Сашка поискал глазами и сообразил, что прикрытый куском брезента сверток на сиденье рядом с ним, скорее всего, и есть бронежилет. Он откинул брезент, ухватился за рубчатый «броник» обеими руками, с усилием поднял его и протянул Бугрову.

— Твою мать! — заорал Бугров и вывалился в дверцу, на ходу натягивая непослушную бронированную конструкцию. — Всем назад!

— Падлы! — заорал татуированный и выпустил очередь в сторону машины.

Тренькнули по металлу пули, и Сашка с шофером дружно охнули и вжались мордами в сиденья. Послышалась еще пара очередей, еще и еще, и вдруг все стихло.

И тут же послышался многоэтажный бугровский мат.

— Вашу в... ж... мать! — орал Федор Иванович. — Вы чего наделали, недоумки?!

Сашка осторожно глянул через лобовое стекло. В окне второго этажа барака было пусто. Он перевел взгляд на беснующегося неподалеку Бугрова, затем на шофера — и вдруг заметил белое пятно на земле прямо под окном. В груди похолодело.

— Во, блин! — скрипнул зубами водитель, стремительно распахнул дверцу и выскочил наружу. — Опять, зараза, по машине! Ну что за жизнь?!

Сашка медленно вышел следом и, оглянувшись по сторонам, подошел ближе к сгрудившимся ментам. Татуированный лежал под окном, уткнувшись лицом в грязь и раскинув тощие бледные руки в стороны, а из рваных отверстий на темно-синих куполах огромного, на всю спину, храма медленно сочилась бурая кровь.

Уже стекшиеся к командиру офицеры на ходу начали виновато горбиться и втягивать головы в плечи.

— Это же Крапленый! — чуть не плакал начальник горотдела. — Какая тварь его замочила?! Вы что, не могли поаккуратней его уронить?! Чтоб живой был?!

— Кто ж знал, что это Крапленый? — растерянно шмыгнул носом кто-то из ментов.

— А гляделки вам на что?! Только на блядей пялиться горазды!

Федор Иванович был вне себя. Похоже, этот синий от татуировки человек представлял для ментов какую-то особую промысловую ценность и его, как редкого зверя, следовало добывать с величайшим вниманием и только живьем.

— Башлыкова ко мне! — жестко распорядился Федор Иванович и начал стаскивать бронежилет. — Держи, Караоглу! И пацана домой отвези!

Водитель кивнул, принял бронежилет, и они побрели назад, к машине, слушая, как за их спинами начинается жуткий начальственный разнос.

— Кто он? — поинтересовался Сашка.

— Крапленый, что ли? — недовольно буркнул шофер.

— Ага...

— Да так, беспределыцик местный. Бугор за ним давно охотился.

— И че теперь?

— А че теперь? — невесело вторил водитель. — Теперь всё: труп он и есть труп. С него взятки гладки!

Караоглу подбросил его к самому подъезду, и Сашка побрел по ступенькам на второй этаж. Минувшие сутки выдались настолько сумасшедшими, что он как никогда ясно осознал, насколько права оказалась мать с этими своими снами. Сюда ехать не стоило.

Дядьки дома не оказалось, и Сашка хлопнул холодильником, но почувствовал, что невероятно пропотел, преодолел мгновенно проснувшийся голод и побрел в душ. И только здесь, глянув на шкафчик с туалетными принадлежностями, понял, что следует сделать. Потому что, если это всё-таки наркотик, он должен быть где-то здесь.

Сашка тщательно просмотрел содержимое шкафчика, затем вышел на кухню и дотошно перетряхнул аптечку, затем планомерно обыскал спальню и зал, но везде было пусто. Кое-какие медикаменты имелись, но это были преимущественно витамины, глюконат да активированный уголь. Даже не смешно.

Зазвонил телефон, и он, думая, что это дядька, кинулся снимать трубку. Но это оказалась мать.

— Как вы там, Сашенька?

— Ничего, ма, нормально, — автоматически соврал он, отгоняя от себя нахлынувшие «картинки» хождения на сопку, стояния у стены с завернутыми назад руками и трупа с простреленными куполами на спине.

— Мне опять сон приснился, — вздохнула мать. — Что там у вас происходит?

— Ну... мелкие неприятности имеются! — фальшиво рассмеялся он. — Но пока все тьфу-тьфу!..

— Ты уж береги себя, сынок, — встревоженно попросила мать. — А еще лучше возвращайся. А?

«Я бы вернулся... — подумал он. — Если б не чертова подписка!»

— Я подумаю. Но мы еще на станцию не ходили, начальник в область уехал.

— Подумай, Сашенька, подумай...

Они сказали друг другу еще несколько на первый взгляд ничего не значащих, но совершенно необходимых близким людям фраз, и Сашка положил трубку. И тут же услышал, как открывается входная дверь. Он обернулся: в прихожей стоял дядя Женя.

— Что, Катя звонила? — вместо приветствия спросил он и включил свет.

Еще вчера смотревшийся молодцом, дядька выглядел сегодня уставшим и невероятно постаревшим.

— Ага, — кивнул он. — Мама.

— Беспокоится... — покачал головой дядька и обессиленно осел на пуфик. — И ты беспокоишься... я вижу.

— Есть немного, — глотнул Сашка.

— Не бойся, — произнес дядька и начал стаскивать ботинки. — И наркотики больше не ищи, не позорься... Нет у меня в доме никаких наркотиков.

Сашка похолодел.

— Не веришь? — усмехнулся дядька, с усилием встал с пуфика, повесил куртку, подошел ближе к свету, под самый плафон, и закатал рукава рубашки. — Смотри.

Сашка невольно отвел глаза.

— Нет, ты посмотри.

Сашка глянул. Вены, конечно же, были совершенно чистые.

— И «колес» я не принимаю. Как ты уже мог убедиться.

Сашка покраснел.

— Так что ты, Сашок, с выводами не торопись, а то попадешь в дурацкое положение, не хуже, чем Федор Иванович.

В голове у Сашки мелькнул сложный ряд ассоциаций, и он, преодолевая смущение, спросил то, что должен был спросить:

— А как там... со мной?

— Нормально с тобой, — усмехнулся дядька. — Я же тебе говорил, что разведу.

— Ты что, уже договорился?! — охнул Сашка.

— Поменялся, — мрачно отозвался дядька. Сашка представил, как дядька идет на суд вместо него, и в груди у него екнуло.

— На что?

— Да... так... на беспределыцика одного. Гнусная личность. Федька давно его отлавливал...

У Сашки все опустилось, а перед глазами замаячили синие, разорванные выходными отверстиями от пуль купола.

— А как... а как ты его... откуда?