— Ты хочешь меня объездить, обхватить мой член своей сладкой киской, м?

— Черт возьми, да, — Лилли немного отклонилась назад, ее ладони легли на его бедра. Затем Исаак просто обхватил своими сильными руками ее бедра, останавливая девушку. Господи Иисусе, её мышцы так красиво сокращались под нежной кожей, когда он опустил ее на свой член, позволяя ей трахать его так жестко, как он делал ранее сам. Ее голова откинулась назад, темный шелковистый хвост коснулся его ног. Каким-то образом он осознал это, когда почувствовал легкое щекочущее движение на своих ногах. И Боже милостивый, он был уверен, что это практически заставит его кончить. Но он не мог допустить этого, потому что он пообещал ей второй оргазм.

Исаак присел и схватил ее руки, прижимая тело девушки к своей груди. Смотря пристально в его глаза, она замерла, тяжело дыша, ее дыхание срывалось с губ вместе с крошечными стонами, на протяжении пары мгновений они просто сидели, крепко переплетясь руками и ногами, покрытые потом и затаившие дыхание, сверля друг друга взглядом.

В этом взгляде Исаак ощутил что, что-то изменилось между ними; он почувствовал, как вверх по позвоночнику прокатилась нервная дрожь. Он даже не мог предположить, чтобы это могло значить. Но мужчина молниеносно схватил ее за хвостик, не давая ей опомниться, и приблизил ее рот к своему, втягивая верхнюю губу, попробовал на вкус бисеринки пота над верхней губой и затем глубоко проник в ее рот языком. Но Исаак старались делать это как можно нежнее. Лилли ответила ему на поцелуй, глубоко целуя в ответ, ее руки устремились к его влажным, пребывающим в беспорядке волосам, захватывая длинные пряди в свои руки и притягивая его как можно ближе к себе. В следующее мгновение она отстранилась от него с тихим вскриком, ее глаза распахнулись, и она вперилась в него взгляд, словно поглощая каждую его черточку. Ее брови нахмурились. Она тоже ощутила это, он точно знал.

Что-то опасное.

Затем, будто её настиг удар хлыста, девушка со всей силы дернула его за волосы.

— Я думала, ты собираешься сделать так, чтобы я кричала. Вроде бы у нас уговор?

Она приникла вновь к его губам, проскальзывая языком в рот, прикусывая жестко его нижнюю губу. Во рту у Лилли чувствовался металлический привкус крови.

— Бл*ть! Кровожадная сучка! — он резко перевернул ее на спину, подминая ее тело под себя. Затем схватил девушку за заднюю сторону щиколоток и развел ее ноги как можно шире в стороны, когда с силой загнал свой член глубоко внутрь нее, увеличивая темп с каждым следующим толчком члена. Если и этого ей было недостаточно, то, значит, она была ему не по зубам.

— О, Бл***тьь!! Да! Черт возьми, жестче! Да! Да!

Жестче? Иисус Христос. Исаак старался дать ей то, чего она так хотела. И затем, спасибо благословенному младенцу Иисусу, она закричала изо всех сил, на пределе своих легких, ее ноготки до боли вонзились в его кожу предплечий. Она была такой тугой, чертовски тугой вокруг его члена, и спустя какое-то время он, наконец, позволил себе издать громкий, протяжный, наполненный невероятным облегчением, стон, который вырвался из его груди, затем устремился вверх по глотке, прокатился по языку и вышел через стиснутые зубы, словно этот крик вырвался из каждой его клетки. Исаак кончал чертову гребаную вечность.

Когда, наконец, спазмы, что прокатывались по его телу, отступили, он рухнул на Лилли, между ее ног, тем самым, вжимая ее в матрас своим массивным телом. Он все еще находился внутри нее. Исаак был несказанно рад услышать ее хриплое, затрудненное дыхание, такое же, как у него самого. По крайней мере, он ее вымотал. Девушка лежала расколовшая на осколки, потерявшая дар речи и парализованная, окруженная его теплом.

Она рассмеялась.

— Ладно, бл*ть, это было просто потрясающе. Больше не буду в тебе сомневаться.

— Лучше бы тебе этого не делать, — он поцеловал её в щеку. Издавая усталый вздох, он задумался о том, сколько потратил сил, потому как прошлую ночь не спал, и скорее всего у него не появиться возможности вздремнуть и восстановить силы до позднего вечера. Наконец, он вышел из нее и лег рядом. При нормальных обстоятельствах он бы уже поднялся и начал одеваться. Когда он трахался, то делал это преимущественно в своем в клубе или же дома у сучки, которую трахал, и ни за что на свете он не лежал рядом с ними после того, как покидал их тела. Ласки после секса, нежные объятия — именно с этого начинались все гребаные проблемы. Исааку нравилось быть свободным, хозяином своей судьбы и своих мыслей. Но сейчас он нахмурился и списал все на то, что просто не мог сдвинуться с места от накрывшей его с головой усталости. Мужчина продолжал лежать в ее кровати.

Плюс ко всему, он еще не закончил с ней. Еще нет.

Лилли перекатилась на бок и взяла свой телефон с прикроватной тумбы

— 9:30. Во сколько Мари прекращает подавать завтраки? Потому что ты мне задолжал яйца и вафли, — она положила телефон на тумбочку и вновь начала поворачиваться, когда рука Исаака остановила ее. Вместо того, чтобы позволить ей лечь на спину, он пододвинулся ближе к ней.

У нее на левом боку была татуировка в виде строчки с текстом, которая тянулась от бедра до груди. Текст был не на английском. И еще одна татуировка красовалась на ее лопатке. Это была черно-серая бабочка размером примерно с его кулак.

Он провел подушечкой большого пальца по татуировке, что была выбита на ее боку.

— Мари подает завтрак на протяжении всего дня. О чем тут говорится?

Лилли обернулась, пристально смотря на него через плечо, но ответила она не сразу. Помолчав, девушка проговорила:

— Это на итальянском: "L’amor che muove il sole e l’altre stelle", — слова, что она произнесла, красиво звучали. То, как она говорила, дало ему понять, что она свободно говорила по-итальянски.

— Красиво. Что они обозначают? — Исаак провел ладонью по изгибу ее бедра. Он словно не мог прекратить прикасаться к ней.

— «Любовь, что движет солнце и светила»[28], — он не смог прочитать выражение её лица, когда она говорила об этом.

Эта строчка показалась ему подозрительно знакомой, и он задумался на мгновение, пытаясь отыскать в свое голове нужное воспоминание.

— Это же Данте, так?

Она стремительно повернулась и улеглась на спину.

— Да, это последняя строчка из «Божественной комедии». Ты читал Данте? — выражение её лица не могло скрыть откровенного шока. Это потрясло и испугало её. Девушку не испугала драка, которая произошла прошлой ночью, ни револьвер у виска, не то, что он нашел её и выяснил её имя, даже не этот потрясающий трах. Но её ужаснул тот факт, что он знал Данте, — это ошеломило Лилли. Он ощутил укол обиды.

— Провинциалы тоже посещают школу, — проговорил он язвительно.

Теперь ее взгляд стал слегка скептическим.

— Вы что, проходили Данте в школе?

Нет, конечно, он не проходил его в школе.

— Ну, у нас в городе есть библиотека. А мне нравится читать. Всегда нравилось. Я же говорил тебе, что у нас не сильно много развлечений. Итак, почему строчка из «Божественной комедии» набита на твоем боку?

— Это была любимая книга моего отца, — вместо того, чтобы сказать что-то ещё, девушка поднялась с кровати. — Я голодна. Ты обещал мне завтрак. Пойду в душ.

— Не против компании? Потому что мне тоже нужно принять душ, — он поиграл бровями, игриво смотря на нее. — Всегда хорошо сохранять воду, тем более у нас в Сигнал Бенд, потому что мы тут зависим от скважин.

Она покачала головой.

— Всё нормально. Я быстро ополоснусь и оставлю тебе воду.

Девушка решительно прошла в ванную и притворила за собой дверь.

Исаак откинулся назад, его не покидало ощущение, что он словно сделал что-то не так, но еще больше его занимал вопрос, почему ему вообще было до этого дело. Но у него было предчувствие, что всё это — кусочки головоломки, которой была Лилли. Ему нужно было всё выяснить. На его члене все еще был раскатан презерватив, который теперь выглядел печально присобранным. Он стянул его и отправился искать место, куда бы его можно было выбросить. Все закончилось тем, что он выбросил его в ведро под раковиной.