Глава 36
Глава 36
— Ты, Суриэль Светлая княгиня Окавита, согласна взять мужем Йонаса-Гаролда Дорант Пресветлого князя Ривольского? — громкий вопрос старицы, равнодушно глядящей поверх моего лба, заставил очнуться от грез.
— Согласна, — торопливо пробормотала под пристальным напряженным взглядом Гаролда, выразившего свое согласие на брак раньше и, казалось, ожидающего от меня какой-то неприятной выходки или неожиданности.
Я ответила ему удивленным взглядом, вспоминая жаркую ночь накануне, в корне изменившую взгляд на интимную строну супружеских отношений, заставив утихнуть некоторые сомнения. И в своем «согласна» не кривила душой, искренне веря, что беру в мужья желанного мужчину.
— Отныне ты будешь звать ее своей женой, а она тебя своим мужем пока смерть не разлучит вас, — выла нараспев Верховная жрица храма Светлой Богини, где происходило основное торжество обручения. — Опустите соединенные ладони на алтарь, дабы сама Богиня дала свое благословение на ваш союз.
Мелко вздрагивающие от волнения, затянутые тонким серебристым шелком пальцы нежно сжала лапища Гаролда. Он, не раздумывая, сунул наши руки в горящее на алтаре синеватое пламя. Я ахнула и дернула кисть, спасая свою конечность. Гаролд предвидя такую реакцию, предусмотрительно сжал пальцы сильнее.
Ох, не зря я переживала. Пламя облизало тонкую кожу жгучим язычком, заставив зашипеть от боли. Тонкий шелк платья и богатая вышивка обшлага рукава камзола не пострадали, но оголенное запястье начало темнеть, покрываясь черным узором брачных рун.
— Богиня приняла ваш союз, — счастливо выдохнув, провозгласила жрица и оправила белую хламиду на дородном теле. Храм огласился радостными криками присутствующих. Им вторил довольный гул тех, кому не хватило места внутри храма. — Чествуйте новых правителей Окавиты и Риволы Пресветлых князя и княгиню Дорант.
В настежь распахнутые широкие двери храма ворвался согласный рев сотни глоток, взорвавший воздух, в котором закружились лепестки алых калеаров, традиционных свадебных цветов. Из толпы взлетели ввысь десятки отпущенных крошечных бирюзовых омнусов, птичек символизирующих семейное благополучие, которых дарят всем молодоженам Окавиты на счастье.
Любуясь на невероятное зрелище, почувствовала, как напряглись пальцы муженька, впиваясь в кожу. К нам приближался князь Бодирод, едва удерживая в руках старинную регалию моих предков, серебряный щит с изображением цветка окавиты, растущего только в Небесных Чертогах, по преданию полученный первым князем от самой Светлой Богини. Этот достославный муж, узрев перед собой Светлую Богиню, не посмел принять нечистой рукой смертного великий дар, и богиня оставила цветок на его доблестном щите, оббитом серебром. И с тех пор цветок цветет (его лепестки едва заметно шевелятся) на щите, на спинах или груди всех потомков первого князя Окавиты. Так повелось, что клятвы верности своему народу Пресветлые князь и княгиня дают, касаясь одесной серебряной поверхности щита.
Бодирод остановился напротив нас и молча кивнул Гаролду, предлагая ему начать. Я удивленно смотрела на мужа. Еще крохой, слова этой клятвы меня заставлял учить Проспер, переложив на мотив песенки. Откуда их знал Гаролд для меня осталось загадкой. Но после финального слова «клянусь», под общий восхищенный вдох толпы, на щите сам собой появился платиновый венец, богато украшенный россыпью черных и желтых бриллиантов, складывающихся в узор цветка оаквиты. Так Богиня благословляла муженька на княжение. Гаролд, польщенно ухмыльнувшись, надел венец, стянув им роскошные темные кудри. Мой венец, который не замедлил появиться следом, выглядел гораздо скромнее княжеского. Тонкий золотой обруч украшала единственная капелька прозрачного камня. Насмешливо хмыкнув, Гаролд помог закрепить знак власти на моих волосах, метнув в сторону родича подозрительный взгляд. Бодирод слишком поспешно отвел глаза и с поклоном отступил в сторону, уступая нам дорогу. Наша пара вышла на яркий свет, остановившись на естественном возвышении, служившим основанием храму. Внизу, на площади шевелилось людское море, ревущее в сотни глоток нам осанны и поздравления. Гаролд поднял правую руку с брачной меткой, приветствуя свой новый народ. Воздух вновь зарябил от лепестков и порхающих птичек. Я покосилась на мужа. Мелькнула странная мысль, что этот красивый мужчина теперь мой, что у нас может получиться вернуть друг другу то, что забрала жестокая судьба — тепло и заботу настоящей семьи. От этой мысли невольная улыбка тронула губы. От избытка эмоций сжала руку Гаролда и растаяла, почувствовав ответное пожатие. С пустившей в душе ростки надеждой на возможное счастье, замирая сердцем, исподволь любовалась супругом, неожиданно для себя решив, что нашего первенца назовем Эрлендом. Горделивому профилю князя, со снисходительной улыбкой взирающему на празднество шел и шитый золотом, украшенный рубинами и сапфирами камзол, и неизменный клинок в драгоценных ножнах у пояса, и бриллиантовый венец, сияющий тысячу искрами. Рассматривая величественно прекрасного сияющего силой мужчину, ясно осознала, что Окавита получила настоящего правителя. Дурашливый Гаролд из придорожной таверны остался в прошлом. Этот молодой мужчина, получивший мою землю и власть над моим народом, не отдаст ни того, ни другого без боя. Похоже, Бодирод сильно просчитался на его счет.
Из толпы стали выходить богатые горожане и члены Городского Совета с поздравлениями и пожеланиями молодому князю и княгине. Началась церемония приветствия. Оглянувшись, поискала глазами родича и резко пошатнулась.
В голову ударила волна ненависти, тисками стянула лоб, отдавшись болью в висках. Сдерживая стон, прикрыв глаза и тяжело дыша, переживала ментальный удар. Внутри слышался голос, приказывающий достать из ножен меч и зарубить Гаролда. Пальцы правой руки дрогнули, но я усилием воли их удержала. Бодирод начал свою игру. Первый удар я выдержала, второй переживу еще легче. Сил у Бодирода немного, слишком разбавлена кровь предка, и он все их вложил в первый удар. Боль понемногу отступала, виски перестало ломить. Пальцы Гаролда нервно сжали рукоять меча. Взглянув на мужа, увидела, как он, забыв о церемонии приветствия и поздравляющих, испепеляет взглядом мрачного Бодирода, медленно обнажающего свой клинок. Я едва успела моргнуть, как родич уже стоял рядом с муженьком, упирая конец клинка ему в грудь.