Глинн сделал паузу.

— Некоторые из вас могут поинтересоваться, законностью такой операции. Мы закрепили право на разработку острова. Метеорит — руда, и мы не нарушим закон. С другой стороны, существует потенциальная практическая проблема в том, что в Чили не знают о том, что мы добываем метеорит. Но позвольте мне заверить вас: крайне маловероятно, что это доставит проблемы. Всё тщательно отработано до последних деталей, и мы не ожидаем каких-либо сложностей. Острова мыса Горн необитаемы. Ближайшее поселение — Пуэрто-Вильямс, в пятидесяти милях от места. Даже если власти Чили узнают, чем мы занимаемся, мы готовы заплатить за метеорит разумную цену. Поэтому, как видите, нет причин не только для тревоги, но даже для беспокойства.

Он снова сделал паузу, затем поднял глаза.

— У кого-нибудь есть вопросы?

Вверх взметнулась дюжина рук. Глинн кивнул ближайшему мужчине, дородному нефтянику с грязной спецовке.

— А что он собой представляет, этот метеорит? — Прогудел тот. Немедленно послышался одобрительный ропот.

— Вероятно, он окажется массой никеля и железа, весом около десяти тысяч тонн. Просто груда металла.

— А почему он настолько важен?

— Мы полагаем, это самый крупный метеорит, когда-либо найденный людьми.

В воздух взметнулись ещё несколько рук.

— Что произойдёт, если нас поймают?

— То, чем мы занимаемся, легально на все сто процентов, — ответил Глинн.

Поднялся мужчина в синей униформе, один из судовых электриков.

— Мне это не нравится, — сказал он с очевидным йоркширским акцентом. У него была грива рыжих волос и непослушная борода.

Глинн терпеливо ждал.

— Если эти чёртовы чилийцы поймают нас, удирающих с их камушком, может произойти что угодно. Если всё легально на все сто, почему бы просто не купить у них проклятый камень?

Глинн внимательно посмотрел на электрика недрогнувшим взглядом бледно-серых глаз.

— Могу я узнать ваше имя?

— Льюис, — ответил тот.

— А потому, господин Льюис, что чилийцы просто не смогут продать его нам по политическим причинам. С другой стороны, у них нет технологической базы для того, чтобы достать его из-под земли и увезти с острова. Так что он просто останется там закопанным — вероятно, навсегда. В Америке он будет исследован. Его выставят в музее на всеобщее обозрение. Его бережно сохранят для человечества. Это не культурное достояние Чили. Он мог упасть где угодно — даже в Йоркшире.

Послышался короткий взрыв хохота от приятелей Льюиса. МакФарлэйн был рад видеть, что Глинн таким прямым разговором, казалось, завоёвывает их доверие.

— Сэр, — сказал один худощавый мужчина, один из младших судовых офицеров. — Что вы скажете по поводу люка экстренного сброса?

— Люк экстренного сброса, — плавно проговорил Глинн, его голос был ровным, чуть ли не гипнотизирующим. — Это лишь предосторожность, которую едва ли доведётся использовать. В том маловероятном случае, если метеорит сумеет убежать из «гнезда» — скажем, в жестоком шторме — это просто-напросто способ облегчить наш балласт, выбросив его в океан. Точно так же, как моряки девятнадцатого столетия выбрасывали свой груз за борт в сильные бури. Но вероятность того, что нам придётся от него избавиться, неуловимо мала. Идея заключается в том, что защита корабля и команды — превыше всего, даже если при этом мы потеряем метеорит.

— И как вы откроете этот люк? — Прокричал ещё один моряк.

— Я знаю ключ. Его также знает главный инженер, Евген Рошфорт, и главный конструктор, Мануэль Гарза.

— А капитан?

— Желательно оставить этот вариант в руках персонала ЭИР, — сказал Глинн. — В конце концов, это наш метеорит.

— Но это же, чёрт возьми, наш корабль!

Ропот команды сейчас звучал громче звуков ветра и глубокого мурлыканья двигателей.

МакФарлэйн глянул на капитана Бриттон. Она с каменным лицом стояла за спиной у Глинна, руки в боки.

— Капитан согласилась на это необычное требование. Мы построили люк экстренного сброса, и мы знаем, как с ним обращаться. В том невероятном случае, если его придётся использовать, это следует делать с большой осторожностью, с таймером в руках, теми, кто этому обучен. В противном случае корабль может затонуть вместе с камнем. — Он глянул вокруг. — Ещё вопросы?

Наступило беспокойное молчание.

— Я понимаю, это необычное путешествие, — продолжил Глинн. — Некоторая неопределённость — даже беспокойство — вполне естественны. Как всегда в случае морских путешествий, существует риск. Я сказал вам, что все наши действия вполне легальны. Однако, я ввёл бы вас в заблуждение, если бы сказал, что чилийцы с этим согласятся. И это — причины, по которым в случае успеха каждый из вас получит бонус в пятьдесят тысяч долларов.

В команде раздался дружный выдох, и взрыв разговоров. Глинн поднял руку, и снова воцарилась тишина.

— Если кто-то из вас чувствует тревогу касательно экспедиции, он волен отказаться от участия. Мы организуем обратную дорогу в Нью-Йорк, с компенсацией. — Он бросил многозначительный взгляд на Льюиса, электрика.

Тот посмотрел на Глинна, затем лицо расплылось в широкой улыбке.

— Ты купил меня с потрохами, приятель.

— Нам всем предстоит много работы, — сказал Глинн, обращаясь к группе. — Если вы хотите ещё что-то добавить — или что-нибудь спросить — делайте это сейчас.

Он вопросительно обвёл их глазами. Затем, чувствуя, что молчание осталось ненарушенным, кивнул, повернулся и ушёл обратно по помосткам.

Разбредаясь по своим местам, команда разделилась на небольшие группы, тихо переговариваясь друг с другом. Нежданный бриз дёрнул ветровку МакФарлэйна. Когда тот направился в укрытие, то увидел Рашель, которая стояла у поручней правого борта, до сих пор разговаривая с группой палубных матросов. Она в очередной раз отпустила какой-то комментарий, и крошечная группа вокруг неё внезапно взорвалась смехом.

МакФарлэйн проделал путь к офицерской комнате отдыха. Как и прочие судовые помещения, которые он уже видел, комната была большой и роскошно, впрочем, негусто, оборудованной. Но там для него имелась великая приманка: кофейник, который никогда не остаётся пустым. Он налил себе чашку и со вздохом удовлетворения глотнул кофе.

— Немного сливок? — Из-за спины спросил женский голос.

Он повернулся, чтобы увидеть капитана Бриттон. Та закрыла дверь в комнату отдыха и с улыбкой подошла к нему. Ветер высвободил из-под офицерской фуражки длинную косу волос, и несколько непослушных прядей отбились, обрамляя элегантную и длинную шею.

— Нет, спасибо, предпочитаю чёрный.

МакФарлэйн наблюдал за тем, как Бриттон наливает себе в чашку, добавляет одну ложечку сахара. В молчании они несколько мгновений маленькими глотками пили кофе.

— Я должен вас спросить, — сказал МакФарлэйн, больше для того, чтобы поддержать разговор, чем для чего бы то ни было ещё. — Этот кофейник, кажется, всегда полон. И кофе всегда свежий на вкус. Как вам удаётся это чудо?

— Это не чудо. Стюарды приносят новый кофейник каждые тридцать минут, неважно, нужен он или нет. Сорок восемь кофейников в день.

МакФарлэйн покачал головой.

— Удивительно, — сказал он. — Но, впрочем, удивителен и сам корабль.

Капитан Бриттон глотнула ещё кофе.

— Хотите экскурсию? — Спросила она.

МакФарлэйн глянул на неё. Конечно, у повелителя «Рольваага» имеются куда более важные дела. С другой стороны, экскурсия пришлась бы весьма кстати — какой-никакой, а перерыв. Жизнь на борту судна быстро превращалась в рутину. Он отпил последний глоток кофе и опустил чашку.

— Звучит здорово, — сказал он. — Я уже размышлял о том, какого рода секреты таит в себе этот большой старый корпус.

— Не так уж много секретов, — сказала Бриттон, открывая дверь в комнату и выводя его в широкий коридор. — Просто великое множество мест, куда заливают нефть.

Дверь на главную палубу приоткрылась, и показалась худощавая фигура Рашель. Увидев их, та остановилась. Бриттон холодно ей кивнула, затем отвернулась и пошла дальше по коридору. Когда они заворачивали за угол, МакФарлэйн обернулся. Амира провожала их взглядом, с ухмылкой на губах.