Полковникаувели.

-- Там у нас решеткаеще осталась? -- осведомился Человечек. -- Молодых людей определите наверх, окошко зарешетите. Если будут кричать -- заткнуть!

Тени рассосались выполнять распоряжения. Человечек вошел в дом, взял радиотелефон, набрал номер:

-- Не разбудил? Ну-ну. Тут, понимаешь, обстановканесколькою усложняется. Нет, поканичего серьезного. И тем не менее -- переезд надо форсировать. Дапрямо хоть сейчас! Хорошо, хорошо, до утра. Но как можно раньше! Я даже заночую здесь сегодня. Пока, жду!

А по ночной Москве чесалатем временем с недозволенной скоростью "Волга"-универсал. Юркий "жигулек" старался от нее не отрываться, для чего водителю, старому нашему знакомцу Благородному Карасю, приходилось манипулировать рулем, педалями и рычагом с явно непривычною резвостью. Проносились мимо красные волдыри светофоров, летели вслед безнадежные милицейские свистки -- "жигулек" как приклеился к остекленному задку.

Водитель "Волги", понаблюдав заманеврами преследователя, покачал головою:

-- Движок у нас слабоват, командир. Пятую сотню тысяч крутит.

-- Даон все равно знает адрес. Какой смысл? -- прозвучал голос с заднего сиденья.

-- Ладно, -- сказал Командир. -- Сбавь.

Благородный Карась сбросил скорость в свою очередь и вытер со лбапот.

В мансарде, едваосвещенной чуть сереющим небом, нафоне которого неприятно вырисовывалась наскоро вделанная в окно решетка, понурились натахте Внучкаи Юноша.

Внучкавскочилавдруг, бросилась надверь, заколотиларуками, ногами:

-- А ну сейчас же выпустите нас отсюда! А-ну-сей-час-же!

Юношаподошел, обнял ее сзади:

-- Перестань. Видишь ведь -- бесполезно. Только удовольствие им доставляешь.

Внучкапобилась еще капельку и заплакалаот бессилияю

В том же едвасереющем утре возниклавозле "Волги"-универсалас потушенными огнями тень, произнеслав щель от приспущенного стекла:

-- Их там человек двенадцать самое маленькое.

-- Ну что, ребята? -- обернулся Командир. -- Может, вызовем подкрепление?

-- Брось, командир, -- прозвучал голос сзади. -- Двое наодного. Шпана -неужто не справимся? Мы ж профессионалы. Стыдно.

Командир задумался намгновение.

-- Ладно. Тогда -- пошли.

Бесшумно открылись автомобильные дверцы, вооруженные люди по-кошачьи выбрались наружу.

КогдаБлагородный Карась тоже попытался выкарабкаться из своей машины, Командир шепнул:

-- Вы остаетесь.

-- Но яю -- взялся возражать Карась.

-- Я сказал: остаешься! Натебя что -- браслеты надеть? -- шепотом прикрикнул Командир и, убедившись, что Карась смирился, поднял руку и растворился во мгле.

Остальные растворились следом, чтобы материализоваться уже возле домаПолковника.

Намгновенье сойдясь, они тут же и рассыпались, и вот однаиз теней пружинисто перемахнулазабор и навалилась нанесколько в этот сонный час осовевшего часового. Ему, однако, удалось хрипло выкрикнуть:

-- Менты!

Звякнуло выбиваемое стволом стекло, и навстречу тени, движущейся от реки, прозвучал выстрел. Тень вскрикнула, опала, но тут из-закустасправапротютюкалаочередь по дому, осыпалаеще несколько стекол.

-- Окружены, сдавайтесь! -- заорал Командир из-затамбурка, и тут же, отколотая пулями, запуржилавокруг его головы мелкая щепа.

Бугай с "калашниковым" ворвался в мансарду и, не обратив внимания наВнучку и Юношу, пристроился у оконца, направил ствол в решеточную прореху, выпустил одну очередь, другую.

Внучкавскочила, схватилась заподножную скамеечку в намерении оглушить Бугая.

-- Сядь! -- дернул ее заруку Юноша, и Бугай прореагировал, замахнулся прикладом, но тут же и упал, успев обрызгать молодых людей разлетевшимся мозгом.

Внучкарванулась к выходу, Юношасновапопытался ее удержать:

-- Стреляют же, дура! -- и между ними завязалась нешуточная борьба.

Человечек тем временем полз меж кустов вниз по участку, к сортиру, к реке, сжимая в руке "макарова".

Заметил впереди шевеление, выпалил несколько раз. Шевеление стихло. Человечек пополз дальше.

Переваливаясь через забор, отчетливо вырисовался нафоне посветлевшего неба.

И тогдатот, лежащий, подстреленный, выпустил пулю. Онапрошилазатылок и вылетелачерез глаз. Человечек конвульсивно дернул пару раз ногою, обмяк, но не упал: так и остался висеть назаборею

А в безопасном отдалении от дачи завороженно прислушивался к перестрелке Благородный Карась, до потасжимая ручку автомобильной канистры.

Парень из группы захвата, тот, что подавал реплики с заднего сиденья, подложил под металлическую дверь пристройки гранату и прянул заугол.

Дверь покачнулась и рухнулавнутрь, загремелапо ступеням. Раздался страшный женский вопль.

Парень осторожно высунулся в проем и получил очередь через грудь. Пули вырвали пять клочков наспине куртки. Перешагнув труп, стрелявший поднялся из подвалаю

Пальбамало-помалу началастихать. Внучкапересилила-таки Юношу и ринулась по лестнице вниз. И тут же осела, схватилась заногу.

Юношавыскочил напомощь:

-- Ранили?.. Пошлию пошли-пошли, потерпи немного, -- потащил ее назад, в мансарду; уложив напол, сорвал с себя рубаху, разодрал, стал заматывать ногу, рану, из которой толчками выплескивалась кровь, и едване потерял сознания от дурнотыю

В свои пятьдесят седой, как лунь, Профессор Дмитрий Никитович Тищенко стоял напрежнем месте. Перестрелкаумолклаокончательно. К "Волге" не вернулся никто. Рассвело. Освещенный косыми лучами встающего солнца, профессор двинулся к даче.

Вошел в калитку. Увидел трупы. Много трупов. И не сумел сдержать желудочный спазмю

Рвало профессорадолго, и тогдадаже, когдаи нечем-то стало, и это совершенно вымотало. Таким вымотанным и пошел он, пошатываясь, ломая оставшиеся розы, лавируя между мертвецами. Приблизился к разнесенному в щепы тамбурку.

Переступил через того, с пятью дырками наспине. Едване упал, поскользнувшись накрови. Заглянул вниз. Не желая выпускать из рук канистру, вынужден был встать начетвереньки, чтобы преодолеть лежащую наступенях бронированную дверь, и наткнулся нараздавленную ею Нелличку -- Чернокудрую Очаровательницу. Снованачались спазмы.

И все-таки Дмитрий Никитович до подваладобрался. Солнце располагалось так, что достигало светом самый вход в помещение. Профессор открыл канистру, плеснул нашкафы, напапки с бумагами, настеллажию Достал спички, вынул одну, готовясь чиркнуть. И услышал вдруг шевеление.

-- Здесь кто-то живой? -- спросил испуганно, шепотом. Спрятал спички, сделал несколько робких шагов в глубину.

Полковник лежал накушетке ничком, руки заспиною -- в наручниках, рот заклеен широкой полосою пластыря, и, повернув голову нащеку, смотрел назятя.

Несколько бесконечных мгновений шлаэтамолчаливая переглядкародственников. Не выдержав, Дмитрий Никитович двинулся к решетке, дернул дверцу, которая, естественно, не поддалась, застопоренная мощным импортным замком.

-- Конечно, как жею живой человекю -- бормотал. -- А, ч- черт! М-минуткую м-минуточкую

Снованачетвереньках, стараясь не впустить в поле зрения Чернокудрую, Профессор одолел дверь. Остановился, шаря растерянным взглядом вокруг, и то ли услышал, то ли почудился ему шум автомобиля. Рядом с трупом того, с пятью дырочками, валялся пистолет. Дмитрий Никитович, косясь в сторону дороги, поспешно достал носовой платок. Осторожно поднял пистолет с земли -- через ткань. Приладился. И сновапополз в подвал.

Изо всех сил воротя взгляд от Полковника, только направление удерживая боковым зрением, приблизился Профессор нанесколько шагов к решетке, заговорил:

-- Ради Бога, молчите, пожалуйста! Чем я вам помогу? Я все равно н-нею н-нею в состоянии. Замок, понимаете? Но спалить живогою Это уж слишком. Слишком, так ведь? Согласны? Вы только зланаменя не держитею Не держите зла!.. Все ж лучше, чем живьемю

И выпустил в Полковникавсе пули, что оставались в магазине.