Я напомнил, что на преторианцев Остина была потрачена атомная бомбочка.

— Кое-какие тактические штучки сохранились, — ответил Эль Торо. — Музейные экспонаты. Техасцы все свихнутые.

— Про радиоактивный дефицит, Тор, ты дал точные сведения, — заметил Гучу, — но сравнение придумал неправильное. Последний бензин употребили не на то, чтобы куда-нибудь съездить, а на то, чтобы поджарить черного. — Он помолчал. — А может, и беломазого. Кто знает?

Он посадил веенвеп под моросящим дождем. Снаружи я не видел ничего, кроме темноты. Потом Гучу повернулся ко мне и продолжал:

— Истинная причина, почему ни один землянин, кроме кучки свихнутых с манией величия, не рискнет получить новую порцию радиоактивных осадков, очень проста: мы все знаем, что в наших костях еще тикает малая толика смерти, подарочек Больших Ядов Той Войны. И даже ты, мистер Смерть, получаешь свою долю каждые проведенные здесь сутки. Нет, Тор, поговорим прямо. В том-то и беда ваша, эх вы, мексы! Всегда любезны — даже с беломазыми, всегда стараетесь уладить: эдакая смесь мечтаний древних идальго с вашей индейской способностью терпеть все, что вам навязывают, — ваши ошейники, например, — и не наносить ответного удара. Ну, разве иногда ножом в темноте. Нет, мы должны сказать мистеру Смерти всю правду. В том числе назвать истинные причины, почему атомубежища такое табу. Во-первых, многие из них отравлены радиоактивностью куда больше плоскогорий — благодаря грунтовым водам, скверной системе вентиляции, и потому, что наносящий удар низко получает ответный удар тоже низко. Только не трусь, звездный мальчик: какой ни есть в этом убежище кобальт-девяносто, он тикает уже сотню лет. А во-вторых, беломазые верят, будто в них водятся привидения, и трусят, хотя, конечно, вслух про это не говорят.

Над привидениями я мог посмеяться. И посмеялся. Перед тем, как мы вошли в убежище, я тщетно поискал в небе луну. Эль Торо спросил с сочувствием, удивившим меня, не стосковался ли я по дому. Я ответил, елико меньше отклоняясь от правды, что нет, вовсе нет. Я просто хотел узнать дату: мне неясно, сколько времени я провел в пещере.

— Двадцать седьмое месяца аламо, Эскель, — сообщил он. — Ну-ка, спускайся! Что же, буду обходиться на Терре техасским календарем. Пока не увижу Луну.

Мне несколько расхотелось смеяться над привидениями, когда я оказался внутри огромного полного теней помещения, где наш бивак выглядел крохотным, а темные неисследованные коридоры отзывались неясным эхом. Но ни трещин, ни других повреждений я не обнаружил. Впрочем, Талса ведь находилась внутри Техасского Бункера.

Обед еще больше меня подбодрил. Я еще не отошел от финального возбуждения и завел с Ла Кукарачей разговор про историю, который мы отправились продолжать в отгороженный занавеской уголок. Его я мысленно окрестил моей театральной уборной.

Оказалось, что эту восхитительную, спортивную фигурку венчает умная, рассудительная головка — как с горечью заметила Ла Кукарача, мексотехасская женщина принадлежит к низшим из низших, и, чтобы чего-то добиться, она должна быть вдесятеро умнее любого мужчины.

Лапонька объяснила, что история Техаса в изложении Эльмо на девяносто процентов — обычное техасское бахвальство, хотя и признала, что в эпоху аннексии 1845 года Сэм Хьюстон действительно припугнул Вашингтон предсказанием: если Техас не будет принят в Союз на самых выгодных условиях (в частности, с правом разделиться на пять штатов с десятью сенаторами от каждого всякий раз, как он того пожелает), то он поглотит весь запад до Тихого океана и возглавит Южные штаты, когда возникнет неизбежный конфликт из-за рабства.

— Нет, Эскелето, amado, на самом деле было следующее: богатая хунта гринго, организовавшая убийство президента Кеннеди, прибрала Техас к рукам. Ну, а дальше все шло примерно так, как тебе рассказали. Во время беспорядков, по завершении Атомной Войны черные, такие же бесшабашные и вдохновенные, как их пращуры зулусы, откромсали себе страны на юго-востоке и юго-западе. Мы же, забытые мексы, пламенные душой, но неизлечимые фаталисты, любящие досуг, но хорошие и плодовитые работники, остались в угнетении и превратились в новый рабский класс.

Я спросил ее, куда девался Эльмо. Она ответила, что понятия не имеет, но что болтовня его только маска, а так он очень умен и находчив и, уж конечно, вышел сухой из воды. Я согласился, что он не из тех, кто тонет. Она созналась, что питает к нему привязанность, несмотря на то, как он ею добродушно помыкает. А может быть, именно поэтому. Тут я обиняком начал выяснять, не чувствует ли она себя одинокой.

И уже намеревался перейти к чему-то более серьезному, но вдруг с полнейшей бесцеремонностью из-за занавески появилась Рейчел-Вейчел. Я ждал новой потасовки, но Черная Мадонна словно бы не заметила, что мы с Лапонькой собрались приятно скоротать время. Вскоре они обе ушли, оставив меня в бесплодном возбуждении. Я от всей души их выругал, позвал Эль Торо, чтобы он помог мне выбраться из экзо, запретил Фанниновичу приближаться ко мне, проглотил пилюльку и уснул.

Следующий революционный митинг должен был состояться двадцать девятого аламо в Уичито, Канзас (Техас), городе, похожем на Даллас и Талсу. Именно там я впервые увидел следы Атомной Войны, а также низкорослых техасцев — белых бедняков и северян, которым не давали гормон.

Эль Торо постоянно самым тягостным образом напоминал мне, какой ценой оплачиваются мои выступления, сообщая об уличных беспорядках в Литтл-Роке и Колорадо-Спрингс, которые устраивались, чтобы отвлечь внимание от Уичито. Он также сообщил мне, что я вызвал панику во всем Техасе. Не только мир мексов неистово волнуется из-за пришествия Эль Скелето, но и у высокого мира поджилки трясутся. Повсюду ходят слухи об ужасном человеке-скелете. Я одновременно вел уличные толпы в Денвере и в Корпус-Кристи. Вчера меня схватили в Мемфисе. А я тогда же жутко ухмылялся из вертолета, который кружил над улицами Эль Пасо. И так далее.

Я был польщен, но особого впечатления это на меня не произвело. Я спросил Эль Торо, как на юге развивается революция, которую мы развязали. Ответы были уклончивыми. Значит согбенники продолжают погибать…

Я заставлял себя не думать об этом, а помнить только, что я Кристофер Крокетт Ла Крус и совершаю турне по Техасу с труппой странствующих революционеров, причем ангажемент мой ограничен физиологическим пределом. Последнее было вовсе не выдумкой: я страдал от дурного пищеварения, а сила тяжести непрерывно меня выматывала, несмотря на экзо и гагачий пух. В конце концов я настоял на теплой ванне — в рыболовной сетке, чтобы не утонуть. Ни малейшего облегчения. Пришлось обратиться с просьбой раздобыть лохань тяжелой воды; возможно, в ней я обрел бы плавучесть. Надо мной только посмеялись. И больше всех Рейчел — дескать, запросы у меня более дорогостоящие, чем даже у папочки.

Тем не менее мы с ней очень мило побеседовали, причем вновь обратившись к теме истории. Пусть по-разному, но былые США вызывали у нас ностальгическую тоску — каким вдохновляющим примером в промышленности и науке служила всему миру эта исчезнувшая страна! Каких поистине великих людей подарила ему! Франклин, Джефферсон, По, Линкольн, Эдвин Бут, Ингерсолл, Дэвид Гриффит, Мартин Лютер Кинг и многие, многие другие.

Идеальная была страна для людей с буйным воображением, для первопроходцев в области географии и индустрии, но потом истинное величие перешло в манию величия, которую принялись рекламировать с помощью только что открытых средств массовой информации. Мы оплакивали роковую слабость этой здоровой разумной страны принимать верные, а затем неверные решения, и уж эти последние выполнять вопреки всем доводам рассудка с чисто пуританским извращенным упрямством. Гражданская война, которая освободила рабов и сменилась десятилетием темных махинаций. Великий Эксперимент с запретом алкогольных напитков вскормил богатый преступный мир Америки и позволил ему укрепиться. А позже — истеричная кампания против марихуаны с точно такими же результатами. Мечта о монополии на атомную мощь — и нескончаемые кошмары. Долгое "Приключение в Индокитае" — и его трагические последствия для всей Терры.