Собравшиеся начали оживленно обсуждать создавшееся положение и наконец пришли к общему решению. Они постановили, что Мохаммед, старший после Фейсала, должен попытаться договориться с королем, убедить его добровольно передать трои брату. Мы видели с балкона, как мужчины вертят в руках маленькие чашечки с кофе. Все они высказывались за то, что следует помнить желание отца, который хотел, чтобы все сыновья Абдула Азиза поддерживали друг друга против остального мира. Затем началась традиционная церемония прощания, и члены королевской семьи покинули зал заседаний так же молча, как и вошли туда. Тогда я еще не вполне понимала, что эта встреча ознаменовала собой конец правления моего дяди, короля Сауда. События шли своим чередом, и вскоре все наши соплеменники должны были с грустью примириться с тем, что сыновьям Абдула Азиза пришлось изгнать одного из своих братьев прочь. В конце концов дядя Сауд настолько отчаялся, что послал своему брату, принцу Фейсалу, угрожающее письмо. Это окончательно решило его судьбу, так как считалось немыслимым, чтобы один брат посмел оскорбить другого. По неписанному закону бедуинов, брат не может восстать против брата.

Тяжелый кризис разразился в нашей семье, а значит, и во всей стране. Позже мы узнали, что революция, па которую так рассчитывал дядя Сауд, была предотвращена умелыми действиями кронпринца Фейсала. Он ушел в тень и позволил своим братьям совместно с религиозными лидерами выбрать наиболее приемлемый курс развития для нашей молодой страны.

Поступив таким образом, он успокоил многих недовольных и испуганных грядущими переменами.

Вскоре мы узнали об отречении короля Сауда от престола. Об этом нам сообщила его жена, так как отец наш в тот момент отсутствовал. Одна из наших любимых теток, которая была замужем за королем Саудом, примчалась к нам, вся дрожа от возбуждения. Я была поражена, когда она откинула с лица чадру, не обращая внимания на слуг-мужчин, стоявших неподалеку. Она приехала из дворца Насрийя, который был построен королем Саудом в пустыне, как еще одно напоминание о том, что за деньги можно иметь все. Теперь я думаю, что дворец был одним из показателей того, что не все ладно в нашем королевстве.

Мы с сестрами сгрудились около матери, а тетка совершенно утратила над собой контроль и громко выкрикивала обвинения в адрес нашей семьи. Особенно доставалось кронпринцу Фейсалу, которого она обвиняла в том, что именно он виноват в безвыходном положении, в котором оказался ее муж. Она заявила нам, что братья короля устроили заговор с целью отнять трон у того, кого отец их избрал своим преемником. Она кричала, что совет духовенства – улема, прибыл сегодня утром в полном составе во дворец и заявил ее мужу, что тот должен отречься от престола.

Я была потрясена этой сценой – настолько непривычно это выглядело в нашей семье. Однако открытое противостояние не в нашей природе – мы вежливо и спокойно выслушиваем собеседника, во всем соглашаясь с ним, а затем пытаемся разрешить все проблемы втайне. Поэтому когда наша тетушка, красивая женщина с роскошными длинными черными волосами, начала на наших глазах рвать их, а потом сорвала с себя жемчужное ожерелье и швырнула его наземь, я поняла, что дело нешуточное. В конце концов матери с трудом удалось ее успокоить и заставить войти в дом, чтобы выпить чашку чая. Мы с сестрами собрались у закрытых дверей, пытаясь расслышать, о чем они там шепчутся. Я отшвырнула ногой большой клок волос, валявшийся на земле, и принялась собирать разбросанные жемчужины. Я набрала их полные пригоршни и положила в вазу, стоявшую на полу в зале.

Наконец появилась мать, ведя за руку плачущую тетку. Она проводила ее к ожидавшему черному «мерседесу». Мы все стояли и смотрели, как машина тронулась с места, увозя безутешную королевскую жену. Больше мы никогда ее не видели, так как она отправилась с дядей Саудом в изгнание. Мать немедленно собрала нас и сказала, что мы не должны плохо думать о дяде Фейсале. Она объяснила нам, что тетушка так резко отзывалась о нем потому, что любит своего мужа, доброго и щедрого человека, который, к сожалению, не способен правильно управлять страной. Она высказала уверенность в том, что дядя Фейсал приведет нашу страну к миру и процветанию, а для этого ему пришлось сместить человека, не оправдавшего доверия семьи. Хотя, по западным меркам, моя мать была необразованной женщиной, в житейской мудрости ей нельзя было отказать.

Иффат, жена короля Фейсала, которая была дружна с моей матерью, убедила ее, что нужно дать дочерям образование, несмотря на сопротивление мужа. В течение многих лет отец отказывался даже обсуждать эту возможность. Пятеро моих старших сестер не получили никакого образования. Все, что они знали – это Коран, выученный ими наизусть с помощью частного учителя, приходившего к нам в дом. Шесть раз в неделю по два часа в день они повторяли слова Корана за учительницей-египтянкой Фатимой, суровой женщиной лет сорока пяти. Однажды она попросила у моих родителей разрешения обучить сестер основам истории и математики, но отец ответил решительным отказом, и только слова пророка Магомета продолжали звучать каждый вечер в нашем доме.

Однако проходили годы, и отец не мог не видеть, что во многих семьях королевского дома стали позволять своим дочерям учиться. Когда доходы от добычи нефти стали расти с каждым годом, большинству саудовских женщин, за исключением крестьянок и женщин из полудиких бедуинских племен, не надо больше было работать, и безделье и скука стали почти национальным бедствием. Самые богатые люди в Саудовской Аравии – это члены королевской семьи, однако благосостояние народа выросло настолько, что не осталось ни одной семьи коренных саудовцев, которая не могла бы позволить себе иметь слуг.

Любым детям необходимо иметь какое-то занятие, и мы с сестрами изнывали от безделья, сидя по своим комнатам или гуляя в женском садике. Делать было нечего и некуда было пойти, потому что во времена моего детства в городе не было даже зоопарка.

Мать настолько устала от общества пятерых живых, непоседливых девочек, что в конце концов решила, что школа займет нас и даст ей возможность перевести дух. Они с теткой Иффат вынудили отца уступить, что тот сделал с большой неохотой. Вот как случилось, что пятеро младших дочерей в семье, включая Сару и меня, вступили в новую эру, связанную с образованием женщины в Саудовской Аравии.

Наш первый школьный класс был расположен в доме одного из наших родственников. Семь семей клана аль-Саудов объединились и наняли учительствовать молодую женщину из Абу-Даби, арабского города в соседних Эмиратах. В классе нас было немного, всего шестнадцать девочек, а обучали нас по популярной тогда групповой методике, называемой Кутаб. Каждый день, от субботы до четверга, мы собирались ровно в девять утра в доме нашего кузена, а заканчивали свои занятия в два часа пополудни.

Именно тогда Сара, моя любимая сестра, обнаружила свои блестящие способности. Она соображала гораздо быстрее девочек, которые были вдвое старше ее. Учительница даже спросила Сару, не училась ли она уже где-нибудь, и только пораженно покачала головой, узнав, что Сара никогда ничему не училась.

Нашей учительнице повезло в жизни, так как отец ее оказался человеком передовых взглядов и, не пожалев средств, отправил ее учиться в Англию. У этой девушки от рождения была изуродована ступня и, не найдя никого, кто захотел бы взять ее в жены, она выбрала для себя путь свободы и независимости. Она с улыбкой говорила нам, что изуродованную ногу ей послал Аллах с тем, чтобы она смогла избежать событий, пагубно влияющих на многие женские души. Хотя девушка и жила в доме нашего кузена (в Саудовской Аравии по-прежнему немыслимо, чтобы женщина жила одна), но она получала заработную плату, и сама распоряжалась своей жизнью.

Мне она нравилась за то, что была доброй и терпеливой женщиной и никогда не ругала меня за невыполненное домашнее задание. В отличие от Сары, я оказалась не слишком прилежной ученицей и была счастлива, что учительница не выказывает разочарования от моих промахов. Меня гораздо больше интересовало рисование, чем математика, а молитвам я предпочитала пение. Сара иногда щипала меня, когда я невнимательно слушала учительницу, но мои громкие крики и возмущение вели к тому, что урок оказывался под угрозой, и она оставила свои попытки. Воистину, учительница оправдывала имя, данное ей двадцать семь лет назад при рождении. Ее звали Сакина, что по-арабски означает «спокойствие».