В одиночестве, в полном обмундировании, там стоял военно-морской команданте, с которым они повстречались в таможне этим утром. Ветер дёргал его за золотые полоски на офицерской фуражке. Эсминец проплывал настолько близко, что МакФарлэйн разглядел бусинки влаги на лице команданте.

Валленар не обращал на них внимания. Он прислонился к скорострельной пушке пятидесятого калибра, установленной на рельсах, но это была фальшиво непринуждённая поза. Ствол пушки, её дуло с отверстием, отяжелевшее от морской соли и ржавчины, было направлено прямо на них, надменное обещание смерти. Чёрные глаза команданте впивались в каждого, в одного за другим. Ссохшаяся рука была прижата к груди под острым углом к телу. Его взгляд ни разу не дрогнул, и пока эсминец проплывал мимо, и сам Валленар, и скорострельная пушка медленно поворачивались, держа их на прицеле.

А затем эсминец оказался за кормой «Рольваага», скользнул обратно в туман, и призрак исчез. В воцарившейся холодной тишине МакФарлэйн услышал, как взревели двигатели эсминца, снова на полной мощности, и почувствовал еле заметное качание, когда волна от военного судна прошла под танкером. Она нежно качнула их вверх-вниз, как младенческую колыбель, и, не будь это движение таким ужасающим, оно показалась бы определённо успокаивающим.

МакФарлэйн зашевелился в предрассветной тьме своей каюты. Простыни скомкались в тугой узел, подушка под головой была мокрой от пота. Он перекатился на другой бок, ещё не до конца проснувшись, в инстинктивном поиске успокаивающего тепла Малу. Но предназначенная лишь для него, постель была пуста.

Он сел и подождал, пока бьющееся сердце восстановит привычный ритм, и бессвязные образы ночного кошмара — корабль, брошенный в штормистое море — отступали от него. Протирая глаза, он понял, что не всё было сном: движение воды до сих пор оставалось. Судно двигалось иначе: вместо обычного мягкого покачивания движение было дрожащим и резким. Отбросив простыни в сторону, он подошёл к иллюминатору и отодвинул занавеску. Мокрый снег забрызгал плексиглас, на нижней его части образовалась толстая корка льда.

Тёмный ряд иллюминаторов вызвал гнетущее чувство, и МакФарлэйн торопливо оделся, страстно желая глотнуть свежего воздуха, несмотря на пакостную погоду. Когда по двум лестничным пролётам он рысью сбежал на главную палубу, корабль испытал боковую качку, и, чтобы удержаться на ногах, пришлось схватиться за поручни.

Когда Сэм отворил наружную дверь надстройки, взрыв ледяного ветра ударил ему в лицо. Воздух был бодрящим и выбросил прочь из головы последние частицы кошмара. В тусклом свете он мог различить наветренные вентиляционные отверстия, шлюпбалки и контейнеры, покрытые льдом, палубу, покрытую шугой. Сейчас МакФарлэйн отчётливо слышал рокот бурных волн, всей тяжестью бьющих по всей длине судна. Здесь боковая качка корабля чувствовалась намного сильнее. Тёмные, тяжёлые воды время от времени окрашивались белым от высоких разбивающихся волн, слабое шипенье от ударов доносилось до ушей поверх стонов ветра.

Кто-то склонился над поручнями, бегущими вдоль правого борта, голова человека склонилась вперёд. Когда он приблизился, то увидел, что это Амира, снова одетая в парку нелепо большого размера.

— Что ты здесь делаешь? — Спросил он.

Она повернулась к нему. Глубоко внутри мехового капюшона парки он различил зеленоватое лицо. Несколько завитков чёрных волос спадали на лицо, и их отбрасывал ветер.

— Пытаюсь блевануть, — сказала она. — А у тебя какой предлог?

— Не мог спать.

Амира кивнула.

— Надеюсь, тот эсминец снова появится. У меня нет желания сильнее, чем вывалить на этого урода-команданте содержимое желудка.

МакФарлэйн ничего не ответил. Встреча с чилийским кораблём, разговоры о команданте Валленаре и его побуждениях был главной темой разговоров за вчерашним ужином. И Ллойд, когда узнал об этом инциденте, пришёл в ярость. Лишь Глинн казался равнодушным.

— Вы только гляньте, — сказала Рашель.

Проследив за её взглядом, МакФарлэйн увидел одетую лишь в серую разминочную одежду тёмную фигуру бегуна, который делал пробежку вдоль левого борта. Продолжая смотреть, он понял, что это Салли Бриттон.

— Только у неё достаточно мужества, чтобы бегать в такую погоду, — кисло сказала Амира.

— Она довольно крепкая.

— Скорее, шизанутая, — хихикнула Амира. — Только глянь на эту подпрыгивающую рубашку.

МакФарлэйн, который и так на неё смотрел, ничего не сказал.

— Не пойми меня неправильно. У меня чисто научный интерес. Я размышляю, как можно написать уравнение состояния для этих впечатляющих грудей.

— Уравнение состояния?

— Ну, это то, чем занимаются физики. Оно относится ко всем физическим свойствам объекта — к температуре, давлению, плотности, эластичности…

— Я уловил суть.

— Смотри, — сказала Амира, резко поменяв тему. — Ещё обломки кораблекрушения.

На холодном зимнем просторе МакФарлэйн различил очертания большого корабля, который обломал киль о скалу.

— Который по счёту, четвёртый? — Спросила Амира.

— Я думаю, пятый.

Пока «Рольвааг» шёл к мысу Горн, к югу от Пуэрто-Вильямса, гигантские останки судов, потерпевших крушение, встречались всё чаще. Некоторые останки были почти такие же большие, как и сам «Рольвааг». Этот район оказался истинным кладбищем погибших кораблей, и сейчас вид обломков не вызвал ни малейшего удивления.

Тем временем Бриттон обогнула нос и уже приближалась к ним.

— Вот и она, — сказала Амира.

Когда Бриттон подбежала к ним, то остановилась, продолжая бежать на месте. Разминочный костюм Бриттон насквозь промок от мокрого снега и дождя, прилипнув к телу. «Уравнение состояния», — подумал МакФарлэйн.

— Хочу вас предупредить, что в девять часов я собираюсь отдать приказ об использовании на палубе привязных ремней, — сказала она.

— Почему это? — Спросил МакФарлэйн.

— Приближается шквал.

— Приближается? — Переспросила Амира с мрачным смехом. — Похоже на то, что он уже здесь.

— Когда мы выйдем из прикрытия Isla Navarino, направимся прямо против ветра. Никому не будет позволено оставаться на палубе без привязи, — Бриттон ответила на вопрос Рашель, но при этом смотрела на МакФарлэйна.

— Спасибо за предупреждение, — сказал МакФарлэйн.

Бриттон кивнула ему, а затем убежала прочь. Через минуту она скрылась из вида.

— Что за зуб у тебя на неё? — Спросил МакФарлэйн.

Амира немного помолчала.

— Что-то в Бриттон меня раздражает. Она слишком правильная.

— Полагаю, это и называют духом властности.

— А ещё, это кажется таким нечестным — весь корабль страдает из-за её проблемы с выпивкой.

— Таким было решение Глинна, — заметил МакФарлэйн.

Секунду спустя Амира вздохнула и покачала головой.

— Ага, это всё старина Эли, не так ли? Можно поспорить, к этому решению его привела безупречная логика. Он просто никому не сказал, какая именно.

МакФарлэйн содрогнулся под свежим порывом ветра.

— Ладно, я достаточно надышался морским воздухом, чтобы продержаться некоторое время внутри. Пойдём завтракать?

Амира испустила стон.

— Ты давай иди, а я ещё постою. Рано или поздно, но что-нибудь просто обязано выйти наружу.

После завтрака МакФарлэйн направился в судовую библиотеку, где Глинн попросил с ним встретиться. Библиотека, как и всё остальное на этом корабле, была большая. Окна, подёрнуты мокрым снегом, целиком покрывали одну из её стен. За ними, далеко внизу, он видел летящий почти горизонтально снег, который, кружась, падал в чёрную воду.

Шкафы скрывали в себе всякую всячину: морские учебники и трактаты, энциклопедии, сокращённый вариант «Ридерс дайджест», забытые бестселлеры. Он прошёлся по названиям, ожидая Глинна и чувствуя себя выбитым из колеи. Чем ближе они подходили к Isla Desolacion — к тому месту, где погиб Масангкэй, — тем он становился беспокойней. Теперь они были уже очень близко. Завтра они обогнут мыс Горн и, наконец, встанут на якорь на островах Горна.