Уилок, казалось, был заинтересован.

— Куда же эти деньги деваются? — спросил он.

— Мало ли куда. Просаживаются в карты, например. Сборщики — чудной народ. Если вы хорошо к ним относитесь, они, иной раз, в случае выигрыша, выплачивают вам сразу весь долг до последнего цента.

Лео видел, что Уилок догадывается о его попытках преувеличить убытки и хочет прижать его к стенке.

— Это то же, что для банка невозвращенные ссуды, — объяснил он. — Если банку возвращают все взятые у него ссуды, значит, он не ссужает столько, сколько мог бы ссудить. Чересчур жмется, слишком многим отказывает и, по существу, теряет на том, что у него нет невозвращенных ссуд. Во всяком случае, я так смотрю на недостачи. Если у меня нет известного процента потерь, значит, я плохо веду дело. Значит, слишком много моих сборщиков сдают билеты конкурентам.

Уилок постучал карандашом по блокноту.

— На невозвращенные ссуды банк обычно ассигнует не больше двух процентов, — сказал он. У Лео выходило свыше восемнадцати.

— А у нас это так делается, — выкрикнул Лео. — Я никогда не высчитывал все досконально. Как мне казалось нужным, так я и поступал.

Уилок продолжал припирать его к стенке, но вдруг раздался звонок. Уилок отложил блокнот и посмотрел на часы. Слуга быстро и беззвучно вышел из кухни, пересек гостиную и скрылся в передней. Уилок беспокойно заерзал и поднялся с дивана.

— Извините, — проговорил он и вышел вслед за слугой. Джо тоже встал. Он подмигнул Лео: — Молодец, — сказал он.

Лео отвернулся.

— Я думаю, что сегодня ты уже проторил дорожку к твоему первому миллиону.

— Рад буду, если на мне останется хоть рубашка.

— Золотая рубашка, уж поверь мне; с бриллиантовыми запонками.

Джо тоже вышел в переднюю, и Лео, оставшись один, подошел к окну. Далеко внизу лежала улица. Пустынное, мертвое безмолвие подымалось от нее и словно повисало в воздухе.

«Должно быть, полночь», — подумал Лео и вынул часы. Было восемнадцать минут двенадцатого. Он спрятал часы в карман и снова стал глядеть на пустынную тишину, окружавшую высокие, мертвенные стены, которые возвели для себя богачи. «Куча денег здесь, — думал Лео, — куда ни глянь, миллионеры спят». Он с любопытством смотрел прямо перед собой, потом поворачивал голову вправо, потом влево. И повсюду он видел только мрак, каменные стены и безлюдную тишину. «Прямо, как в могиле», — подумал Лео.

Из передней доносился гул голосов; Лео решил, что, должно быть, приехал Тэккер. Потом он услышал женский смех и тогда решил, что это не Тэккер. У подъезда стоял автомобиль Джо, а за ним еще одна длинная черная машина. Человек в фетровой шляпе болтал с швейцаром, облокотившись о переднее крыло. Он прикрывал рукой рот, словно ковырял в зубах, и время от времени поворачивал голову и сплевывал в сторону изгороди. Лео рассеянно глядел на две маленькие фигурки, на два дорогих автомобиля и на мертвый покой, купленный богачами, чтобы оградить свои жилища.

Голова у Лео трещала от цифр. Он лгал упорно, весь вечер. И чувствовал, что не сможет продержаться так до конца. Когда Уилок привязался к нему по поводу недостач, Лео понял, что тот видит его насквозь. Он вдруг забыл, какую сумму назвал Уилоку вместо 31000 долларов — 2300 или 2700? Панический страх охватил его, он отвернулся от окна и увидел, что в комнату входит, как ему показалось, целая толпа людей.

Это все-таки был Тэккер. С ним была его жена и Макгинес, — с незапамятных времен состоявший телохранителем Тэккера. Вместе с Уилоком и Джо в самом деле получилась целая компания.

Миссис Тэккер была пышная, но грациозная блондинка. Она ступала легко, чуть заметно плавно покачиваясь на ходу. У нее был низкий лоб, голубые глаза и нежный румянец. В ее облике было что-то уютное. Она любила яркие цвета, и сейчас на ней был зеленый с белым туалет, коричневые чулки и туфли, на шее — нитка янтаря. Она была почти одного роста с мужем, но гладко причесывала волосы и носила низкие каблуки, чтобы казаться ниже его. Она считала, что мужчина должен быть выше женщины. На безымянном пальце левой руки под обручальным кольцом сверкал крупный бриллиант. Тэккер купил ей это кольцо два года назад в день пятнадцатилетия их свадьбы, но она потребовала, чтобы ей распилили обручальное кольцо на пальце и надела бриллиантовое вниз. Она хотела, чтобы все думали, что это кольцо Тэккер подарил ей при помолвке.

Макгинес был хилый мужчина с восковым лицом. У него были совсем седые волосы, серые глаза навыкате и пустой взгляд. Он увязался за Тэккером, когда тот еще только шел в гору, и с тех пор не отставал уже от него ни на шаг, словно пес, нашедший себе хозяина.

Прошлое не оставило следов на лице Тэккера. У него была плотная, коренастая фигура и насупленный вид. Ему уже перевалило за сорок, лицо было круглое, с темно-серыми глазами, тонким носом и маленьким пухлым ртом. Его густые с проседью волосы придавали ему солидность. В нем чувствовалась некоторая застенчивость, что становилось особенно заметно, когда он смеялся. Смеялся он жеманно, слегка откидывая голову и складывая губы кружочком.

Уилок представил ему Лео, и Тэккер ступил вперед и протянул руку.

— Мы уже давно знаем друг друга, хотя и не встречались, не так ли? — сказал он.

Лео передернул плечами и едва пожал Тэккеру руку. Он побледнел и дышал тяжело и сердито, широко раздувая ноздри.

Тэккер вытянул шею. Волнение Лео задело его.

— Чего вы испугались? Разве я такой уж страшный?

Насмешливая улыбка скользнула по лицу Лео, но глаза смотрели испуганно.

— Я вас не боюсь, — сказал он и обернулся к остальным; потом снова взглянул на Тэккера. — Я просто не предполагал, что мои похороны превратятся в званый вечер.

— Вот что, друг мой. — Голос Тэккера звучал резко и угрожающе. — Мне кажется, вы что-то не то говорите.

— Шиворот-навыворот! — Это крикнул Уилок. Он выступил вперед, обнял Лео за плечи и рассмеялся. — Боюсь, — проговорил он, — что этот званый вечер выйдет не веселее похорон. Давайте лучше выпьем! — Он сжал плечи Лео, и тот почувствовал, как волна страха, поднявшаяся в нем, постепенно спадает.

Пока Уилок и Макгинес наполняли стаканы, миссис Тэккер заговорила. Она тоже поняла, что Лео боится ее мужа.

— Мы были в кино сегодня, — сказала она. — Но мистер Макгинес не очень-то веселился там. — Она бросила на Макгинеса нежный взгляд. — Бедняжка Микки-Мак — его ноги не давали ему покоя.

— Чересчур новые ботинки. — Макгинес согнул ноги в лодыжках, так что ботинки стали ребром. — Ноги пекут. — Миссис Тэккер улыбнулась Лео, окинула взглядом остальных и снова улыбнулась Лео.

— Мистер Макгинес хотел снять ботинки, — сказала она. — Но Бен не давал бедному Маку их скинуть; он все время менял места, — ему хотелось пробраться поближе к экрану.

— Не только потому, — проворчал Макгинес. — Это его ботинки, я их разнашиваю для него.

Тут Эдну Тэккер точно прорвало. Она смеялась долго и почти истерически, и под конец сквозь взрывы смеха начали проскакивать слова:

— Бек! — вскрикивала она, заливаясь хохотом. — Бен, Бен, Бен! — Она судорожно всхлипывала. — Мой Бен совсем сошел с ума! — она давилась от смеха. — Не хотел хоть на часок… — она порывисто глотала воздух, словно задыхалась, — …дать ногам бедного Мака отдых. — В изнеможении она приложила руку к груди, как бы пытаясь преодолеть смех, и тут же неудержимо расхохоталась снова. — Не могу, — проговорила она беспомощно и опять принялась хохотать, и выбившиеся из прически пряди белокурых волос плясали вокруг ее разгоряченного розового лица.

Мужчины смотрели на нее, потом взглянули друг на друга. Они тоже начали посмеиваться. Даже Лео улыбался. Как только миссис Тэккер это заметила, она быстро овладела собой.

— Право, жалко, что вы не видели этого, мистер Минч, — сказала она.

У нее был мягкий голос, он уютно обволакивал собеседников. Если она этого хотела, он звучал до того вкрадчиво, что, казалось, заползал к вам в уши, и сейчас, когда она смотрела на Лео, ее голос звучал именно так, и Лео чувствовал, как в нем точно что-то раскрывается ей навстречу.