Пока шли на корму, Вершемет беспрерывно ругался, бросая недоверчивые взгляды на кока. А тот также возмущался и слащавым голоском успокаивал охотника.

- Где ты пропадал, новый боцман? - сердито встретил их Торба. - Я думал, что тебя там черт забрал.

Охотник возмущенно рассказал всем о том, что случилось с ним. Во время его рассказа Степа снова заметил, как переглянулись между собой подозрительные приятели.

Все трое решительно возражали против предположения Вершемета, что они заперли его в кладовой. Они старались доказать, что этим поступком возмущены не меньше других. Что это были лишь слова, Степа окончательно убедился, когда через несколько минут услышал, как Шор зашептал:

- Ты его рано выпустил… попадется в другой раз, подержим его там…

- Еще бы… пусть будет благодарен, чучело…

Кок хотел еще что-то сказать, но сразу умолк, увидев перед собой Степу. Размахнувшись, юнга ударил кочегара по лицу, а затем кинулся на кока и начал его лупцовать. На помощь коку поспешили Шор и Попов.

Степа кричал:

- Эти негодяи заперли дядю Юрия!

На корме завязалась общая потасовка. Вершемет, вступив в драку, так ударил кока, что тот полетел за борт; его приятели вцепились в Вершемета. Пришлось вмешаться

Павлюку: ухватив крепкими руками за шиворот одного, другого, он успокоил всех. Тем временем Лейтэ вытащил из холодной воды кока, визжавшего не своим голосом. На корму прибежал Кар, и все стихло, как перед бурей.

- Что за скандал?! - прогремел железный голос капитана.

Все оправдывались, а Степа доказывал, что трое негодяев заперли Вершемета.

- Довольно! - крикнул Кар. - Потом разберемся, а сейчас все за работу!

С исправленным рулем пароход медленно пробирался среди льдов. Погода стояла ясная, хотя и ветреная. Туман виден был лишь на востоке, у самого горизонта. Ветер дул с запада и гнал лед, а с ним и пароход к берегам Северной Земли. Кар взял курс в том же направлении. Его план предусматривал следующее: использовать все возможности, чтобы выйти изо льдов, опередить их, найти защищенное место вблизи берегов какого-нибудь острова и бросить якорь. Там ожидать удобного момента, когда льды позволят пойти обратно на запад.

Дни быстро укорачивались, и солнце едва поднималось над горизонтом. Изредка над пароходом пролетали чайки и кайры.

В этот день с «Лахтака» увидели необычайно белых, так называемых снежных чаек. Очевидно, они готовились лететь на юг. Присутствие птиц указывало на то, что земля должна быть где-то совсем близко. Действительно, в час дня Лейтэ первый заметил на востоке в тумане что-то похожее на берег. Через полчаса поднялся туман и в пяти-шести милях от парохода появился гористый берег, покрытый белыми полотнами снега и льда.

- Северная, Северная! - радостно крикнул гидролог. - Не будь я Запара, если это не она.

Все, кроме механика, машиниста и двух кочегаров, оставшихся в машинном отделении, вышли на палубу. Никто из них никогда не видел этой земли. Ведь только немногим пароходам удавалось подойти к ней. Кар, не выпуская из рук бинокля, осматривал берега и все заглядывал в карту, сверялся с компасом, поглядывал на солнце и, наконец, велел рулевому закончить курс.

- Где мы, Отто Рудольфович? - спросил гидролог.

- Если не ошибаюсь, перед входом в пролив Шокальского. Правда, я не совсем уверен в этой карте, а тех данных, что имеются в лоции, для меня очень мало.

- Как можно сомневаться в карте! - удивился Запара. - Ведь исследования Ушакова, Урванцева, гидрографов с ледоколов «Русанов», и «Таймыр»…

- Но, к сожалению, у меня лишь так называемая радиокарта, составленная еще перед теми плаваниями. Выходя в дальний путь, мы не собирались сюда и не захватили с собой карты этих островов.

Кар еще раз взглянул на свою карту, на компас и задумчиво проговорил:

- Ничего не понимаю. По карте выходит, что этот мысок должен лежать от нас прямо на север, а на самом доле, если это действительно он, пробираться к нему надо в направлении не столько на север, сколько на восток…

- Отто Рудольфович, это очень просто, - взмахнул руками гидролог, - на Северной Земле много магнитных аномалий. Чуть ли не в каждом уголке этих островов стрелка компаса показывает иное и всегда обманывает…

- Тьфу! - сплюнул с досадой Кар. - Я и забыл о возможности аномалий.

Степа, услышав разговор между гидрологом и штурманом, решил обратиться к Запаре с вопросом:

- А что это за радиокарта, да еще и обманчивая?

- Друзья мои, - ответил гидролог, подходя к группе моряков, - если хотите, я расскажу вам историю открытия и исследования этой земли, а также скажу и о радиокарте.

- Просим, просим! - крикнули присутствующие.

- Я немного об этом знаю, но и мне хочется послушать, - присоединился к группе Вершемет.

Запара протянул руку, показывая на берег, и начал свой рассказ:

- По ту сторону этой белой красавицы лежит одно из наименее исследованных морей, так называемое море братьев Лаптевых. Оно названо та-к по имени братьев Харитона и Дмитрия Лаптевых, исследовавших двести лет тому назад северный берег Сибири. В 1913 году в это море прошла экспедиция капитана Вильковицкого на ледоколах «Таймыр» и «Вайгач». Это была экспедиция гидрографическая, она имела главным своим заданием исправление старых и составление новых карт, необходимых для плавания в этих полярных морях. «Таймыр» и «Вайгач» пытались пройти вдоль берегов Сибири из Тихого океана в Атлантический. Это задача трудная, и до того времени такое путешествие удалось совершить лишь шведу Норденшильду, который шел на пароходе «Вега» из Атлантического океана в Тихий.

Подойдя к мысу Челюскина, ледоколы встретили тяжелые льды и повернули на север, надеясь найти там, подальше от берега, свободный проход.

Неожиданно моряки увидели неизвестную землю. Она тянулась на север. Два дня шли пароходы вдоль берега и, наконец, повернули назад. Назвали эту землю именем царя Николая II, хотя никаких прав на это царь не имел.

- Тоже великий мореплаватель! - усмехнулся Лейтэ.

- В следующее лето, - продолжал Запара, - снова те же ледоколы подходили к этой земле, но ничего нового не открыли. Не удалось тогда увидеть ни северной оконечности этой земли, ни ее западного берега, который теперь перед нами.

После этого исследователи не один раз пытались подойти к ней со всех сторон. Но попытки их были безуспешны.

Не удалось это и знаменитому полярнику Роальду Амундсену.

В 1930 году советский полярник, исследователь Ушаков, согласился остаться на этой земле и изучить ее, если пароход доставит его туда. Ледокольному пароходу «Седову» удалось подойти сквозь льды к маленькому островку Домашнему, лежащему на запад от этой земли. Остров этот, длиной в полтора и шириной в одну треть километра, представляет из себя голую скалу. На этом островке ничто не растет. Там нет даже пресной воды. На скалу эту и высадили Георгия

Ушакова с тремя его товарищами: геологом Урванцевым, радистом Ходовым и охотником Журавлевым.

Пробыли они там два года. Это были годы героической жизни. Радист Вася Ходов оставался один на целые месяцы в маленькой избушке на острове. Охотник Журавлев запрягал собак и выезжал охотиться на островах. Он заготовлял съестные припасы для людей и собак, добывал меха белого медведя и песца. А Ушаков и Урванцев отправлялись в далекие исследовательские путешествия. Пролив шириной в сорок километров отделял их островок от Северной Земли. Несмотря на штормовые ветры, снегопады, вьюгу, исследователи проезжали по сорокакилометровому ледяному мосту. Добравшись до Северной Земли, строили провиантские склады и отправлялись вдоль берегов этой земли. Они решили объехать вокруг нее, занести берега на карту и в нескольких местах пройти ее поперек.

Как-то весной, после двухмесячной поездки, Ушаков с Урванцевым возвращались на свой островок. Солнце стояло уже целые сутки над Северной Землей. Снег таял, и с гор сбегали ручейки. Лед на море почернел и трескался. Поверх льда стояли лужи талой воды. Изнуренные собаки еле тащили нарты. Эти преданные животные то попадали в глубокую воду, то резали пятки об острый лед и калечили ноги. Путешественники шили собакам на лапы мешочки, но через час-два эти мешочки, порванные в клочья, оставались за нартами. Шли по морскому льду. Но вот глубокая расщелина во льду совсем отрезала путешественников от берега. Воды па льду становилось все больше и больше, а темно-серое небо над горизонтом давало знать, что там, вдали, море вовсе очистилось ото льда. Товарищи попали в такое место, где вода доходила им до пояса. Нарты и собаки плыли по воде. С большими трудностями путешественники вышли на льдину, еще крепкую, на которой почти не было воды. Продержались на этой льдине целые сутки. К вечеру приморозило, и тогда им удалось выбраться на берег. Они торопились к своему острову, а дорога с каждым шагом становилась все труднее. Наконец, добрались-таки до острова Домашнего. Под конец уже не собаки их везли, а они тащили собак, уложив животных на нарты. Не скоро у собак зажили раны на ногах. Но путешественникам все же посчастливилось: па следующий день весь лед между островом и Северной Землей подтаял, изломался и превратился в рыхлую кашу.