— С каких это пор забота о женщинах стала называться шовинизмом?

— С тех самых пор, как ею занялись такие высокомерные типы, как ты!

— Нелогично.

— Ну какое это имеет значение? — попробовала утихомирить их Лидия.

— Огромное! — не сдавалась Джинни. — Если бы Филип в детстве получал побольше шлепков от тебя и твоих сестер, он бы так не задавался.

— Задавался! — фыркнул Филип.

— Он не всегда такой, — сказала Лидия.

— Сомневаюсь! — возразила Джинни, видя выражение его лица.

— Джинни, а у тебя есть сестры? — спросила Лидия.

— Нет, ни одной.

— Бедняжка! — посочувствовала Лидия. — Тебе, наверное, было очень одиноко, когда ты была маленькой.

— Не особенно, — успокоила ее Джинни, — у меня же была…

И вовремя прикусила язык. Чуть было не рассказала про Бесс! Лидия начнет интересоваться, Филип по ее ответам поймет, что она почему-то не хочет говорить про единственную двоюродную сестру, примется задавать вопросы и выпытает, что настоящая мать Дэймона — Бесс! А Бесс в качестве противника Филипа будет выглядеть более чем бледно. Ни в коем случае нельзя упоминать ее имени!

— …собака, — поспешила договорить она. — Маленькая пятнистая собачонка по кличке Чарли, страшно вредная.

— Собаки — это не то же самое, что братья или сестры. У Дэймона обязательно должны быть братья и сестры.

Джинни стало не по себе. Дети? Ее — и чьи? Филипа? Она украдкой взглянула на него. Он смотрел на нее с непонятным выражением. Интересно, подумала Джинни, какими были бы их дети? Он такой смуглый, с черными волосами, а она совсем светлая. Смешаются ли их цвета, или же его темный цвет заглушит ее светлый?

Все, хватит. Скорей она полетит в Нью-Йорк впереди самолета, чем у них с Филипом будут дети. Ни у нее, ни у него таких планов нет! Он принадлежит своему миру, она — своему.

— Все это ерунда, — сказал Филип. — Я пойду подгоню машину, а вы идите собирайтесь.

— Я только предупрежу няню.

Джинни взяла на руки Дэймона и понесла в детскую. А потом прошла в свою комнату.

Она села на кровать и попыталась все обдумать. Но постель источала слабый запах одеколона Филипа. Конечно, она не смогла сосредоточиться! Похожее чувство бывает, наверное, у человека, перебегающего улицу на красный свет в час пик: не знаешь, куда смотреть, а опасность со всех сторон.

Джинни со вздохом встала и начала укладывать вещи. Придется обдумать все в другой раз.

Эта поездка в Афины оказалась настоящей пыткой. Если бы какой-нибудь инквизитор додумался до чего-нибудь подобного, он мог бы считать, что прожил жизнь не зря. Так, во всяком случае, думала Джинни.

Няня с детьми сидела сзади, а Филип, Джин ни и Лидия — впереди. Лидия, несомненно желая быть тактичной, пропустила Джинни в середину, поближе к Филипу. Джинни отказаться не могла.

Сидеть с ним рядом было пыткой. Джинни чувствовала себя, как умирающий от жажды человек, который стоит по колено в воде, а нагнуться не может. И в довершение всех бед Дэймон вдруг поднял такой крик, что едва не заглушал шум мотора.

— Может, я возьму его… — начала Джинни.

— Нет, — отрезал Филип, — мальчик останется там. Если что-нибудь случится, ты его не удержишь, и он ударится о ветровое стекло.

Джинни вздохнула, понимая, что он прав, но легче ей от этого не стало. Дэймон плакал так горько, словно ему открылась вся печаль человеческого существования.

— Если он не успокоится, мы остановимся, выпьем чего-нибудь прохладительного. А ты попробуешь покормить его, — сказал Филип. — Немножко поесть может быть как раз кстати.

«Много чего было бы кстати», — мрачно думала Джинни. Например, чтобы тут была мать Дэймона. И еще чтобы она сама перестала смотреть на Филипа как влюбленная девчонка. Джинни вздохнула, и тут, к ее удивлению, Филип убрал одну руку с руля и нежно погладил ее колено. Этот человек соткан из противоречий! Она ожидала, что его разозлит шум, устроенный Дэймоном, а он даже готов нарушить ради мальчика свои планы.

Через полчаса, стоившие всем немало нервов, Филип припарковался на какой-то пыльной стоянке возле небольшой забегаловки.

Джинни торопливо выбралась из машины и взяла на руки плачущего Дэймона.

— Ну, ну, маленький, — ласково приговаривала Джинни, укачивая его.

Дэймон бросил на нее негодующий взгляд, издал последний оглушительный вопль, закрыл глаза и уснул.

— Ах, бедняжка, — улыбнулась няня. — Совсем измучился.

— Не он один, — сухо сказал Филип. — Раз уж мы остановились, давайте выпьем чего-нибудь.

И они вошли в кафе. Джинни устало огляделась вокруг и вдруг увидела на стене телефон. Она сразу же ощутила прилив сил. Прекрасно! Отсюда она может позвонить Бесс, рассказать ей, как идут дела. И Филипу не удастся проверить этот звонок.

Она подождала, пока официант проводит их к столику, и тогда заявила:

— Мне надо позвонить. Я недолго.

— Кому позвонить? — нахмурился Филип.

Джинни ничего не сказала. Она осторожно встала, стараясь не разбудить Дэймона. Вряд ли Бесс поверит, что с ним все в порядке, если он в это время будет кричать.

— Ты не ответила, — настаивал Филип. Джинни улыбнулась ему:

— Если кто-то задает глупые вопросы, это вовсе не значит, что я тоже окажусь дурочкой и начну на них отвечать. — И, не обращая внимания на изумленные взгляды Лидии и няни, она пошла к телефону, добавив на ходу: — Пожалуйста, закажи мне лимонаду.

Филип наблюдал за Джинни, пока она ждала соединения. Ждала довольно долго, и он понял, что она звонит в Штаты. Но кому? Настоящему отцу Дэймона? Любовнику? Филип скрипнул зубами. Он не хотел думать о том, что она могла когда-то заниматься любовью с другим. Он чувствовал себя способным на что угодно — даже на убийство.

Но с кем бы она ни говорила, это кто-то, кого она очень любит, решил он. Филип пил кофе, стараясь сдержать гнев. С ним она говорит совсем не так. Скорей, такое лицо у нее бывает, когда она бормочет всякую чепуху малышу. Ребенка она явно любит, значит, она любит и человека, с которым говорит сейчас. Мысль эта была невыносима.

Филип мрачно уставился в свою чашку. Он всегда думал, что ревность свойственна лишь тем мужчинам, которые не очень уверены в себе, но теперь… Он провел рукой по волосам. Как это случилось, что его спокойная, размеренная жизнь полетела в тартарары всего за несколько дней? И главное, как ему теперь быть?

Он снова взглянул на Джинни: она ласково улыбалась, слушая своего собеседника. Ему захотелось вырвать у нее трубку и разбить об стену, а ее самое поцеловать так, чтоб она на всегда забыла того, с кем сейчас говорит.

Филип поморщился, представив, что сказал бы владелец кафе, увидев это беспрецедентное безобразие. А что сделала бы Джинни? Поцеловала бы его в ответ или раскричалась? Он не знал. Но, как бы она ни поступила, она сделала бы это от всей души. В отличие от большинства женщин Джинни всегда говорит то, что думает, не притворяется. Так что гадать не приходится: сразу понятно, да или нет.

Позже, успокаивал он себя. Как только они доберутся до его квартиры, он найдет какой-нибудь предлог, чтобы им остаться наедине, и уж тогда не станет терять время и наконец-то зацелует ее до бесчувствия. Но про телефонный звонок не скажет ни слова. Пусть даже не подозревает, что он ее ревнует!

Глава шестая

— Пора баиньки, дружочек, — Джинни поцеловала Дэймона в теплую щечку. Он сонно улыбнулся в ответ.

Может быть, наконец можно поцеловать ее? — подумал Филип, нетерпение которого росло и делалось все невыносимее. Ему просто необходимо было то, что называют физическим контактом, но остаться наедине с Джинни в этой чертовой квартире оказалось нелегко. Ему нужен был всего лишь поцелуй или два, тогда он сможет дождаться ночи. А ночью, надеялся он, возможно, удастся получить и нечто большее. Он увидел, что Лидия встала, явно намереваясь пойти в детскую вместе с Джинни, и поспешил опередить ее:

— Я помогу тебе уложить его.