- Луиза, дорогая моя, я в жизни не видел этого человека. Ты веришь, что он причастен к ограблению?
- Раньше, кажется, верила, хотя и с трудом. А теперь не верю.
- Другими словами - ты убедила себя поверить этому, так как знала, что его подозревают. А каким он тебе показался - честным?
- Очень честным.
- И как она уверена в нем! А ежели не он украл, - задумчиво проговорил мистер Грэдграйнд, - знает ли настоящий виновник, кого обвиняют? Где он? Кто он?
За последнее время много седины прибавилось в его волосах. Когда он опять подпер голову рукой, осунувшийся, постаревший, Луиза, посмотрев на него с тревогой и жалостью, быстро подошла к нему и села рядом. В это мгновение она случайно встретилась глазами с Сесси. Сесси вздрогнула и покраснела, а Луиза приложила палец к губам.
На другой день, когда Сесси вечером воротилась домой и сказала Луизе, что Стивена нет, она сказала это шепотом. И еще через день, когда она опять пришла домой с той же вестью и прибавила, что о Стивене нет ни слуху ни духу, она тоже сообщила это тихим, испуганным голосам. После того взгляда, которым они обменялись, ни та, ни другая не произносила его имени вслух, не упоминала о нем; и, даже когда мистер Грэдграйнд заговаривал об ограблении банка, они старались отвлечь его от этого предмета.
Истекли назначенные два дня, истекли три дня и три ночи, а Стивен не воротился и не подавал вести о себе. На четвертый день Рейчел, уверенная, что письмо ее не доставлено Стивену, пришла в банк и показала письмо с его адресом - небольшой рабочий поселок в стороне от проезжей дороги, в шестидесяти милях от Кокстауна. Туда послали гонцов, и весь город ожидал, что завтра Стивена привезут.
Все это время щенок усердно помогал мистеру Баундерби в его розысках, неотступно, словно тень, следуя за ним по пятам. Он страшно волновался, был словно в лихорадке, грыз ногти до крови, голос у него стал хриплый, грубый, губы запеклись и почернели. На вокзале, в ожидании поезда, который должен был привезти обвиняемого, щенок предлагал всем побиться об заклад, что тот сбежал до приезда посланных за ним людей и не явится.
Щенок оказался прав. Гонцы возвратились одни: письмо Рейчел было послано, письмо Рейчел было доставлено, Стивен Блекпул тотчас исчез из поселка, и с тех пор ни одна душа ничего о нем не знает. В Кокстауне спорили только об одном: верила ли Рейчел, когда писала ему, что он воротится, или, напротив, предупредила его об опасности, чтобы он успел сбежать. В этом пункте мнения разделились.
Шесть дней, семь дней, уже шла вторая неделя. 3лосчастный щенок расхрабрился и стал вести себя вызывающе. "Верно ли, что вор именно этот негодяй? О чем тут еще спрашивать! Если не он украл, то где же он, почему не возвращается?"
Где же он, почему не возвращается? В ночной тиши отзвук его собственных слов, который при свете дня разнесся бог весть как далеко, вернулся к нему и не оставлял его до самого утра.
ГЛАВА V
Кто-то нашелся
Прошли еще сутки, еще одни. Нет Стивена Блекпула. Где же он, почему не возвращается?
Каждый вечер Сесси навещала Рейчел в ее маленькой опрятной комнате. Целый день Рейчел работала, как вынужден работать трудовой люд, невзирая на все свои тревоги и горести. Дымовые змеи не заботились о том, кто пропал, а кто нашелся, кто оказался честным человеком, а кто - вором; страдающие тихим помешательством слоны, так же как и ревнители фактов, не изменяли заведенного порядка, что бы ни случилось. Прошли еще сутки, еще одни. Однообразие не нарушалось. Даже исчезновение Стивена Блекпула уже становилось привычным делом и не казалось большим дивом, нежели любая машина в Кокстауне.
- Уж теперь-то, - сказала Рейчел, - во всем городе небось и двадцати человек не осталось, кто еще верил бы, что бедняга ни в чем не виноват.
Она сказала это Сесси - они сидели вдвоем в комнате Рейчел при свете уличного фонаря на углу. Когда Сесси пришла, уже было темно, и она присела у окна, дожидаясь прихода Рейчел с работы; Рейчел застала ее там, и они остались сидеть у окна - их безрадостная беседа не нуждалась в более ярком свете.
- Ежели господь не послал бы мне вас, - продолжала Рейчел, - чтобы я могла хоть словом с вами перемолвиться, я бы, наверно, помешалась. Но с вами мне легче, все думаю - может, еще есть надежда; и вы, правда, верите, что хоть по видимости он виноват, а все-таки он выйдет чистым?
- Всем сердцем верю, - отвечала Сесси. - Не может быть, Рейчел, чтобы вы обманулись в нем, раз вы, несмотря ни на что, так твердо убеждены в его невиновности. Я верю в него не меньше, чем вы, хотя не знала его столько лет и не видела, как много ему пришлось испытать.
- А я, милая Сесси, - отвечала Рейчел, и голос ее задрожал, - все долгие годы видела, как он молча терпел, и знала, какая у него добрая и чистая душа, - и ежели я никогда больше о нем ничего не услышу и доживу до ста лет, я с последним вздохом скажу - богу ведомо мое сердце, - что я никогда, ни на одну минуту не теряла веры в Стивена Блекпула!
- Мы все, Рейчел, в Каменном Приюте, убеждены, что рано или поздно с него снимут подозрение.
- Вот когда я слышу от вас, милая, что вы все так думаете, - сказала Рейчел, - и вы сами, по доброте своей, приходите посидеть со мной и утешаете меня, и люди видят нас вместе, а ведь и я еще под подозрением, вот тогда я жалею, что наговорила молодой леди горьких слов. И все-таки...
- Но вы теперь верите ей, Рейчел?
- Теперь верю, когда через вас узнала ее получше. Но иногда меня мучает мысль...
Она сказала это так тихо, словно разговаривая сама с собой, что Сесси, сидевшая подле нее, едва расслышала ее слова.
- ...иногда меня мучает мысль, что кто-то содеял злое дело. Я не знаю, кто это может быть, не знаю, зачем и как это было сделано, но я боюсь, что кто-то сгубил Стивена. Я боюсь, что кто-то был бы изобличен, ежели Стивен воротился бы и доказал всем, что он чист, и чтобы этого не случилось, чтобы не дать ему воротиться, кто-то сгубил его.
- Какая страшная мысль, - бледнея, прошептала Сесси.
- Да, очень страшно думать, что, быть может, его убили.
Сесси содрогнулась и еще сильнее побледнела.
- Когда эта мысль привяжется ко мне, - продолжала Рейчел, - а это бывает даже на работе, - я стараюсь не думать, считаю до тысячи или без конца твержу стишки, какие запомнила с детства, но это плохо помогает, и тогда меня бросает в жар, и такая тоска за сердце хватает, что как бы я ни устала, мне хочется идти и идти, куда глаза глядят. Вот и сейчас мне надо походить перед сном. Я провожу вас домой.
- Он мог заболеть в дороге, - сказала Сесси, делая слабую попытку утешить Рейчел этим уже много раз отвергнутым проблеском надежды, - и задержаться в каком-нибудь городке на пути сюда.
- Но его нет нигде. Его повсюду искали и не нашли.
- Верно, - нехотя согласилась Сесси.
- Пешком он добрался бы в два дня. А на случай, что он натрет ноги и не сможет идти, я в письме послала ему денег на проезд, - думала, хватит ли у него своих-то?
- Будем надеяться, Рейчел, что завтрашний день будет счастливее. Идем выйдем на воздух!
Она ласковым движением накинула платок на блестящие черные волосы Рейчел, в точности так, как та всегда повязывалась им, и они вместе вышли. Вечер выдался теплый, и кое-где на перекрестках кучками стояли рабочие; но большинство сидело в этот час за ужином, и на улицах было малолюдно.
- Вы теперь спокойнее, Рейчел, и рука у вас не такая горячая.
- Мне всегда легче, как пройдусь немного да подышу воздухом. Вот когда этого нельзя, тогда я вся какая-то разбитая и в голове мутится.
- Но вы должны взять себя в руки, Рейчел, и не терять бодрости. В любую минуту Стивену может понадобиться ваша поддержка. Завтра суббота. Если завтра не будет никаких вестей от него, давайте в воскресенье с утра погуляем за городом, и вы наберетесь сил на всю будущую педелю. Пойдете?