Клео смотрела на него, видимо ожидая продолжения рассказа. Не надо было ему поднимать эту тему. Тихое, спокойное утро, дружеская атмосфера за столом и ароматный кофе расслабили его. Тому казалось, что он может обо всем ей рассказать и она поймет. И все же аборт — не совсем та тема, которую стоит обсуждать с практически незнакомой женщиной.

Том встал из-за стола.

— Мне пора.

— Что у вас сегодня по графику?

Тому было непривычно и приятно слышать, что кто-то интересуется его делами, тем более женщина. С Дейрдрой они о делах не говорили. А ему так хотелось с кем-то поделиться.

Том поправил шляпу.

— Нужно починить амбар. И еще сегодня будем спаривать одну из кобыл. А вы собираетесь фотографировать Джитера?

— Мы договорились встретиться после ланча. Хочу поискать подходящие места поблизости. Постараюсь не помешать вашему… спариванию.

— Мы займемся этим только в половине третьего. Сосед привезет своего жеребца. Жаль иногда животных — мы делаем с ними что хотим. — Себя бы лучше пожалел, подумал Том. Он только и делал, что думал о Клео. — Вы можете подойти после съемок и посмотреть, если захотите, — предложил он.

— И вы можете зайти в конюшню до спаривания и посмотреть, если захотите, — ответила Клео, ставя кружку и поднимаясь из-за стола.

— Спасибо. — Он взглянул на ее тарелку. — Советую съесть еще что-нибудь. Сомневаюсь, что вам хватит того, что вы проглотили, до ланча.

Клео улыбнулась ему.

— Вы забыли: до ланча я еще здесь побываю.

— Ах, да. — Он потер шею. — Все еще не могу поверить, что вы завоевали Хуаниту всего лишь при помощи фотоаппарата.

— Фотоаппарат — очень серьезное оружие.

— Похоже, да. Вы, конечно, знаете, что индейцы верили, будто он забирает душу.

— Да, я слышала об этом. Но, по-моему, и вы верите в это отчасти?

Том задумался. И кивнул:

— Да, пожалуй. Скоро увидимся.

За утро Клео раз пять наведывалась на кухню, чтобы что-нибудь пожевать. Она успела познакомиться с Розой, которой было четыре года, и Питером, двухлетним мальчиком. Клео не представляла, как будет фотографировать этих кареглазых ангелочков, но надо было что-то придумать, чтобы уважить Хуаниту.

На ланч она идти не собиралась и, пока все были в столовой, решила использовать пустой двор и спокойно приготовиться к съемкам. Начать она решила с конюшни, где в это время было тихо и пусто: лошади были на пастбище. Из дверей шло достаточно света, так что можно будет обойтись без вспышки. Клео всегда старалась использовать естественное освещение. Это была одна из отличительных черт ее работы, и она этим гордилась.

Она положила охапку сена у стойла, не переставая думать о предстоящей случке. Было безумно любопытно увидеть все это, но говорят, этот процесс оказывает определенное влияние и на людей, а ей и без того тошно.

Запах конюшни, сена, овса снова напомнил Клео о школьных скачках. Она любила лошадей и всегда мечтала иметь свою лошадь. Отец пообещал купить, если она победит в соревновании. Отец был человеком слова — она осталась без лошади.

Джитер пришел вовремя, прервав ее размышления. Позванивая начищенными шпорами, тяжело ступая по земле, он вошел в конюшню одетый с иголочки. Должно быть, это был его выходной наряд: новые джинсы, рубашка, кожаный жилет и черная шляпа.

— Вы выглядите превосходно, Джитер, — сказала Клео, отвечая на его приветствие.

— Я волнуюсь, как бык перед кастрацией, — признался он.

— Не волнуйтесь. Съемки как раз имеют обратный эффект — ребята говорили, что после них очень повышается самооценка. Вы будете важной птицей. — Клео достала из сумки маленькую записную книжку. — Прежде чем мы начнем, я бы хотела узнать немного о вас.

— Да тут нечего особо рассказывать.

— Ну что вы, я так не думаю. — Клео задала обычные вопросы о возрасте, месте рождения, увлечениях и работе. Потом наконец перешла к вопросу, касающемуся только ее миссии:

— А у вас есть девушка?

— А зачем это может понадобиться?

Ответ у Клео был готов.

— Я бы хотела выслать ей в подарок копию календаря.

Джитер улыбался.

— Ну, не знаю. Моя фотография — это еще ладно, но мне бы не хотелось, чтобы Джули пялилась на всех тех других парней в остальные месяцы.

Итак, у него есть девушка. Собственно, Клео и не собиралась останавливать свой выбор на нем, но эта деталь решила все вопросы. Это чужая территория, и она не будет претендовать на чужого мужчину.

— Тогда, может быть, ей захочется получить копию фотографии, которую я помещу в календарь?

— Это было бы здорово. Я бы ее подписал и все такое.

— Тогда решено. Ну что ж, начнем. Джитер пригладил усы и поиграл пуговицей на жилете.

— А я нормально одет? Я не знал, в чем лучше всего это делать.

— Ты выглядишь просто отлично. — Говоря это, Клео смотрела прямо ему в глаза.

Он распрямил плечи, и глаза у него засияли ярче.

— Начнем так: ты сидишь на рулоне сена вот там, — сказала Клео.

— Да, мэм. — Неловко усевшийся на край рулона, в наглухо застегнутой рубашке, он выглядел далеко не сексуально.

По опыту Клео знала, что большинство мужчин съемки начинают именно так. В конце концов, они ведь не профессиональные модели, и естественно, они чувствовали себя скованно, смотрели прямо в объектив, как будто их снимали на водительские права. Работа Клео заключалась в том, чтобы заставить их расслабиться. Возможно, целая пленка пропадет зря, зато вторая будет чистейшее золото.

— Так, хорошо, — подбадривала она. — Откинься немного назад, к стойлу. Хорошо. — Она сделала снимок, заранее зная, что он пойдет в корзину. — А теперь расстегни жилет. Джитер повиновался.

— У тебя отличное телосложение. Ты качаешься? — Клео щелкнула еще пару раз.

— Нет, просто занимаюсь обычной работой. — Джитер втянул живот и расправил плечи.

Клео уже давно заметила, что комплименты относительно тела творят с мужчинами чудеса. К счастью, ей никогда не приходилось лгать. Она любила смотреть на хорошо сложенных мужчин и как фотограф, и как женщина.

— Стыдно прятать такое тело. Давай-ка сделаем несколько снимков без жилета.

— Да, мэм. — Голос у него уже подрагивал от уверенности в собственной сексуальности.

— И расстегни пуговицы четыре на рубашке. — Клео подождала, пока он не закончил и не поднял взгляд на нее. Потом она медленно облизнула губы. — Отлично, — продолжала она низким сексуальным голосом, — Джули очень повезло.

— Я передам ей ваши слова.

— Обязательно. — Клео навела объектив. — Обопрись на локоть и постучи ногой по сену. Мммм. Мне нравится. Мне очень нравится. — Мужчины никогда не оставались равнодушны к таким восклицаниям и мгновенно реагировали на них, что и требовалось.

Дыхание у Джитера участилось.

— Как насчет рубашки? — спросил он хриплым голосом. — Мне снять ее?

— Расстегни ее полностью. Посмотрим, как получится, — пробормотала Клео, щелкнув еще раз. — О, очень хорошо. Как будто ты только что начал соблазнять кого-то. Какие красивые мускулы, Джитер, — напевала вполголоса Клео, двигая камеру и настраивая ее под разными углами. — Посмотри на меня. Так, отлично.

Может быть, она даже получит то, что ей нужно, уже на первой пленке. Зрачки у Джитера расширились от возбуждения, а на груди заблестели капельки пота.

— Должно быть, ты сводишь свою девушку с ума, — шептала Клео. — Ты заставляешь ее умирать от желания, не так ли, Джитер? Ты можешь не говорить мне, я и так это вижу, стоит только посмотреть тебе в глаза.

Губы у него раскрылись, он смотрел на Клео как загипнотизированный. Однако проблема была в том, что Клео и сама завелась. Но тут уж ничего не поделаешь, надо только держать себя под контролем, не переставая подпитывать в нем эти ощущения. Потому что именно из-за них женщины и покупали ее календари.

— Ты замечательный любовник, правда, Джитер? Ты знаешь, как доставить женщине удовольствие, как дать ей то, чего она хочет, чтобы она могла до конца насладиться твоим великолепным телом.