— У Двадцать третьей сверните налево, — сказал Паркер. — Пересеките Третью авеню и направьтесь на юг. У Двадцатой улицы обогните квартал с востока и не спускайте глаз с зеркала заднего вида: нужно выяснить, не следует ли кто-нибудь за нами.

— Хорошо, сэр, — ответил Манадо.

— Расскажите мне подробнее об этом здании, — обратился Паркер к Гонору.

— Это музей, — ответил Гонор. — Три первых этажа занимает африканское искусство, от щитов и стрел до деревянных кукол. На верхнем этаже — полностью меблированные жилые комнаты.

— Там никто никогда не жил?

— Вначале предполагалось, что там будет жить хранитель музея, но затем выяснилось, что в нем нет нужды. Когда же Дхаба стала независимой, музей, по существу, был закрыт. На парадной двери повесили табличку, где говорилось, что музей может быть открыт по договоренности, и оставлен телефон моего офиса. Бывает, что какие-нибудь учащиеся или специалисты хотят что-то посмотреть. Они звонят по этому телефону, и тогда я или один из моих сотрудников отпираем музей и сопровождаем их по нему.

— Больше там никто не бывает?

— Раз в неделю производится уборка, мы заключили об этом договор с соответствующим агентством. Кроме того, определенные люди следят за деревьями и лужайками, но они, как правило, внутрь не заходят.

Формутеска снова обернулся к Паркеру и сказал:

— Музей этот — не самое оживленное место в городе.

— Да, с самого начала это была глупая идея, — сказал Гонор, — а сейчас она полностью изжила себя.

— Но теперь здесь живет Патрик Каземпа.

— Да. Я обнаружил это почти случайно около месяца тому назад. Антрополог из Пенсильванского университета захотел посмотреть наше собрание музыкальных инструментов. Он пробыл здесь всю вторую половину дня. Когда мы уходили, уже темнело; уже на улице я обнаружил, что оставил в музее свою трубку. Возвращаясь, я увидел свет в окнах верхнего этажа. После того как наши друзья в Дхабе сообщили нам о бриллиантах, мы недели две-три безуспешно разыскивали Каземпу, поэтому я решил подождать; не появится ли около дома кто-нибудь из них; И действительно, уже через полчаса я увидел Люси Каземпа, которая переходила улицу, возвращаясь, по-видимому, домой из магазина.

— Она видела вас?

— Нет.

— Они здесь только вдвоем?

— Нет. У Патрика Каземпы есть ещё три брата, и они все исчезли в одно и то же время. Я думаю, что они все живут там. Наверное, по очереди охраняют сокровища.

— Каким способом можно попасть в здание?

— Во-первых, через парадный вход, — ответил Гонор. — Можно и через задний вход; на нем настояли пожарные. Но задние двери — металлические, и они тщательно запираются изнутри. Для защиты от грабителей, ведь большую часть времени в музее никого нет.

— Что позади здания?

— Ничего особенного. В свое время там был разбит небольшой сад со скульптурами. Конечно, это были не подлинники, а металлические копии деревянных оригиналов. Растения постепенно завяли, и от всей этой затеи пришлось отказаться.

— Как вы рассчитываете туда попасть? Через здание?

— Да.

— Позади здания деревянный забор высотой в восемь футов, — сказал Формутеска. — Если хотите, можно обогнуть дом по Тридцать девятой улице и подъехать к забору.

— Сэр? — произнес вдруг Манадо.

— В чем дело? — забеспокоился Гонор. Манадо через зеркало заднего вида глядел на Паркера.

— За нами следует белый “шевроле” с двумя людьми. Мне не удается хорошенько их разглядеть.

— Обогните несколько кварталов, сбейте их с пути...

— Хорошо, сэр.

Снова обратившись к Гонору, Паркер спросил:

— Что вы можете сказать о боковых аллеях? Через них можно попасть к заднему фасаду?

— Сбоку есть железные ворота. Но они обычно заперты.

— Можете достать мне план здания?

— Конечно.

— И планы этажей, занятых экспозициями?

— У нас они тоже есть.

— Хорошо. — Паркер, нахмурившись, молча смотрел в окно, затем повернулся к Гонору: — Вы понимаете, что вам придется совершить убийство?

— Не обязательно, — возразил Гонор.

— В доме четыре брата, — продолжал Паркер. — Невозможно попасть туда, не ликвидировав по крайней мере одного. А это значит, что вам придется убить и остальных. Возможно, и женщину.

Формутеска печально улыбнулся:

— Мы-то понимаем это, мистер Паркер. Но у нас не было уверенности, что это понимаете вы. Во всяком случае, мы не знали, как вы к этому отнесетесь.

— А это значит только то, что вас будет разыскивать местная полиция, — продолжил свою мысль Паркер.

— Все, что произойдет, — сказал Гонор, — произойдет в здании, являющемся нашей собственностью. Думаю, заявлений в полицию никто подавать не станет.

— А как насчет шума?

Формутеска снова улыбнулся:

— Мы постараемся все сделать тихо.

— Белого “шевроле” больше не видно, — раздался торжествующий голос Манадо. Он был явно горд собой.

— Хорошо, — сказал Паркер. — Отвезите меня в отель.

Лежа на полу, Паркер так спрятал под матрасом кобуру пистолета “хай стандарт сентинель” 22-го калибра, чтобы тот в любой момент мог быть извлечен из нее. Когда он поднялся, то увидел, что Клер, нахмурившись, недоуменно разглядывает его.

— Раньше ты никогда этого не делал, — заметила она.

— Я делаю это всегда, когда того требует работа. — Он так и не сказал ей про белый “шевроле”.

— Мы же в другом отеле, — недоумевала по-прежнему она. — И под другими именами.

— Осторожность никогда не помешает, — пожал плечами Паркер.

Другой пистолет, автоматический браунинг калибра 380, лежал на кровати. Паркер засунул его под дополнительное одеяло, лежавшее на полке стенного шкафа. От купленного им в Нью-Йорке “терьера” он освободился, как только они уехали из города. Паркер покупал оружие лишь тогда, когда оно могло ему пригодиться, и сразу же избавлялся от него, едва надобность в нем отпадала. При затягивающихся операциях так было проще и безопаснее.

— Они еще вернутся?

Паркер взял стул и, подойдя к двери, прислонил его к ней так, чтобы тот упал, если ее начнут открывать.

— Ты о ком? — спросил он.

— О тех троих. О самых первых.

— Я не видел их с тех пор, — ответил Паркер. Он зашел в ванную, вынес оттуда стакан, поставил его на подоконник и прислонился к окну.

Клер зажгла сигарету. Она нервно ходила по комнате, глядя на Паркера и качая головой.

— Что-то здесь не так, — сказала она. — Обычно ты так себя не ведешь. Думаешь, они могут выследить нас?

Паркер посмотрел на нее.

— Конечно, могут, — сказал он. — Была страна, которой они привыкли распоряжаться, сейчас же они этого делать не могут. Естественно, им хочется вернуть себе прежнее положение. Поэтому они стремятся поставить у власти генерала Гому, но для этого им нужны деньги, или — что одно и то же — эти бриллианты. Ясно, они не желают допустить чьего-либо вмешательства. Значит, они могут появиться снова.

Она прикусила губу.

— Ты хочешь, чтобы я уехала?

— Да. Я собирался сказать тебе об этом утром.

— Хочешь, чтобы я вернулась в Майами?

— Нет. Утром ты возьмешь такси до аэропорта Кеннеди. Там сядешь в другое такси, на котором вернешься в Нью-Йорк, но поселишься в другом отеле под другим именем. Мы сейчас решим в каком.

— Зачем?

— Ты же хотела заняться покупками. Ты сможешь выходить и...

— Нет, — сказала она. — К черту покупки!

Он ответил не сразу:

— Хорошо. Я не хочу, чтобы они могли шантажировать меня тобою.

— Ты должен был мне сказать об этом с самого начала. Я давно догадывалась об этом. Он пожал плечами.

— В каком отеле ты предпочла бы остановиться?

Улыбаясь, она сказала:

— Дело просто в том, что ты беспокоишься обо мне, и тебе это не нравится. И ты не хочешь, чтобы я это заметила.

Паркер, уже несколько раздраженно, снова пожал плечами.

— Что же ты предлагаешь?

— Почему бы мне не заняться покупками, скажем, в Бостоне? Ты знаешь там “Херридж-Хаус”?