Танюшка пыжилась, пыхтела и даже вспотела вся, стараясь не отстать от Аниски. Она даже примолкла минут на десять. Но через десять минут язык у неё заскучал.

– Ох и грядка у меня – пырей да пырей! У Аниски лучше. И у Кати лучше. У Верки вовсе с плешинами… А у меня! Ой… А где же Светлана? Ха-ха! Глядите, на «козе» едет!

Светлана была ещё в самом начале гряды. Она осторожно, одной рукой выдёргивала по травинке. Верка поглядела и тоже засмеялась – она рада была хоть чему-нибудь посмеяться, а розовые щёки у неё так и блестели на солнце.

– Боится ручки замарать! Смотрите, как пикульник-то берёт – двумя пальцами!

У Танюшки слова мешались со смехом:

– Да ты хватай его, хватай, не бойся! Он тебя не укусит!

– Да, не укусит… – жалобно ответила Светлана. – Ещё как кусается-то! Он ведь с колючками!..

Аниска, ничего не говоря, подошла и выдрала с корнем колючий пикульник. И так же молча ушла на свою грядку.

– Димка бежит! – вдруг прошипела Верка. – Сейчас начнёт просмеивать!

И бросилась как попало дёргать траву, только бы не показалось, что она отстаёт.

– Эй вы, куриная слепота! Как дела?

У Димки жёлтые волосы торчали надо лбом, короткий нос покраснел от солнца и лупился, а на щеках светились ямочки.

– А мы на том конце полем!

– Это ребята полют, а ты бегаешь! – не оборачиваясь, крикнула Танюшка. – Чего пришёл?!

– А вот посмотреть! Подумаешь – задаются. И обогнали-то на два шага!..

– Ага! Всё-таки обогнали, значит?

Но тут Димка увидел грядку Светланы, и ямочки на щеках засветились ещё больше:

– О-ёй! Вот так «коза»! Это чья такая?

Светлана глядела на него, поджав губы. По белому лицу её пошёл нежный румянец, и светлые жалобные глаза обратились к подругам. Аниска вскочила и закричала на Димку:

– Уходи! Уходи отсюда! Ступай свою «козу» паси, а чужих нечего!

– Ох-ох! Подумаешь!

– Вот и подумай! – подхватила Танюшка. – Когда конец будет – тогда и посмотрим, у кого будут «козы»!

– Посмотрим! – крикнул Димка и побежал обратно.

Солнце пекло. Платье прилипало к спине. Танюшка долго ещё ворчала на отсутствующего Димку, но скоро и она примолкла. Начинала побаливать поясница, руки двигались всё медленней. Девочкам казалось, что они давным-давно сидят на капусте, что и обед прошёл, а про них забыли…

Сигнал на обед долетел к ним из деревни. Там стучали в железную доску, и густой отрывистый звон разносился далеко вокруг – и в поля, и на пахоту, и в пустырь, где корчевали пни, и к ним, на капустные огороды…

Девочки, обтирая руки травой, вышли на тропочку. На горке их догнали ребята. Усталости как не бывало. Спорили, смеялись. Димка называл девчонок куриной слепотой. Они его репьём и молочайником. Чистый голос Светланы слышался всех отчётливей:

– А ты репей! Репей! Как пристанешь – так и не отцепишься!

И никто не заметил, что Аниска одна осталась на грядках.

На другой день девочки пришли на участок с утра. Выполотые грядки смотрели как умытые. Капустная рассада весело топорщилась под солнцем, расправив толстые голубоватые листья.

Первая остановилась Верка:

– Смотрите!

– «Козы» нету! – удивилась Танюшка.

Обе посмотрели на Светлану:

– Ты дополола?

У Светланы забегали глаза:

– Я… Правда, я не… Да я же…

– Ты что – вечером полоть приходила? Да?

– Мы с ней вчера весь вечер в куклы играли, – сказала Катя.

– А кто же тогда? Может, Димка пришёл да выполол?

Все глядели друг на друга и смеялись:

– Вот так чудо! «Коза» пропала!

– А я знаю! – вдруг догадалась Танюшка. – Это Косуля выполола! Она же ведь с нами домой-то не шла вчера!

Аниска будто не слышала этого разговора. Она уже начала новую грядку.

– О, так-то, как Светлана, и мы можем! – обидчиво сказала Верка. – Будем дёргать по травиночке, а за нас кто-нибудь полоть будет!

И надула губы.

Светлана рассердилась:

– А я и не просила. Я просила разве? Я бы и сама… Аниса, ты что это? Зачем мою грядку выполола? Я не могу, да?

– Здорово, – лениво усмехнулась Катя. – Это тебе, Аниска, вместо «спасибо».

Светлана, вздёрнув маленький защипнутый нос, косилась на Аниску. Но когда увидела, что Катя хочет начать грядку соседнюю с Анискиной, она бросилась и сама заняла её.

Девочки сначала оживлённо болтали о своих делах – о новой кукле, которую сшила себе Верка, о ласточках, которые живут под застрехой у Тумановых, о том, как за белобрысым Прошкой гнался колхозный бык… Но грядки попались трудные, то пырей, то колючий пикульник, и весёлые языки скоро примолкли.

Аниска работала яростно. Она пропалывала и грядку и обе межи – свою и Светланину, – так что и Светлана сегодня не так-то шибко отставала. Сорняки складывала грудками и притаптывала их своими босыми коричневыми ногами – злые травы живучи, уцепятся корнями за рыхлую землю и опять поднимут голову.

Вдруг проворные руки её замедлились. Аниска в меже увидела жука. У него было толстое брюшко и короткие жёсткие крылья. Жук рыл норку – позади у него возвышалась маленькая кучка вырытой земли. Аниска забыла о капусте.

Норка была уже глубокая, но чёрно-синий жук рыл всё глубже и глубже. Под брюшком у него Аниска увидела маленький желтоватый комочек и догадалась, что жук хочет положить в норку яички… Значит, это такой жук, у которого детёныши выводятся в земле.

Минуты проходили одна за другой. Жук продолжал работать, и Аниска не трогалась с места. Танюшка, полная торжества, давно перегнала её. Катя и Верка поравнялись с ней и молча, посмеиваясь и переглядываясь, спешили изо всех сил, чтобы тоже обогнать её. Аниска ничего не видела. Она ждала – когда же наконец этот жук перестанет копать и положит яички?

Жук перестал копать. Но яичек не положил. Он отполз в сторонку, нашёл листок подорожника и принялся его грызть – видно, устал и проголодался.

Давно, ещё той зимой, Аниска прочитала сказку про Хромую Уточку. Тогда Аниска только что научилась читать. Книжка была хорошая – крупные буквы и картинки во всю страницу. Это была первая книжка, которую Аниска прочитала сама. Жалко ей было бабку и деда, которые остались одни. И жалко Уточку – сожгла бабушка её гнёздышко, а ещё не время было это гнёздышко сжигать. Вот и не пришлось Уточке превратиться в девушку. Бросили ей гуси-лебеди по серому пёрышку – она и улетела в дальние страны… Аниска тогда плакала. А Лиза над ней смеялась:

– Дурочка! Что это – в сам-деле было, что ли? В сам-деле так не бывает.

А откуда Лизе знать – бывает или не бывает? Вот почему-то умеют муравьи строить такие дома – с переходами внутри… И осы делают гнёзда – будто из бумаги лепят… И цветы – сами поворачиваются к солнцу, а на ночь свои чашечки закрывают… Значит, они что-то думают, что-то понимают. А может, они тоже, как Хромая Уточка? Бабушка-то думала, что это простая птица, а ведь это была девушка!

Так вот и жук этот…

– Аниса… Что же ты сидишь-то?

Голос был негромкий, просящий. Но Аниска вздрогнула – так неожиданно прозвучал он. Она обернулась. Светлана жалобно глядела на неё синенькими глазками.

– Помоги… – попросила она еле слышно, – мы ото всех отстали. Ты-то догонишь. А меня опять все будут дразнить…

Аниска откинула назад свои густые космы, поглядела кругом словно спросонья.

– Эй! Задремала? – крикнула Татьянка. – Смотри, на «козе» поедешь!

– Не поеду, – буркнула Аниска.

– А я поеду… – печально сказала Светлана. – Ты вот сидишь только да отдыхаешь!

– И ты не поедешь, – ответила Аниска.

Она полола сразу две грядки – и свою и Светланину. Сорняки будто горели у неё под руками. Хоть и медленно, но всё-таки она нагоняла девочек.

Подошла тётка Прасковья, посмотрела, покачала головой:

– Отстаёшь, Аниска, отстаёшь! Будешь лениться – в пионеры не примут!

У Аниски болела поясница и пальцы на руках припухли и растаращились.