— Спасибо, бабуся! Покойной ночи, дядя Нифон, — сказала Марина и пошла по тропинке.

— Приятного сна, — ответил Нифон, выколупывая ногтем из трубки сгоревший табак.

Попрощавшись с Нифоном, Олег догнал Марину. В голове у него гвоздём сидел вопрос Марины относительно деревенского парня и городской девушки.

Подошли к заросшей бурьяном лавочке, на которой сидели во время заката.

— Эти заросли действительно чем-то манят к себе, — сказал Олег, усаживая Марину. Сел сам и прибавил: — Уютно здесь, тихо. Семечек только не хватает.

— Точно! — подхватила Марина. — Сейчас бы подсолнух. Свеженький. Прямо из огорода. Знаешь? — бывают такие с жёлтой спинкой. Спелые, спелые! Люблю подсолнухи.

— Сейчас ещё рано. В конце августа, в сентябре они бывают.

Марина взглянула на Олега. Он задумчиво смотрел вдаль, на чуть светлеющий горизонт. Краски заката на Ангаре потухли. Напротив того места, где закатилось солнце, вода была ещё сизой, но вправо и влево светлые тона слабели и постепенно исчезали совсем. Везде, где просматривалась река, ярко мигали красные и жёлтые огни бакенов.

— Пойдём, — сказала Марина.

Они встали и пошли, и обоих вдруг охватило волнение. До самого дома молчали. Возле крыльца Марина повернулась к Олегу.

— Я выспалась днём, — сказала она. — Не хочу сейчас ложиться.

— Что предлагаешь? — спросил Олег, стараясь подстроиться под её тон.

— Хочу на то место, где сосна. Большая такая сосна с широкой густой кроной. Ну, помнишь, на горе, где ты нашёл орхидею?

— Сейчас, ночью?

— А что? — сказала Марина и вдруг словно бы обрадовалась этой затее, хотя Олегу в тот же миг стало ясно, что затея созрела у неё раньше. С улыбкой добавила: — Мне интересно. Как они там — наши необъятные просторы.

— Вряд ли что увидим, — сказал Олег.

— Ну, неважно, — ответила Марина. — Пусть будет это моя причуда. — Она помедлила, размышляя, и стала подниматься на крыльцо, бросив на ходу: — Подожди, я сейчас вернусь.

Скрылась в сенях и через минуту вышла с одеялом.

— Это наше из рюкзака, — сказала Марина. — Высохло за день. Сейчас наверно уже роса выпала. Вдруг отдохнуть надумаем, а сидеть на сырой траве сам понимаешь — не ахти как приятно.

Марина отдала одеяло Олегу, и он, принимая его, невольно ощутил прилив крови к сердцу.

В потёмках еле нашли тропинку, по которой спускались днём в деревню. Тропинка была узкая, петляла между кустов, и идти пришлось друг за дружкой, ступая осторожно и отводя ветки в сторону. На подъём впереди шёл Олег, а на ровном месте, когда кончились густые заросли, поменялись местами. Марина сказала, что от крутого подъёма у неё дух зашёлся. Но Олег по себе чувствовал, что тут дело не только в крутом подъёме. Вышли к пшеничному полю, и Марина, переводя дыхание, сказала:

— Как тихо вокруг. Мне немножко жутко, а тебе? Вон та сосна. Она или нет?

Пришли к сосне, и Марина стала искать то место, где сидели днём. Для неё это было, видимо, важно, и она не успокоилась, пока не обнаружила примятую траву.

— Кажется здесь, — сказала она. — А что это там за огни на том берегу?

— Костры рыбаков.

— Сколько их! — воскликнул Марина, — Раз, два, три… шесть, восемь…

— Сегодня суббота, — сказал Олег. — Выбрались все кому не лень.

— А вон пароход плывёт — весь в огнях, кажется пассажирский, — восторженно продолжала Марина. — Уж не заблудится, на мель не сядет — бакены так ярко мигают везде. Боже мой! Костры, пароход, бакены, река какая торжественная и отсюда видно как заря с зарёй сходятся. А ты говорил — ничего не увидим. Она взяла одеяло и стала расстилать.

— Иди, цветов нарви.

— Где же я их найду? — сказал Олег с оттенком возражения, но готовый подчиниться.

— Найди, — сказала Марина. — Вот здесь ниже по склону гвоздик много. Только далеко не уходи и откликайся, если я позову.

Олег молча смотрел на неё.

— Ну, чего стоишь? — сказала она и села на одеяло.

И он пошёл. Походил вокруг, нарвал каких-то пахучих мелких цветов на высоких стеблях, которые в темноте легко было найти, но трудно распознать и, возвращаясь к Марине, со страхом и дрожью думал о том, что не зря она позвала его сюда и сейчас что-то произойдёт.

— Я нашёл лилию! — крикнул Олег, стараясь подавить страх и дрожь.

— Молодец, — отозвалась Марина тоже громко, но в голосе её не было той неподдельно-искренней нотки, которая обычно доминировала в разговоре с ним до этой прогулки. Было похоже, что сейчас Марина тоже думала о чём-то таком, куда более важном, чем все цветы на земле.

С реки потянул ветерок. Прошёлся по вершинам деревьев. Листва зашелестела. Олег, повернувшись к реке, постоял с минуту так, подставляя лицо и грудь слабым порывам ветра и стараясь хоть немного успокоить нервы. Прошептал: «Господи, неужели мне такое счастье!» И пошёл.

Марина сидела на одеяле, уткнувшись лицом в колени и обхватив их руками. И было заметно, что она тоже слегка дрожит.

— Нашёл цветы? — спросила она срывающимся голосом.

Олег сел с краю на расстеленное одеяло и судорожно протянул ей букет. Она взяла цветы, понюхала их, разложила веером и прижала весь веер зелени к лицу. Её фигура и особенно лицо выражали сильное волнение.

— Завтра расставаться, а мне не хочется, — сказала она, дрожа всем телом. — Что будем делать?

— Не знаю. — И Олег тоже затрясся как во время ночёвки на берегу на мокром брезенте.

— Я ни с кем ещё близко не была.

— Я тоже.

— Господи, господи… — прошептала Марина. Она вздохнула тяжело и прибавила: — Тогда давай отложим до свадьбы. Ты ведь не против жениться на мне?

— Ещё спрашиваешь.

— Тогда давай отложим.

Олег кивнул. От напряжения, от счастья, от всех этих неожиданностей у него пересохло во рту, и он не мог произнести больше ни одного слова.

Когда подошли к крыльцу старухиного дома, дрожь у обоих, наконец, прошла. Марина остановилась. Олег почувствовал перемену в ней. Даже во мраке ночи заметил, что лицо её словно окаменело, стало похожим на изваяние из белого мрамора.

— Ответь мне на один вопрос, — сказала Марина, — но только честно. — Ты меня очень любишь?

Олег на секунду опешил, но тут же понял в чём дело и обрадовался, что она кстати задала этот вопрос. Ей нужна была ясность, и он со своей стороны хотел внести полную ясность во все, и ответил честно:

— Очень.

— Спасибо.

Марина подошла к нему, поцеловала в щеку и быстро скрылась за дверью.

Олег постоял немного и пошёл на сеновал, где ему была приготовлена постель. Лёг и долго не мог уснуть. Слушал, как где-то в стене неутомимо трудился сверчок, подогревая однообразной и удивительной музыкой чувства Олега, и далеко за рекой кричала ночная птица. Слушал и размышлял. О свадьбе, которая будет через два года сразу после службы.

Размышляя о свадьбе, Олег прислушивался к ночным голосам. Сверчок все пел свою однообразную песню. И за рекой кричала ночная птица. Потом над самой головой появилась летучая мышь. Бесшумно, зигзагами промелькнула и скрылась. Олег не заметил, как заснул.

… Наступил новый День. Начались новые заботы. Олег встал рано и помог мужикам сломать и погрузить на машину избушку Нифона. Работали осторожно, чтобы не сбить ласточкино гнездо с птенцами, слепленное из шариков грязи под навесом.

— Навес оставлю здесь, — сказал Нифон. — Ласточки не любят строить новых гнёзд. На будущий год опять тут поселятся. А навес себе новый построю.

Марина спала долго и завтракала с Олегом уже поздно. Настроение у неё было хорошее, и Олег пребывал все в том же счастливом состоянии.

Вернулся Ромка и сказал, что отвезёт их на своём грузовике в экспедицию. Подождали пока он позавтракает и поехали, втиснувшись все трое в кабину, а вещи побросав в кузов. Только-только успели к теплоходу. Прежде чем причалить к пристани, теплоход дал длинный гудок. Марина побежала в палатку к научному руководителю, едва успела объяснить ему ситуацию, занять деньги для Олега на билет, и теплоход уже причалил.