– Свои? Это кто такие? Сявки Чингиза? Да манал я их с бугра! Подумаешь – поспрашивали чуток и заодно хлебальники им начистили. А как я должен реагировать на кладбищенские события? Опустить уши и сделать вид, что дую на манную кашу? Ни хрена подобного! Мы держим город, мы! И никакой там Чингиз и кто там еще с ним нам не указ.

– Все это верно. Но… – Балагула заколебался, не решаясь выложить всю правду до конца. – Но нам скоро забьют "стрелку"[13].

– Чингиз?

– Он.

– Мне нужно испугаться или как? – Базуль иронично хмыкнул.

– Федор Лукич, извините, но я не разделяю вашего оптимизма. Вся беда в том, что в противостояние вот-вот включатся и властные структуры. Если уже не включились. И тогда на нас спустят всех собак.

– Неужто все настолько серьезно? – Базуль немного успокоился и начал мыслить вполне здраво.

– Очень серьезно, – подтвердил Балагула. – Правда, я не думаю, что смерть Кирюхина и Опришко являются основной причиной будущего наезда на нас. Скорее всего, это удобный повод…

– Повод? О чем ты тут базаришь?

– Мы с Шатохой проанализировали донесения наших информаторов за последние полгода, и пришли к согласованному мнению, что начинается какое-то странное шевеление. Возможно, оно связано со следующим этапом большой приватизации, но скорее всего намечается очередной передел сфер влияния.

– Хочешь сказать, что в нашем городе есть силы, готовые накинуть нам петлю на шею и выбить стульчак?

Бред!

– Не знаю. Просто теряюсь… В городе, может, и нет, но что если на наши пастбища центр глазом накинул?

– Центр? – Базуль опешил. – Это… невозможно!

– Почему вы так думаете?

– Что они здесь забыли? У них там в столице золотое дно, а у нас – болото, где только хорошо поковырявшись можно найти крохотную жемчужину.

– Как известно, копейка рубль бережет. Много денег никогда не бывает. А если учесть грядущую выборную кампанию, то и вовсе становится понятным, почему у нас здесь вот-вот заштормит. Наш город и область могут дать много голосов тому или иному кандидату в депутаты. И за них борьба будет очень жесткой, если не сказать – жестокой. А в такой драке все средства хороши.

– И чем мы не угодили пока еще неизвестному противнику?

– Наверное, поставили не на ту лошадь. Ни наш кандидат в губернаторы, ни будущий депутат от подкармливаемой нами партии, похоже, совсем не устраивает некие весьма могущественные силы.

– Да положил я на них свой прибор! У нас хватит стволов, чтобы создать полнокомплектную дивизию.

Пусть только попробуют сюда сунуться.

– Федор Лукич, я снова плюю против ветра, однако просто обязан вам это сказать… для пользы общего дела… – Балагула замялся.

– Калякай… чего уж там, – поморщился, будто съел что-то очень кислое, Базуль.

– Если из центра последует команда "фас!", нас не спасут никакие стволы. Нам сейчас чем тише, тем лучше.

Большая часть денег уже легализована, налажены прочные контакты с зарубежьем, есть хорошие связи в верхах – как говорится, живи и радуйся. Кому сейчас нужны разборки? Что они нам принесли три года назад? Мы тогда потеряли миллионов пять "зеленью". Хорошо, что головы уберегли. А как могут закончиться новые баталии, никому не известно…

Базуль задумался. Он прекрасно понимал, что Балагула во многом прав. Но воровское ретивое настойчиво подталкивало "положенца", как это было уже не раз в его жизни, на чисто анархистские поступки. Ему до зуда в конечностях хотелось пустить кровь – большую кровь! – чтобы и в городе все было как в зоне.

Однако, жизнь за последние десять лет здорово изменилась. Как и мировоззрение старого вора " в законе".

Базулю уже вовсе не хотелось оставить этот прекрасный особняк и снова очутиться на утреннем разводе в какой-нибудь ИТК среди таежной глухомани. Оказывается, это просто здорово, когда можно отдыхать на Карибах, спускать деньги в казино Лас-Вегаса, лакомиться различными экзотическими фруктами, ездить в бронированном "мерседесе" с почти президентской охраной и запросто похлопывать по плечу высокопоставленных чиновников, этих гнид, белых воротничков, еще совсем недавно с брезгливым высокомерием посматривающих со своих высот на грешную землю, где за колючей проволокой копошились изгои рода человеческого.

И теперь, если Балагула не ошибается в своих выводах, все это можно потерять. Что делать, что делать!?

– Что ты предлагаешь? – спросил он глухо.

– Чтобы разрядить обстановку, нам необходимо найти снайпера, который так лихо отправил на тот свет Кирюхина и Опришко. Как можно скорее! Только тогда мы сможем оправдаться и выйти из кризиса, при этом не потеряв лицо.

– Но позже мы с этим Чингизом разберемся… – Базуль грязно выругался. – Я ему лично кишки на шею намотаю.

– Конечно. И притом без лишнего шума, – впервые за время разговора Балагула злобно ухмыльнулся. – Федор Лукич, я думаю нужно поговорить со Штымпом.

– Зачем? – при упоминании прозвища майора Клевахина вор "в законе" дернулся будто ему кто-то вонзил шило в ягодицы.

– Я уже говорил, что он в состоянии найти неизвестного стрелка; Штымп – настоящий профи. Но как скоро это случится – вот главный вопрос. Поэтому я предлагаю для ускорения поисков Штымпа простимулировать.

– Это как же? – иронично покривился Базуль. – Отвалить ему кучу бабок? Пулю ему, псу легавому, в затылок!

– С пулей успеется, – мрачно возразил помощник "положенца". – А сейчас Штымп будет нам очень полезен.

Можно предложить ему денег…

– Штымпа нельзя посадить на крюк, – перебил его Базуль. – Факт. Всем деловым это известно… – тут он запнулся, видимо, вспомнив, что Балагула зоны и не нюхал; а затем закончил: – Такой номер не катит.

– Или быстрое повышение по службе, – невозмутимо продолжил Балагула. – А возможно решить вопрос с ремонтом квартиры. И самый последний, гнилой вариант – припугнуть.

– Ты и впрямь валет, или притворяешься? – начал закипать Базуль. – Штымпа на мякине не проведешь. Его столько раз брали в оборот, что он давно бояться перестал.

– И все равно нужно со Штымпом поговорить. Если он такой неподкупный, то его можно поймать на другом.

– Что ты мне тут буровишь!? Сказано тебе: Штымп – дохлый номер. И точка.

– Нужно предложить ему в кладбищенском деле сотрудничество…

В кабинете Базуля воцарилась гробовая тишина. И так невысокий Балагула как будто стал еще ниже, утонув в мягком кожаном кресле. Вор "в законе", налившись кровью словно упырь после ночной охоты, молча пожирал его глазами. Но бывший борец стойко держал взгляд пахана, хотя, похоже, на душе у него кошки скребли.

Молчание длилось долго, не менее двух минут. За это время лицо Базуля постепенно приобрело нормальную окраску, а в глазах начал мелькать огонек разума, до этого почти полностью потушенный первобытной злобой.

– Лады… – вдруг выдохнул он и резко встал. – Действуй, как нужно. Только держи от меня этого… – у "положенца" не хватило словарного запаса, чтобы выразить свое отношение к майору Клевахину, – подальше. А я завтра поеду на похороны Сандро. Думаю, там соберутся все те, кто мне нужен. Вот и побазарим… о делах наших скорбных…

Базуль показал Балагуле спину и отошел к окну. Помощник понял, что аудиенция закончена. Промямлив с почтением прощальные слова, он неслышно вышел из кабинета и тихо притворил дверь.

Напольные часы пробили двенадцать. День выдался ясным, погожим, но Базулю очень хотелось, чтобы он закончился как можно быстрее.