44. (1) Между тем аллоброги, следуя наставлениям Цицерона, через посредство Габиния встречаются с другими заговорщиками. Они требуют от Лентула, Цетега, Статилия, а также от Кассия запечатанных писем с клятвенными обязательствами, чтобы доставить их соплеменникам: иначе им нелегко будет склонить их к столь важному делу. (2) Все соглашаются, ничего не подозревая; один только Кассий обещает сам прибыть к аллоброгам и покидает Город незадолго до отъезда посланцев. (3) Лентул посылает вместе с ними некоего Тита Вольтурция из Кротоны, дабы аллоброги, прежде чем отправиться домой, обменявшись с Катилиной клятвами в верности, подтвердили заключенный ими союз. (4) Сам он дает Вольтурцию письмо к Катилине, список с которого приводится ниже. (5) "Кто я, узнаешь от того, кого к тебе посылаю. Подумай, какая опасность нависла над тобой, и помни, что ты мужчина. Сообрази, чего требуют твои интересы; ищи помощи у всех, даже у людей самых ничтожных". (6) К этому добавляет на словах: раз сенат объявил Катилину врагом, то какие у него основания отвергать помощь рабов? В Городе все подготовлено, как он приказал; пусть не медлит с походом на Рим.
45. (1) Когда все было сделано и назначена ночь отъезда, Цицерон, узнав обо всем от послов, приказывает преторам Луцию Валерию Флакку и Гаю Помптину устроить засаду на Мульвиевом мосту и захватить весь поезд аллоброгов. Он объясняет им их задачу, а в остальном разрешает действовать по обстоятельствам. (2) Преторы, люди военные, без шума расставив посты, как им было приказано, незаметно занимают подходы к мосту. (3) Когда послы вместе с Вольтурцием подошли к этому месту и по обеим сторонам моста одновременно раздались крики, то галлы, сразу же поняв, что происходит, немедленно сдались преторам. (4) Вольтурций, вначале ободрявший остальных, отбивался мечом от множества нападавших, затем, покинутый послами, сперва долго умолял Помптина о пощаде, так как тот знал его; наконец, испугавшись и потеряв надежду на спасение, сдался преторам, словно это были враги.
46. (1) Когда все было кончено, преторы через гонцов быстро сообщили консулу. (2) А того охватили и 6ecnoкойство, и радость. Радовался он, понимая, что раскрытие заговора избавило государство от опасности: тревожило его, однако, то, что он не знал, как поступит со столь видными гражданами, схваченными на месте величайшего преступления; наказание их, полагал ляжет бременем на него, а безнаказанность их погубит государство. (3) Наконец, собравшись с духом, он приказывает позвать к себе Лентула, Цетега, Статилия, а также Цепария из Террацины, который собирался ехать в Апулию возмущать рабов. (4) Все они тут же приходят, кроме Цепария, который, незадолго до этого выйдя из дома, бежал из Города, узнав о доносе. (5) Лентула, так как он был претором, консул, держа за руку, приводит в сенат, остальных приказывает отправить под стражей в храм Согласия. (6) Туда он созывает сенат и в многолюдное собрание этого сословия велит ввести Вольтурция вместе с послами. Претору Флакку он приказывает сюда же принести ящичек с письмами, которые тот получил от послов.
47. (1) Когда Вольтурция стали допрашивать о его поездке, письмах, наконец, о том, каковы были его намерения и чем они были вызваны, тот вначале отговаривался и скрывал, что ему известно о заговоре; затем, когда ему велели говорить, от имени государства заверив его в неприкосновенности, он открыл, как все произошло, и показал, что несколькими днями ранее его завербовали Габиний и Цепарий, что он знает одних только послов и ничего более и только слыхал не раз от Габиния, что в этом заговоре участвуют Публий Автроний, Сервий Сулла, Луций Варгунтей и многие другие. (2) Галлы признаются в том же, а Лентула, несмотря на его запирательство, они, помимо его письма, обвиняют в высказываниях, какие он нередко себе позволял, будто по книгам Сивиллы царская власть в Риме была предсказана трем Корнелиям; Цинна и Сулла ею уже обладали, он - третий, кому суждено властвовать в Городе; кроме того, год этот двадцатый после пожара Капитолия и он, как гаруспики уже не раз утверждали на основании знамений, будет кровавым из-за гражданской войны. (3) После чтения писем, когда все заговорщики признали своими печати, сенат постановил, чтобы Лентул, после того как он сложит свои полномочия, как и остальные, был отдан на поруки. (4) Поэтому Лентула передали Публию Лентулу Спинтеру, который тогда был эдилом, Цетега - Квинту Корнифицию, Статилия - Гаю Цезарю, Габиния - Марку Крассу, бежавшего же Цепария, только что задержанного и доставленного в Рим, - сенатору Гнею Теренцию.
48. (1) Между тем после раскрытия заговора у простого народа, который вначале жаждал переворота и не в меру сочувствовал войне, настроение переменилось и он стал замыслы Катилины проклинать, а Цицерона превозносить до небес; народ, словно его вырвали из цепей рабства, радовался и ликовал. (2) Ибо, по его мнению, другие бедствия войны принесли бы ему не столько убытки, сколько добычу, но пожар был бы жестоким, неумолимым и чрезвычайно губительным для него, так как все его имущество - предметы повседневного пользования и одежда. (3) На следующий день в сенат привели некоего Луция Тарквиния, который, как утверждали, направлялся к Катилине и был задержан в пути. (4) Он заявил, что даст показания, если ему от имени государства будет обеспечена безопасность; получив от консула приказание сообщить все, что знает, он сказал сенату почти то же самое, что и Вольтурций, - о подготовленных поджогах, об избиении лучших граждан, о передвижении врагов; далее - что его послал Марк Красе сообщить Катилине: пусть арест Лентула, Цетега и других заговорщиков не страшит его и пусть он тем более поторопится с наступлением на Город, дабы поднять дух остальных заговорщиков и избавить задержанных от опасности. (5) Но как только Тарквиний назвал имя Красса, человека знатного, необычайно богатого и весьма могущественного, то одни сенаторы сочли это невероятным, другие же хоть и поверили, но все-таки полагали, что в такое время столь всесильного человека следует скорее умиротворить, чем восстанавливать против себя, к тому же большинство из них были обязаны Крассу как частные лица, стали кричать, что показания эти ложны, и потребовали, чтобы об этом было доложено сенату. (6) И вот по запросу Цицерона сенат в полном составе объявляет, что показания Тарквиния, очевидно, ложны и что его самого надлежит держать в оковах и не позволять ему давать показания, если он не сообщит, по чьему наущению он так солгал в столь важном деле. (7) Тогда кое-кто полагал, что все это придумал Публий Автроний, чтобы, назвав Красса, легче было ввиду опасности для всех могуществом его прикрыть остальных заговорщиков. (8) По мнению других, Тарквиния подослал Цицерон, чтобы помешать Крассу, как он обычно делал, защищая дурных граждан, вызывать смуту в государстве. (9) Сам Красс, как я потом слышал, утверждал, что столь оскорбительное обвинение на него возвел Цицерон.
49. (1) Но в то же время Квинт Катул и Гай Писон ни просьбами, ни авторитетом, ни платой не смогли склонить Цицерона к тому, чтобы через аллоброгов или другого доносчика выдвинуть ложное обвинение против Гая Цезаря. (2) Ибо они оба чувствовали сильную неприязнь к нему: Писона Цезарь в суде по делу о вымогательстве подверг нападкам за то, что он незаконно казнил какого-то транспаданца; Катул воспылал ненавистью к Цезарю еще тогда, когда они добивались понтификата, так как он в преклонном возрасте, удостоенный почестей, потерпел поражение от молоденького Цезаря. (3) Обстоятельства, однако, казались благоприятными, так как Цезарь и в частной жизни из-за своей исключительной щедрости, и как должностное лицо в связи с великолепными играми погряз в больших долгах. (4) Но когда им не удалось склонить консула к столь дурному поступку, они, обходя граждан одного за другим и измышляя то, что они будто бы слышали от Вольтурция или от аллоброгов, возбудили сильнейшую ненависть к Цезарю вплоть до того, что некоторые из римских всадников, которые несли вооруженную охрану вокруг храма Согласия, то ли ввиду грозной опасности, то ли по своей горячности чтобы лучше показать свою преданность государству, - мечтами стали угрожать Цезарю, выходившему из сената.