Есть кульбит!
К более сложным упражнениям я перешел несколько позднее, когда Гоша в совершенстве овладел искусством хождения на задних лапах по земле. После этого я начал приучать его таким же способом передвигаться на брусьях и добился успехов в удивительно короткий срок.
Первый трюк на брусьях был кульбит. На земле и в клетке Гоша частенько играл, лежа на спине. И вот однажды, вдосталь походив по брусьям на четырех лапах, он и тут вдруг улегся на спину, за что немедленно получил от меня немного сахара. С удовольствием съев его, он попытался затем встать, но ничего не вышло - тело оказалось зажатым между брусьев. Стараясь освободиться, он случайно зацепился передними лапами за брусья и перевернулся, то есть сделал кульбит. Без промедления я поощрил его, на этот раз одним из самых любимых блюд - сгущенным молоком.
Таким образом были заложены основы условного рефлекса, позволяющего после дальнейшего его закрепления сделать лежание на брусьях, а затем кульбит привычным для животного.
Гоша стал делать кульбиты несколько раз подряд, выполняя их очень старательно, и после каждого поворачивал ко мне свою забавную мордочку, как бы говоря: "Давай чего-нибудь вкусненького, я ведь сделал то, что ты требовал. Не жадничай, раскошеливайся..."
Затем я начал с ним бороться. Поначалу борьба оказалась для него наименее привлекательным делом. Почему это происходило, я вначале не мог понять, но довольно скоро все стало ясно. Я установил, что в тех редких случаях, когда победа доставалась Гоше, он готов был тут же снова начать борьбу. Мои же победы производили на него удручающее впечатление. А так как он был тогда еще мал, то, естественно, мне нетрудно было добиваться перевеса.
Для Гоши игра в чехарду - большое удовольствие. А для меня?
Выяснив причину Гошиной неприязни к борьбе, я стал, как говорят шашисты, играть с ним в поддавки, после чего дело у нас пошло вовсю.
Несколько лет я демонстрировал на манеже борьбу человека с медведем, и номер этот, насколько могу судить, был в нашем выступлении одним из тех, которые нравились зрителям.
Публика с интересом наблюдала, как мы оба, натужно пыхтя, с переменным успехом боролись сперва стоя, затем катались по ковру, покрывающему манеж. В финале медведь перебрасывал меня через себя и быстро убегал за кулисы. Я падал на обе лопатки и оставался неподвижно лежать, будто бы в обмороке. И Гоша выбегал опять на манеж, держа в передних лапах полное ведро воды. Не без удовольствия он окатывал меня водой, чтобы "привести в чувство", и, высоко подняв правую лапу, раскланивался с важным видом победителя.
Номер этот обычно имел успех, но несколько лет назад пришлось от него отказаться по той простой причине, что вес моего партнера к тому времени перевалил уже за 300 килограммов. И тут мы с Гошей поменялись ролями: теперь уже я стал испытывать неприязнь к борьбе...
Было два выхода из этого положения: либо догнать медведя по весу, либо прекратить бороться с ним.
Я выбрал последнее.
Труд побеждает трудности
Внимательный зритель всегда может обнаружить, что в группе медведей, исполняющих множество удивительных трюков, каждый делает только два-три. Но хорошо продуманное композиционное построение номера заставляет вас не размышлять над "талантливостью" того или иного четвероногого артиста, а с интересом следить за чередованием трюков, за ходом всего номера в целом, безотносительно к тому, какой из зверей что делает.
Я решил перешагнуть этот рубеж. Поразительные успехи Гоши в освоении различных трюков питали мою уверенность в том, что идею эту можно осуществить. Товарищи горячо поддержали меня.
Вспоминая тот период, я неизменно испытываю чувство глубочайшей признательности многим товарищам, а особенно семье одного из патриархов советского циркового искусства народного артиста РСФСР Али-Бека Тузаровича Кантемирова, безвременно скончавшегося в 1975 году, на 93-м году своей жизни. Как драгоценную реликвию храню я подаренную мне двадцать лет назад фотографию, на которой замечательный артист снят на вздыбленном коне.
На фотографии следующая надпись:
Мое отцовское спасибо пареньку из Удмуртии, прославляющему родной советский цирк.Объездил полсвета, не знаю, кого можно поставить рядом с Ваней Кудрявцевым.Его Гоша делает больше, чем десяток медведей в любом известном аттракционе.
Али-Бек Кантемиров.
Я, конечно, очень хорошо сознаю, что столь восторженного отзыва не заслужил, что добрые чувства, вложенные в эту надпись, не что иное, как аванс, напутствие старейшины, желающего приободрить, влить свежие силы в своего молодого товарища. Участливое внимание прекрасного мастера и мудрого педагога, как и дружеское расположение всех остальных членов его семьи, имело для меня неоценимое значение, поддерживало, окрыляло.
Особенно много помогал мне Анатолий Кантемиров, человек пытливый, творческий, представляющий собой, на мой взгляд, образец советского артиста. Никогда он не замыкается в узкие рамки избранного жанра (конный цирк), интересуется в широком смысле всем многообразием нашего древнейшего искусства, собирает материалы по истории цирка. Анатолий всегда готов прийти на помощь товарищу, если нужно - часами репетировать с ним, всегда готов посоветовать, как добиться улучшения номера, как отшлифовать его. Мне он неоднократно оказывал очень большие творческие услуги. И когда зрители с шумным одобрением принимают один из труднейших элементов моего номера - игру с медведем в чехарду,- я с благодарностью думаю о том, как деятельно и заинтересованно участвовал в создании и отработке этого трюка мой друг Анатолий Кантемиров, сколько долгих часов терпеливо затратил он вместе со мной на обдумывание и практическую подготовку номера, к которому, казалось бы, никакого отношения не имел.
-Ну как, не боитесь медведя?-спросил прославленный космонавт,придя за кулисы
Мысль сделать из Гоши универсального артиста все больше и больше захватывала меня. Идея состояла в том, чтобы один медведь заменил целую группу как по количеству выполняемых трюков, так и по продолжительности выступления. При этом я, конечно же, имел в виду добиться, чтобы Гоша и в художественном отношении достиг превосходства над своими собратьями, а также чтобы он мог работать на любых площадках: на манеже цирка, на сцене, а в случае необходимости - на воде и в воздухе. Чрезвычайно прельщало то, что при удаче, а в ней я уже не сомневался, цирк наш получит портативный, компактный, не требующий больших затрат номер.
Дело это представляло, конечно, большую сложность. Даже человеку, который захочет одновременно освоить несколько специальностей, дается это очень нелегко. Что же говорить о животном, лишенном способности думать!
Для меня начался новый, едва ли не самый трудный этап. С большим упорством стал я обучать Гошу по особой, значительно расширенной программе. Не-достатка в помощниках и добрых советчиках я не испытывал и раньше, а теперь все артисты, с которыми сводила меня судьба, старались быть мне полезными, чем только могли. Каждый, узнав мой замысел, стремился принять непосредственное участие в его быстрейшем осуществлении.