Джинни захотелось ударить его, захотелось заставить его страдать так, как страдала Бесс! Но она понимала, что изменить Джейсона Папаса не сможет ни она, ни кто бы то ни было. Если даже смерть сына не смягчила его, не пробила броню эгоизма, то она, Джинни Элтон, тут бессильна. Но она может защитить от него Бесс и Дэймона. Да, надо сделать все, чтобы малыш не попал ему в руки, потому что потери ребенка Бесс не перенесет.

Она презрительно посмотрела на Джейсона и твердо произнесла:

— Вы уже погубили Креона, это вы сделали из него бездушного эгоиста, не способного думать о чем-нибудь, кроме собственных наслаждений! Но вам не удастся сделать то же самое с его сыном.

С этими словами Джинни повернулась к двери.

— Не смейте уходить! Я еще не закончил разговор! — вскричал Джейсон за ее спиной.

Джинни обернулась и еще раз посмотрела на него. Наверное, стоило пожалеть этого человека. Он потерял сына и, скорей всего, если Бесс послушает ее, больше никогда не увидит внука. Но она не могла заставить себя пожалеть его. Даже сейчас у него не было никаких чувств, кроме клокотавшей в нем злобы.

— Зато я закончила, — сказала она и вышла из кабинета.

Она пересекла гостиную и вышла на балкон. Свежий воздух был необходим ей, чтобы прийти в себя. Она прижала ко лбу дрожащие пальцы, пытаясь заставить замолчать все еще звучащий в ушах голос Джейсона.

Но Филип! Филип хочет отнять у нее ребенка! Он в сговоре с этим стариком, он думает, что она способна продать свое дитя! Филип, который целовал ее, который стал главным событием, главным счастьем ее жизни, — он думает, что ее можно купить!

А впрочем, в этом нет ничего удивительного, он всегда блюдет интересы семьи. И все же, неужели Филип поверил, что можно вот так купить ее? Это хуже, чем все оскорбления Джейсона. Потому что до Джейсона ей нет никакого дела, а Филипа она любит.

Эта мысль совсем расстроила Джинни, она попыталась разобраться в себе. Как она могла влюбиться в него? Когда это случилось? Ведь сначала он был ей почти неприятен! Конечно, он привлекателен физически, у него острый ум, это нравится, но это же не любовь!

Джинни тяжело вздохнула, понимая, что не так уж важно, как и когда. Вопрос в том, что теперь делать. Она закусила губу. Похоже, им с сестрой так на роду написано — влюбляться в неподходящих мужчин. Однако, как она уже говорила Бесс, от разбитого сердца еще никто не умирал.

Конечно, ее, как и Бесс, эта мысль мало утешала. Но в отличие от Бесс она сильная, уверяла Джинни себя. Достаточно сильная, чтобы не страдать, а действовать. А что делать, понятно. Уехать из Греции. Немедленно. Прежде, чем придет Филип и станет убеждать ее отказаться от Дэймона. Встречи с ним, с человеком, который предал ее чувства, она не вынесет.

— Лучшее лекарство после беседы с Джейсоном — стаканчик вина, — услышала Джинни голос Лидии и нехотя обернулась.

— Боюсь, тут не поможет и целая бутылка. Понимаешь, Лидия, я должна уехать. Сегодня же, — добавила она, чувствуя, как болезненно отозвалось это слово в ее сердце.

— Как — сегодня?

— Да, обязательно сегодня.

Лидия испуганно моргнула.

— Но ты не можешь… Джинни, пожалуйста, подожди хоть несколько дней. Пока тебя не было, звонил Стюард, он приглашает нас с тобой на обед.

Джинни грустно посмотрела на Лидию, прекрасно понимая ее. Лидия очень хотела встретиться со Стюардом, но понимала, что не сможет в одиночку противостоять Филипу, для этого ей необходима Джинни.

Джинни опустила глаза. Она не собиралась объяснять Лидии, как той следует поступить в случае со Стюардом, что и как сказать Филипу… Но Лидия не должна изображать убитую горем вдову. Она имеет право знать, что представлял собой ее муженек.

— Лидия…

И замолчала, подбирая нужные слова.

— Что?

Джинни не смогла придумать, как смягчить свое сообщение, и решила сказать напрямик.

— Лидия, отец Дэймона не Филип, а Креон. Но я понятия не имела, что он женат.

— Вот оно что, — протянула Лидия. — А я все гадала, зачем Филип привез тебя сюда и какое Джейсону вообще дело до этого.

— Ты не очень-то удивлена, — заметила Джинни.

Лидия пожала плечами:

— Кто такой Креон, я поняла еще во время нашего медового месяца. — Потом помолчала и добавила: — Только ты не похожа на других его женщин.

Джинни почувствовала, что ситуация ускользает из-под контроля.

— Нет?

Лидия покачала головой:

— Ты слишком независимая. Креону нравились красивые, но малоопытные женщины.

Потому что, будь они поопытней, они бы быстро раскусили его, подумала Джинни. Еще она подумала, не сказать ли Лидии, что настоящая мать Дэймона — Бесс, но решила, что, пожалуй, не надо. Пусть Бесс сама решает, сообщить семье Креона правду или нет.

— А почему ты не поговорила с Филипом о своем муже? — с любопытством спросила Джинни.

Лидия вздохнула:

— А что толку? Развестись с ним я не могла, я потеряла бы дочерей. А если бы Филип и сказал что-нибудь Креону, это ничего бы не изменило.

— Наверное, нет, — согласилась Джинни. Креон был слишком избалован Джейсоном. На других людей он смотрел лишь как на средство для получения удовольствий. Ее задача — избавить Дэймона от любого влияния Джейсона.

Глава девятая

— Если вы хотите, то можете пройти в самолет сейчас, пока пассажиров еще мало, и устроить ребенка. — Стюардесса блеснула яркой профессиональной улыбкой.

Нет, Джинни вовсе не хотелось идти в самолет, она не хотела улетать от Филипа. Да же теперь, зная, что его чувства были сплошным притворством, она все еще любила его. Любила и хотела быть рядом с ним.

— Что-то не в порядке? — наклонилась к ней стюардесса.

— Нет, благодарю вас, — с трудом выдавила Джинни, поднялась на ноги и последовала за стюардессой в самолет. Ей нужно уехать сейчас, до того, как Джейсон попытается отобрать Дэймона через суд. В Америке все будет проще: ни один американский суд не позволит отобрать ребенка у матери. Но здесь, в Греции… Она не хотела рисковать. Бесс не выдержит даже временной разлуки с Дэймоном.

А Филип? Что Филип? В общем-то, Джинни не могла по-настоящему винить его в том, что случилось. Он не заманивал ее в постель. Необходимости не было. Она сама жаждала его любви. А теперь… Теперь он найдет себе тихую, безответную женщину, такую, как Лидия, и женится на ней. Да и искать особенно не придется, женщин у него более чем достаточно, любая с радостью бросится в его объятия. Но счастлив он не будет, потому что с такой женщиной ему скоро станет скучно, и он все равно начнет вспоминать…

Стоп! Ни к чему хорошему эти мысли не приведут. И Джинни решила думать о чем-нибудь другом. Она наконец устроила Дэймона, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

Когда она вернется домой, ей будет легче. Там ничто не будет напоминать о Филипе. Уже через неделю она станет смеяться над сегодняшними своими страданиями.

Филип вошел в свои апартаменты. Быстро заглянул в гостиную — пусто, прошел на балкон. Джинни должна быть дома. Он хотел видеть ее, хотел обнять крепко-крепко. В течение всего этого утомительного дня его согревала одна мысль — дома его ждет Джинни. Он обнимет ее, станет целовать и забудет все свои неприятности. И еще он хотел поговорить с ней, рассказать о тех непроходимых дураках, с которыми он вынужден иметь дело.

К огромному своему разочарованию, на балконе он увидел только Лидию, она кормила Джесмин.

— Где Джинни? — нетерпеливо спросил он.

Лидия испуганно моргнула, посмотрела на него, не зная, что сказать. Что бы там ни говорила Джинни, вряд ли Филип обрадуется ее отъезду. Хотя Дэймон и не его ребенок, но она видела, как Филип держал мальчика на руках; тут не могло быть никакой ошибки, совершенно очевидно, что он любит малыша. А Джинни… Лидия вздохнула. Никогда ни один мужчина не смотрел на нее так… Ни один — даже Стюард…

Лучше всего, решила она, выдавать новости порциями.