Он бросил взгляд в угол, где стоял медный котел, потом перевел взгляд на дверь, откуда падал свет на блестящие покрытия и новые шкафы. Затем пожал плечами.

— Да, здесь хорошо потрудились. Сначала я и не заметил… Так был рад, что наконец дома.

— Охотно верю. Вы сказали, что вам было известно, что миссис Хэмилтон умерла?

— Да, узнал совершенно случайно. Я сел на корабль в Фаарсэе — это островок к югу от Малла — и там мне и рассказали о миссис Хэмилтон. Но родителей моих там не знают, поэтому никто мне и не сказал, что дом сдан.

— Я… понимаю. Что ж, я сожалею, что вам пришлось узнать эту новость таким образом.

Пауза. Да и не о чем было больше говорить. Вода из раковины все продолжала капать, и на полу образовалась лужа. Он был таким бледным и, как мне показалось, усталым и потерянным, что я произнесла решительным голосом:

— Давайте чайник. Вам, несомненно, нужно выпить чего-нибудь горячего. Да и мне это не повредит.

Я отнесла чайник в другую кухню и, поставив его на плиту, подожгла под ним огонь.

— Что вы предпочитаете? Кофе? Чай? Какао? Крепких напитков у меня еще нет. А вы пока снимите куртку и разожгите огонь.

Так он и поступил. Мокрую одежду он бросил в угол у двери.

— Храни Господь этот дом. Как хорошо, что вы так спокойно восприняли мой визит. Простите, если напугал. А уголь хранится там же, за дверью?

— Да, но я немного уже принесла, он в ведре, есть еще сухой торф. Вы, наверное, умеете разжигать торф? Научите меня. Так какао?

— Лучше кофе, пожалуйста. Растворимый вполне сойдет. Спасибо.

Он вернулся в кухню-столовую с ведром торфа в одной руке и с большим металлическим цилиндром в другой.

— Конечно, научу, но разве с этим вы не справитесь?

— Это что? Паяльная лампа? Вот здорово! А где она была?

— В шкафу. Мы ей редко пользовались. Но она надежная и спорая.

Поставив паяльную лампу около камина, он встал на колени и начал насыпать в холодный очаг торф и уголь. Чайник закипел, я приготовила кофе и понесла кружки к низенькому столику у камина.

— Вам с сахаром? А он и вправду разгорится?

— Да, пожалуйста. Да, скоро он будет отлично полыхать. Здесь всегда получается хороший огонь. Камин перестроили, но труба осталась прежняя, поэтому будет тепло. Вот увидите.

— Кстати, вы, наверное, есть хотите? Боюсь, что у меня сейчас…

— Нет, нет, спасибо. Хватит и кофе. К тому же у меня с собой кое-что имеется.

Забрав у меня кружку, он вынул из кармана флягу и вылил из нее часть содержимого себе в кофе. Потом он протянул флягу мне, но я отказалась. Загорелся торф, и потянуло теплом. Меня охватило чувство, будто я еще сплю и вижу странный сон: сижу у камина напротив незнакомца и пью какао. Так вкусно и так тепло.

— Меня зовут Роза Фенимор, — представилась я. — Я из Кембриджа.

— А меня Ивэн Макей, я с Мойлы, но в последний раз я здесь был давным-давно. А вы отлично с собой справляетесь, Роза Фенимор. Другая бы спустилась вниз, вооружившись кочергой.

— Возможно, я бы так и поступила, но дело в том, что я жду брата. Правда, когда он приедет, неизвестно. Я была такая сонная, что мне и в голову не пришло поразмыслить, каким образом ему удалось сюда добраться. — Я глянула на окно. — Вы, действительно, приплыли сами сюда в такую ночь?

— Почему бы и нет? Огибать мыс Горн гораздо труднее. — Он засмеялся. — Должен признаться, было скверно, когда я сюда шел — ветер чуть не скинул меня со скалы в море.

— Со скалы? На мысе? Значит, вы не со стороны Бухты Выдр?

— Нет. Когда такой ветер да еще прилив, очень сложно подойти к берегу на судне. На полпути отсюда до большого дома — дома Хэмилтонов — есть маленькая бухта. Там можно пришвартоваться в любую погоду, к тому же она недалеко от дома.

Последнее слово прозвучало странно в этой крошечной комнате, где уютно горел огонь и дождь стучал в окна. Я пила какао, размышляя над тем, как и когда мне удастся отделаться от него. И удастся ли вообще. Черные, будто дыры, окна заливала вода, а время от времени двери и рамы дрожали так, словно дом подвергался штурму. Я даже бродячую собаку не выгнала бы на улицу в такую ночь.

А этот человек, по всей очевидности, до сих пор считал этот дом своим. Что ж, Роза Фенимор, пора тебе подумать и о другом. У меня есть, по крайней мере, три подруги, которые предложили бы этому несомненно привлекательному молодому человеку провести ночь на диванчике. А одна из них, наверняка, подумывала бы, а не пригласить ли его наверх…

Он что-то говорил о доме Хэмилтонов: задал вопрос.

— Простите? — переспросила я.

— Я спросил, были вы уже там?

— Нет.

— Обязательно побывайте. Через скалы туда ведет отличная тропа. И остров с башней стоит посмотреть. Там и бухта красивая, закрытый со всех сторон. На лодке туда можно доплыть в любое время, кроме отлива, но там любопытно, а в такую погоду… Кстати, я привязал судно в укромном местечке у Срединного Дома — так называется бухта — а потом пошел к Тагх-на-Туир. То есть к дому Хэмилтонов.

— Я знаю.

— Хотелось еще раз побывать там. — Он наклонился, чтобы подкинуть торфа в огонь. — Хотя я и знал, что там никого нет. Даже, если бы мне этого не рассказали, я бы все равно все понял сразу. Она всегда плохо спала и читала по ночам. Так странно видеть, что в окнах темно и занавески до сих пор не спущены… Наверное, я только в этот момент осознал до конца, что ее больше нет. Тагх-на-Туир был для меня по сути дела таким же домом, как и этот. Даже больше. Когда я был мальчишкой, я постоянно там торчал.

— Миссис Макдугал… нет, кажется, Арчи Макларен… сказал мне, что ваш отец ухаживал там за садом.

— Мой отчим, — вновь уточнил он. — Меня усыновили. А вам этого не рассказывали? Это ни для кого не было секретом. Да, он работал при Доме, и мама тоже. Но у них… у полковника с миссис Хэмилтон… не было родных, только брат за границей. И они обращались со мной, как с родным сыном, или точнее, внуком. Полковник сам научил меня стрелять, и я всегда ходил с ним на рыбалку. Они так относились ко мне, что я иногда думал…

Он запнулся. Голубые глаза вспыхнули, потом он отвернулся.

— Вы думали?

— Ничего. Совсем ничего… — Он ворошил торф. Интонация его резко приобрела гаэльский оттенок. — Как странно ощущать, что за одну ночь ты потерял оба дома.

Закат кельтов, подумала я. Интересно, драматизирует ли он слегка ради того, чтобы получить ночлег, или гаэльцы всегда так разговаривают? Во мне проснулся цинизм. Бродячий пес, не бродячий, но мне очень хотелось, чтобы он ушел. Я села на стул.

— Извините. Правда, извините. Но…

Он вдруг улыбнулся и опять стал очаровательным.

— Я вовсе не намекал на то, чтобы вы разрешили мне переночевать здесь, мисс Роза Фенимор. Вы были очень любезны, и я согрелся и высох. А на судне я проводил ночи, похуже этой. Ветер стихает, и на судне будет безопасно. А утром я доберусь до гавани и поговорю с миссис Макдугал. Только разрешите мне сперва вымыть кружки.

— Да нет, не беспокойтесь. Давайте вашу кружку.

Как только я встала, в переднюю дверь громко постучали. Я повернула голову, а Ивэн Макей вскочил. Рука его, несомненно, дернулась по направлению к карману. Этот жест я сотни раз наблюдала по телевизору, но в реальной жизни подобное я увидела впервые. Для этого надо приехать на Мойлу, остров с «башней из слоновой кости».

Его рука опустилась. Я тихо попросила:

— Будьте добры, откройте дверь. И, если это мой брат, не стреляйте в него.

Он не улыбнулся. Бросив на меня смущенный взгляд, он двинулся к двери.

Порыв ветра с силой распахнул ее. Снаружи стоял молодой человек в дождевике с капюшоном. У него были мокрые спутанные каштановые волосы. В одной руке он держал спортивную сумку.

Ивэн Макей отошел в сторону, чтобы пропустить его.

— Входите. Чайник как раз закипает. Мистер Фенимор, я полагаю.

Вновь прибывший ввалился вместе с порывом ветра и застыл на месте, капая на ковер. Ивэн Макей запер за ним дверь.