- Уолтер знает наши координаты, вот в чем дело.

- Не очень точные. За сутки проползем сорок километров. Сообщим на станцию поправку, извинимся. А там кончится мгла, получим «добро», раз-два - и на месте. Решай.

- Ладно, - сказал Генри и хлопнул ладонью по колену.

Джой согласился мгновенно.

- Алэк перехватил идею у меня. Честное слово, я думал о том же.

- Ваше мнение, Перселл?

- Коль скоро есть приказ Уолтера…

- Понятно. Вы - против.

- Это же маленькая передвижка, капитан, - нетерпеливо вмешался Джой. - Всего-навсего разминка.

- Я понимаю. Но опасность…

Хопнер насупился. Чтобы разрядить обстановку, Старков примирительно сказал:

- Значит, трое «за» при одном воздержавшемся.

- О ля-ля! - обрадовался Джой. Сомнения не одолевали его.

Братья Хопнеры родились не для пассивной жизни. На полюсе они это блестяще доказали. В самый лютый мороз Хопнеры выходили прослушивать ледяной панцирь пустыни, делали далеко не безопасные вылазки к наиболее глубоким трещинам, бурили и взрывали лед, пока наконец не отыскали истину, имеющую большое значение для науки. Они подтвердили мнение о том, что Антарктида не архипелаг островов, не впадина, заполненная льдом, а погребенная под ледяным прессом целая горная страна, отдельные вершины которой почти пробиваются сквозь, более чем двухкилометровую ледяную оболочку.

Джой проворно оделся и стал ворошить вещи в поисках веревки, лестницы и фонарей.

- Иду первым, ребята, - сказал он как о решенном деле.

- Стоп! - Алексей схватил его за пояс. - На правах автора идеи…

- К мотору, Джой, - приказал Генри.

- А мне что делать? - спросил Перселл, одеваясь.

- В резерве, - ответил Генри насмешливо, он еще не простил Перселлу его нерешительность.

- Вы считаете меня не пригодным для серьезных работ? Ошибаетесь. Я только противник неоправданного риска, Хопнер. Я понимаю, вы торопитесь, но все же…

- Ладно, Перселл, смените Джоя.

- Алло, Генри! - вмешался Алексей. - Где нейлоновый канатик, черт побери!

Старший Хопнер отвернул кладь, бросил канатик, заглянул к Джою, который возился в кабине. У него не клеилось. Слишком долго стояла машина.

- Я иду. Генри! - Старков вытащил шест, опустил очки.

- Компас с тобой? Лыжи? Шлем? Аварийный запас? Радио?

- Все есть, проверено.

- Дальше чем на шестьдесят футов не отходи. Смена - ровно через час, сигнал - зеленый луч.

Наконец мотор завелся. Снегоход мелко дрожал. Джой включил дополнительный обогрев, в кузове стало теплее, стены кабины отпотели.

Джой легонько раскачивал снегоход.

- Алэк, возьми паяльную лампу. Перселл, вот вам работа. Помогите стронуть машину. Но прежде оденьтесь как следует, - скомандовал Генри.

Перселл выскочил наружу. Старков обжигал струей огня ледяной край. Гусеницы вдавились в снег и обросли коркой.

Мороз стягивал кожу на лице, ломило брови, лоб. Пар изо рта схватывался инеем у самых губ и с шелестом прорывал разреженный воздух.

Джой продолжал раскачивать снегоход. Четыре коротких и высоких гусеницы дергались, звенели и наконец стронулись с места.

Алексей пропустил капитана в помещение, влез валенками в жесткие крепления лыж и прошел к голове поезда. Неторопливо захлестнул легкий канатик за скобу, завязал другой конец на своем поясе и оттолкнулся от гудящего под капотом мотора. Оглянулся. За стеклом помахивал рукой Джой.

Растянув легкий и прочный канатик почти на всю длину, Алексей сказал в микрофон: «Давай газ!» - и дернул веревку.

В шлемофоне зашипело. Генри продувал микрофон. - Пожалуйста, не тяни нас, Алэк, грыжу получишь, - сказал он, - и чаще бей шестом, не ленись. Поехали!

Несколько минут Алексей шел молча. Шест со свирепым визгом втыкался в плотный снег через каждые три метра. Сзади глухо и мощно гудел мотор. В его голосе было что-то успокоительное, теплое, словно шла за Алексеем верная и могучая собака, которая всегда выручит. Несколько раз он оглядывался, смутно различал за чистым стеклом белозубую улыбку Джоя. И Старков улыбался, вспоминая игру в бинго и шахматные баталии в крошечном «клаб-руме» станции. Там Алексей учил Хопнера русским песням, Джой пел, уморительно коверкая слова.

В кабине снегохода разговаривали, но слов нельзя было разобрать. Старкову надоело молчать, он начал вполголоса напевать, так, чтобы это не мешало идти. В кабине умолкли, прислушались. Алексей смотрел под ноги, на шест, на бесконечную даль перед собой и ему вдруг стало казаться, что он движется по дну морскому все вниз и вниз. Оглянулся со страхом - не накатывается ли машина. И тут же понял: галлюцинация.

Тряхнув головой, запел громче, ободряя себя. Попробовал одну песню, другую. Ритм не подходил, сбивал с ноги. Поймал в памяти новую песню, под нее было удобно шагать. «Из-да-ле-ка дол-го те-чет ре-ка Вол-га…» Джой сказал в микрофон:

- Нечестно, Алэк. Ты скрывал хорошую песню.

- Только пришла на память. Научу. Мне от тишины этой как-то не по себе. Повторяй за мной: из-да-ле-ка долго…

- Ис-да-лье-ка доль-го… Так?

Больше Алексею не казалось, что он движется вниз, колдовство «белого провала» отступило. Скрипел, шелестел вокруг едкий мороз, громыхал позади мотор, и, как эхо, слегка перевирая слова, отзывался Джой: «А мнье уш три-сать льет…»

- Смена, - раздался голос Генри. - Стоп, Алэк!

Снегоход подкатил ближе, Алексей собрал в кольцо канатик, положил его на снег и воткнул рядом шест. Из дверей выпрыгнул Джой.

За руль сел командир, клацнул рычагами. Старков разделся и сразу погрузился в блаженное тепло. Напротив, подложив под спину тюфячок, удобно сидел Перселл. Возле него лежал разобранный пистолет. Капитан протирал части и складывал одну к другой.

- Интересная игра, - не удержался Алексей. - Нравится?

- Военный всегда с оружием, - сказал Перселл. - Тем более в таком месте, как шестой материк.

- Кстати, самое безопасное место на земле. Ни одного хищного зверя.

- Если не считать людей.

- Чепуха какая-то, - сказал Старков и отвернулся.

Вероятно, он уснул, потому что, когда открыл глаза, машина стояла, Джой сидел рядом с ним и раздевался, а Генри вполголоса разговаривал с капитаном.

- Это опасно. Вы понимаете?

- Вполне, - отвечал Перселл. - Но я настаиваю.

- Бывают трещины в двести метров глубиной…

- Оставьте, Хопнер, Я не мальчик.

- Ладно, одевайтесь, сейчас я вам покажу все, что надо, и можете топать, - с напускной строгостью оказал Генри.

Суетясь и весело посапывая, капитан нацепил на себя меховую парку, проверил шлем, опоясался и спрыгнул наружу.

- Экий волк! - вслед ему сказал Генри, но уже гораздо добродушнее. - В этой сухощавой дылде сидит все-таки настоящий человек.

Опять закачался и поплыл по снежным волнам тяжелый, могучий снегоход. Джой изредка переговаривался с Перселлом, его фигура нечетко маячила в двадцати метрах от машины.

У него, кажется, получалось. Первое знакомство с белой мглой пошло на пользу.

Алексей втиснулся третьим в кабину. Джой восседал на водительском кресле. Вокруг расстилалась все та же белая мгла.

Континент, полный опасностей, враждебный самой сущности человека. А ведь немалая частица тверди: около четырнадцати миллионов квадратных километров. США и Канада, вместе взятые. На гигантской площади замерли придавленные ледяным панцирем долины, ущелья, хребты…

Алексей представил себе эту землю где-то глубоко под ногами. Он вдруг, увидел ее так, будто ледяная крыша испарилась, исчезла. Фантастическая картина!

Громко, перекрывая стук мотора, сказал:

- В сумрачный день осени облака опускаются на землю моей родины и закрывают города, реки, моря, горы и равнины. Взлетишь за облака, и над тобой опять голубое небо, а под лайнером только однообразно белая, бесконечная пелена облаков. Точно такая же равнина, как вот эта. Под ней ведь тоже земля. И мы довольно высоко над землей. Километра два, наверное. А лед, по которому движемся, - это просто затвердевшие облака…