- Это, значит, когда я умру, - без интереса, даже без вопроса сказал Старик.

"Ясно, просвечиваю насквозь, вон она и рыбка - вся на виду. И кто меня за язык тянул?.." - со слабым раскаянием подумал Егор. И вздохнул. Но пятиться было поздно.

- Да разве это правда, что вы скоро умрете... или скончаетесь?

- Что-нибудь из двух, - дружелюбно, хотя и слабо усмехнулся Старик. Еще вот не выбрал.

Егор повалился на спину в траву и стал, глядя на облака, представлять себе, как это бывает, когда умирают. Быстро зажмурился, замер, сказал себе "я умер", но ничего не вышло. Ему хотелось как-нибудь загладить разговор.

- Знаете что? - Егор снова сел по-турецки. - Если тогда мы еще не уедем с дачи... Можно, я вам на грудь надену и прицеплю ваши медали? Можно?

- Что ж, хорошо... - подумав, согласился Старик. - Пожалуйста... Спасибо. Договорились.

- Договорились. А то они все такие... - Егор брезгливо сморщил нос. Невнимательные!

Старик задумался или устал. Уперся, сгорбясь, в края лавочки, сощурился, рассеянно, чуть заметно улыбаясь - не тому, что было у него перед глазами: Егору, сидящему по-турецки, траве в пятнах солнца и тени, птицам, которые перепархивали и суетились в густой листве отцветшей сирени, - а самому себе, наверное, своим мыслям.

Егор встал и поплелся к дому. На полдороге оглянулся. Не то что Старика, а даже крыши баньки, приткнувшейся на задах участка, не было видно... Становилось скучновато.

За лицевым штакетным заборчиком немощеная улица спускалась под уклон к речке.

Промчался мотороллер, и следом за ним повис и долго стоял, медленно редея, прозрачный занавес белой пыли. Хмурая собака озабоченно пробежала, видно куда-то опаздывая. Две бабы с кошелками, непрерывно переговариваясь, прошли, поднимаясь на пригорок, - наверное, со станции, поезд пришел.

- Это дом Духанина?

Девочка стояла на улице у штакетного забора и читала фамилию над почтовым ящиком у калитки.

- Духанина, - сказал Егор, подходя поближе.

- Мама!.. Это тут! - окликнула девочка молодую женщину в клетчатой рубашке, клетчатой короткой курточке и короткой юбке, та шла по другой стороне, оглядывая дома и читая фамилии владельцев.

Она сейчас же подошла, поздоровалась с Егором.

- Духанин? А ты его сынок или внучек?

- Мы дачники.

- А-а... А его самого можно видеть?

- Его нет дома, он на работу ушел.

- Так я и думала, - сказала женщина. - Можно, мы тут его подождем?.. Он где работает?

- Где попало, в разных местах. Вы его не найдете, он же на бульдозере.

Егор открыл калитку, впустил их и запер опять на щеколду.

- А дома больше никого нет?.. - Она, конечно, хотела сказать "взрослых", но не сказала.

Егор это отметил и сказал:

- Я тут один в доме. Вы можете на террасе подождать.

Девочка сказала:

- Нет, лучше уж на воздухе, в тени посидим.

- Конечно, лучше. Там духотища, когда солнце.

Женщина сняла сумку, которая висела у нее на одном плече, села в тени дома на траву и одернула коротенькую юбку на коленях.

- Будем дышать воздухом, - сказала она, со вздохом откидываясь назад, и оперлась затылком о водосточную трубу.

Девочка стала прохаживаться взад-вперед по дорожке. Теперь Егор ее разглядел, и она ему понравилась. Поэтому он отвернулся и стал не обращать на нее внимания. Она тоже не обращала на него никакого внимания, проходя мимо него, внимательно рассматривала все, кроме него, и даже вроде сквозь него. Это наполнило горечью обиды его сердце. Ладно, я некрасивый, неинтересный, тогда, по крайней мере, буду грубияном, покажу, что нисколько не нуждаюсь. Сам не желаю с ней разговаривать. Даже презираю, и мне смешно, чтоб какая-то девчонка подумала, будто она мне интересна.

Он стал насвистывать сквозь зубы, как умел делать один очень противный мальчишка, стараясь, чтоб вышло как можно более похоже.

- Хороший у вас воздух! - неопределенно, куда-то в пространство говорила девочка.

Егор обернулся. Обращалась она, видимо, к нему. И он хрипло сказал очень странным тоном, каким-то промежуточным между заготовленным презрительным безразличием и обрадованным дружелюбием:

- Ничего... - И покраснел, с отвращением услышав свой голос. Вякнул эдакую тупость, точно трехлетний сопляк, который стоит, ковыряя в носу, и на все в ответ сипит: "Ничего"... Тьфу!

- Только скучно, наверное, одному сидеть.

Он чуть было не просипел опять "Ничего", да спохватился и вполне изысканно ответил:

- Я никогда не скучаю в одиночестве... Наоборот, тут люди кругом, только малоинтересные. Со Стариком беседуем.

Разговорились, и Егор к слову сказал, что Старик живет в бане.

- Неужели? Все время живет? И ему там не жарко? - смешливо осведомилась девочка. Она начинала казаться Егору совсем симпатичной.

Он кое-что неплохо рассказал про Старика, но вовсе ни к селу ни к городу - по обыкновению не удержавшись - приплел кое-что про Людмилу, да еще и вместе с "шифонэром", до которых девочке не было никакого дела.

- А может, твой Старик знает? Можно у него спросить, когда вернется хозяин?

- Да нет, откуда ему знать? - сказал Егор. - Хозяин просто его племянник. Откуда ему? Он вообще тут не в курсе дела.

- А как его зовут? - Мама девочки слушала их разговор.

- Старика?.. Вы знаете, я как-то даже не знаю. - Он с некоторым удивлением припомнил, что отлично как-то обходился, никогда не называя старика по имени. - Хозяина зовут Анатолий.

- Я спрашиваю фамилию.

- А-а, так вы же сами читали у калитки дощечку, это его фамилия, Старика. А Анатолия тоже Духанин фамилия. Одинаковые у них.

- Он сейчас в бане? - сказала девочка.

- Да нет, он просто живет в бане, пока лето!

- А ты знаешь, где это? - спросила женщина.

- Да здесь же! Вам показать? Вон там!

Женщина вскочила и отряхнула юбку.

Егор побежал рядом с ней, показывая дорогу, и только они обошли вокруг сирени, как им открылась банька.

Старик смотрел с удивлением, как незнакомая молодая женщина, оглядываясь по сторонам, быстро шагает по тропинке прямо к его баньке. Клетчатая курточка, коротенькая юбчонка - видно, как, попадая то в пятна солнца, то в полосы тени, бегло мелькают на ходу ее легкие, светлые ноги.

Старик поднял голову, а потом встал им навстречу.

Обогнав в последнюю минуту женщину, Егор выскочил вперед:

- Вот пришли, спрашивают хозяина, а никого дома нет!

- Добрый день, - таким же свежим и оживленным, как она сама, голосом, с извиняющейся улыбкой, проговорила женщина. - Дело в том, что мы разыскиваем... мы очень хотели бы повидать Духанина.

Старик стоял перед ней, безуспешно, пальцами одной левой руки, стараясь зацепить и стянуть вместе концы расстегнутого воротничка рубашки, не замечая, что там и пуговки-то нет. Попутно он наткнулся и почувствовал под рукой свою небритую щетину на подбородке и, бормоча какие-то извинения, стал пятиться, наткнулся на косяк и, быстро повернувшись, исчез в темпом проеме двери своей баньки.

Через минуту он появился снова. Теперь он накинул на плечи свой полувоенный плащ, придерживая изнутри его края, одной рукой на груди. Наверное, он считал, что в таком виде он выглядит поприличнее.

- Какой же именно вам Духанин?.. Вы спрашивали?

- Да, вот какой именно? - Женщина едва заметно, одними ладонями сделала беспомощное движение недоумения. - Я сама не знаю. В прошлом году мы ездили, в снегу увязли, чуть не заморозились, однако нашли... Но оказалось - ничего подобного. Не тот. А сколько вашему племяннику лет? Вы меня извините, я не от любопытства.

- Анатолию?.. Наверное, за тридцать или уже тридцать три, может. Вот так.

- О-о!.. - разочарованно протянула женщина. - А мы сидим, его ждем. Он тогда мальчишка был. На войне он, конечно, не мог быть. Ничего и слыхать не мог... А вам ничего не говорит такая фамилия - Гедда? Подумайте, припомните: Гедда?