят и родного отца».

Как всякая война, тайная тоже имеет и сторонников, и противников. Как любая работа, разведывательная деятельность не свободна от серьезных недостатков и просчетов. Подчас в острой схватке с противником принимаются не всегда лучшие решения, делаются ошибочные шаги. Не говоря о далеком прошлом, история последнего десятилетия дает примеры, когда противник использовал против сотрудников нашей внешней разведки острые методы воздействия — от применения наркотиков и других психотропных средств до физического насилия.